— Майк!
Но муж уже рядом.
— Черт возьми, Джимми… — Он хватается за голову.
— Помоги же мне, ну! — Кричу я. — Нужно скорее вызвать скорую!
— Нет, — хрипит Джимми, приходя в себя. — Нельзя…
Его рука сжимается на моем запястье, оставляя все новые и новые кровавые следы. Он открывает глаза и смотрит на меня. По его лбу катятся капли пота. У меня останавливается сердце, потому что я вижу, как затуманивается его взгляд. Он почти теряет сознание. Это всё. Конец. Джимми умирает.
— Нельзя никуда звонить. Нельзя. — Едва слышно говорит он и откидывает голову.
— Джимми! Джимми! — Трясу его. — Очнись!
Лихорадочно прикладываю пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. Наклоняюсь и слушаю дыхание. Дышит? Нет? Ничего не слышу, кроме собственного сердца.
— Давай сюда. — Майкл нагибается, подхватывает из моих рук тело друга и несет в столовую — она ближе всего.
Он кладет его на обеденный стол и резким движением разрывает рубашку.
— Ну, что? Что там? — Меня трясет.
В моем пищеводе будто поселились кусочки льда. Конечности немеют от страха. Мне кажется, что он умер, но Джимми периодически стонет, откликаясь на осторожные движения Майкла, который пытается его осматривать.
— Ему нужно в больницу. — Тихо произносит муж.
— Он умирает?
— Он ранен.
— Нет. — Слышится голос Джимми. — Никаких врачей. Лучше сдохну здесь. Оставьте меня.
— Тебе нужно промыть рану и прооперировать. Это срочно, дружище, выбора нет.
— Нет… — Едва слышно.
— Я звоню 911.
— Нет! — Джимми сжимает от боли зубы.
— Сделай это сам! — Взрываюсь я, глядя на мужа. — Ты же можешь!
— Нет, Элли, это очень опасно. — Майкл ошарашенно смотрит на рану. — Нужна операционная, стерильные инструменты…
— Но ты же слышал, что он сказал? — Всплескиваю руками. — Слышал?! Он лучше умрет, чем позволит нам позвонить!
— Я не могу. — Лицо Майкла вытягивается, он качает головой. — Ты понимаешь, о чем просишь? А если он умрет? Что будет со мной? С моей карьерой? С тобой, когда меня посадят? — Муж тяжело выдыхает и отходит от стола. — Это невозможно…
— Но он умирает! — Я подхожу к столу и беру Джимми за руку. — Посмотри! — Стискиваю его пальцы в своих. — Ты вот так бросишь его здесь?
— Нет, нужно скорее звонить 911.
— Нет, Майкл! — С каждым словом мой голос взлетает все выше. — Неужели ты не понял, что он натворил что-то? В него же стреляли! Нельзя никуда звонить. Эй, это же Джимми! — Всхлипываю. — Очнись! Что ты стоишь, как истукан?! Сделай же что-нибудь!
Мой крик действует на него отрезвляюще. Майкл заторможено кивает, затем вдыхает, выдыхает, собирается с мыслями и тихо приказывает:
— Быстро неси синий ящик из кабинета твоего отца.
А когда я срываюсь с места и бегу прочь из кухни, слышу, как он шепчет:
— Да поможет нам Господь…
Через несколько часов, когда операция уже позади, а Джимми спит в гостевой комнате, меня все еще продолжает трясти. Я снимаю с себя окровавленную одежду, складываю ее вместе с одеждой Майкла и Джимми, прячу в мусорный пакет и отдаю мужу.
— А если тебя задержат?
Он смотрит на меня обеспокоенно и пожимает плечами:
— Будем надеяться, что этого не будет. — Он еще раз оглядывает улицу через стеклянную вставку в двери. — Не знаю, в курсе ли Чарли, что мы в городе. Иначе бы его люди давно нанесли нам визит. Где еще искать Джимми, как ни дома и у его друзей?
— Ты уже знаешь, что точно произошло?
— Мать сказала, что в новостях передавали о перестрелке в клубе.
— Во что же он ввязался? — Вздыхаю.
— Ладно, нужно торопиться. — Муж торопливо целует меня в холодные губы и уходит.
Меня продолжает трясти.
Возвращаюсь в кухню, во второй раз отмываю полы, стол, раковину. Нахожу в шкафчике какое-то чистящее средство и повторяю процедуру. Меня колотит то ли от страха, то ли от голода. Вспоминаю, что нужно проверить Джимми. Не начался ли у него жар. Тихо, на цыпочках, иду в спальню. По пути гадаю, что же будет, если моего мужа поймают с окровавленными тряпками посреди ночи. Как он будет оправдываться?
И что мы, вообще, будем делать, если Джимми не переживет эту ночь? А что если… Нет, нет…
Отгоняю от себя дурные мысли. Главное, что он жив. А значит, у него есть шанс поправиться, вырваться из всего этого и, если захочет, начать новую жизнь.
Тихонько открываю дверь и вхожу. В комнате темно, тихо и пахнет медикаментами. Открываю окно, чтобы немного проветрить, и подхожу к кровати. Джимми лежит неподвижно, но его грудь вздымается в такт дыханию. И это меня успокаивает. Не представляю, как пережила бы его смерть.
Сажусь на край. Осторожно. Так, чтобы не разбудить его. Поправляю одеяло, отгибаю уголок, чтобы в свете луны взглянуть на бинты и убедиться, что швы не разошлись, и нет кровотечения. Кажется, все нормально. Бинты чистые. Отпускаю одеяло и долго слушаю, как он дышит, прежде, чем решаюсь коснуться ладонью его лба.
Медленно протягиваю руку, опускаю ее на его лоб и вздрагиваю, когда слышу:
— Пришла проверить, не сдох ли я?
Улыбаюсь.
— Как ты? — Спрашиваю.
Мои глаза привыкают к темноте, и я вижу легкую улыбку, тронувшую его губы. Убираю руку.
— Меня не так-то легко убить, Элли.
— Ты был на грани. — От воспоминаний о пережитом у меня все внутри сжимается. Кажется, запахом его крови пропитался весь дом. — Ты мог умереть.
— Знаю. — Его ладонь находит мою и безвольно опускается.
— Я очень испугалась. Очень, очень сильно, Джимми. — Кладу его руку на свое колено и осторожно поглаживаю.
— Прости. — Слышно, как он сглатывает. — Постараюсь больше так не делать.
Я усмехаюсь.
— Скажешь, что произошло?
Он прокашливается, его горло хрипит.
— Сущая ерунда. Чарли организовал облаву, подкинул оружие в мой клуб. Не удивлюсь, если из него был кто-то убит, ведь этот парень давно точит на меня зуб.
— И ты что? Решил воевать?
— Нет. Позорно бежал оттуда, впечатывая пятки в зад. Пока в меня не впечаталась одна из пуль легавых.
— Боже, во что же ты вляпался, Джимми? — Мой голос дрожит. — Я помню тебя мальчишкой, который мечтал вырваться из этой грязи.
— Разве? — Он смеется, но его смех похож на едва слышное бульканье.
— Да. — Подтверждаю свои слова кивком. — Не важно, где мы появились на свет, и при каких обстоятельствах. Из порочного круга, из бедности или плохой компании всегда есть шанс выбраться и начать новую жизнь. Ты же этого хотел, да? Мы вместе мечтали об этом. Что же произошло?
Джимми затихает. Он молчит долго, и я чувствую, как его пальцы поглаживают мою ладонь. На его губах застывает улыбка сожаления.
— Случилось то, что я потерял тебя. Да, знаю, прости — сам сделал все, чтобы так произошло. Но я думал, что это правильнее, что так было нужно. А без тебя… всё удивительным образом потеряло смысл. Мечты потеряли смысл, ведь они должны были исполниться рядом с тобой, ради тебя.
— Джимми… — Мне так больно. Невыносимо больно, что я начинаю мотать головой из стороны в сторону. — Я пришла к тебе тогда…
— Не надо. Я знаю. — Он зажмуривается. — Потому что я просил тебя сделать выбор. И эта сцена до сих пор стоит перед моими глазами. Как ты побледнела, как все внутри тебя умерло при виде моего предательства, как убежала оттуда… Элли, я каждый чертов день переживаю это, вспоминая, и каждый чертов день снова себя виню. И та жизнь, которой я живу — это наказание. Я продолжаю наказывать себя за то, что сотворил с тобой. Ты… — Его голос срывается. — Ты была такой хрупкой, ты только встала на ноги после того, что сделал с тобой Бобби. По моей вине сделал! И я тогда добил тебя своим поступком!
Я отдергиваю руки и закрываю ладонями глаза. По щекам катятся горячие слезы.
— Прости. Прости меня, Элли, если сможешь. Когда-нибудь прости. Пожалуйста… — Слышу, как он вздыхает. — Только сейчас я понимаю, что было много вариантов. Был выход. Но я выбрал самый легкий путь и самый жестокий. Все, о чем я думал сегодня, истекая кровью, это о том, что умру, так и не сказав тебе этого. Не попросив прощения.
— Я не понимаю. — Размазываю по лицу слезы и пытаюсь разглядеть его лицо через мутную пелену, застилающую глаза. — Не понимаю. То, что ты говоришь. Зачем это? Если ты жалеешь, если любил меня, зачем… зачем тогда ты так поступил?
Джимми пытается поднять голову, но та безвольно падает на подушку:
— Так надо было.
— Что? — Всхлипываю я. — Что значит «надо было»? Надо было тискать Мэгги, спать с ней, заделывать ей ребенка? Ради чего? Ради того, чтобы потом сказать: «Я жалею, и все из-за этого»? Да я до сих пор слышу, как ты говоришь: «Это моя Мэгги»! Эта гребаная фраза эхом отдается у меня в голове каждый раз, когда думаю о тебе. И когда мне становится жалко тебя, когда я вспоминаю твои глаза и начинаю скучать, когда начинаю сомневаться в своих поступках, я тихо повторяю про себя: «Это моя Мэгги, это моя Мэгги». И мне сразу становится легче.
— Элли! — Его голос крепнет. Похоже, Джимми вкладывает в эти слова свои последние силы. — Выслушай. Я так поступил ради вас с Майки. — Он начинает дрожать, его пальцы мечутся в попытке найти и ухватить мою руку. — Ты должна знать. Мэгги все видела. Она видела нас с Майки у бара, видела, что мы поехали за Бобби. Она угрожала рассказать обо всем, если я не буду с ней. Мне было тяжело, но я принял такое решение. И, черт возьми, я расплачиваюсь за него каждый день!
— Мэгги что? — Не узнаю собственный голос.
— Не важно. — Сипит Джимми. — Я и свою задницу спасал тоже. Мы сели бы оба, так что моя жертва меня не оправдывает. Зато я знал, что он будет с тобой, что защитит тебя, что ты его любишь. Что у вас все будет хорошо.
— Как ты мог… — только и хватает сил сказать.
Я задыхаюсь.
— Никто ведь не заставлял меня спать с ней. Я сам во всем виноват. Сам угодил в ловушку.
Боже. Боже…
Я вскакиваю:
— Майки знает?
— Нет. — Слышится в темноте. — Ему не обязательно знать это. Говорю же, меня это не оправдывает. Все мои поступки…