В этом рассказе на сцене три персонажа: фарисей, сборщик податей и Храм, где обитает Бог. Притча повествует не только о двух мужчинах, молящихся в Храме, но и о том, как действует Бог, присутствующий в этом Храме. Слушатели тут же «настраиваются» на его рассказ. Не однажды они совершали паломничество в Храм. Для них это центр их страны и их религии. Только там можно было служить культ Яхве. Они называли его «дом Божий», поскольку там обитал святой Бог Израиля. Оттуда Он защищал и благословлял Свой народ. Никто не мог приблизиться к нему, не пройдя обязательного очищения. Об этом говорилось в псалме: в святое место можно войти только с «руками неповинными и сердцем чистым»[304]. В святая святых Храма в былые времена находился Ковчег Завета, а в нем две каменные скрижали с высеченными на них заповедями Закона. Храм свидетельствовал собой присутствие Бога, царствовавшего над всем народом посредством этого Закона. С какой радостью представали пред Ним все, кто верно соблюдал Его Закон.
Рассказ Иисуса сразу же вызывает интерес и любопытство слушателей. Что произойдет в Храме? Как будут ощущать себя там, в присутствии Бога, два настолько разных человека, как фарисей и сборщик податей? Все знают, каковы обычно фарисеи: благочестивые, преданно исполняющие заповеди, соблюдающие нормы ритуальной чистоты, исправно платящие десятину. Они из тех, кто поддерживает существование Храма. Он заходит в Храм без греха: Бог может только благословить его. Также известно, кто такие сборщики податей: иудеи, выполняющие презренную работу. Они работают не ради собирания десятин и поддержания Храма, а с целью сбора налогов и преуспевания[305]. Их обращение невозможно. Они никогда не смогут компенсировать свои злоупотребления, как и возместить своим жертвам то, что у них украли. Они не могут чувствовать себя уютно в Храме. Это не их место[306].
Фарисей молится стоя, уверенный в себе и бесстрашный. Его совесть не обличает его в каком-либо грехе, в котором он должен покаяться. В его сердце спонтанно возникает благодарность: «Боже! Благодарю Тебя». И это не лицемерие. Все, что он произносит, вполне реально. Он преданно исполняет все заповеди: он не принадлежит к грешникам, к которым, само собой разумеется, относится этот сборщик налогов. Он постится каждый понедельник и четверг за грехи народа, хотя пост обязателен только раз в году, в День искупления[307]. Он платит не только обязательные десятины с сельскохозяйственной продукции (зерна, масла, вина), но и со всего, что зарабатывает. Его жизнь — пример для подражания. Он преданно исполняет свои обязанности и даже их перевыполняет. Он не приписывает себе никаких заслуг: это Бог поддерживает его святую жизнь[308]. Если этот человек не оправдан, то кто же тогда оправдан? Это образец верности и послушания Богу. Кто может быть таким, как он! Он может рассчитывать на благословение Яхве. Так рассуждают те, кто слушает Иисуса.
Сборщик податей держится в стороне. Ему неуютно; он недостоин быть здесь, в святом месте. Он знает, что о нем думают благочестивые люди: он нечестный, коррумпированный человек, трудящийся не на благо Храма, а на систему, установленную Римом. Он даже не отваживается оторвать взгляд от земли. Он бьет себя в грудь, признавая свой грех и свое бесчестье. Он ничего не обещает. Он не может возместить то, что он украл у стольких людей, с которыми он персонально незнаком. Он не может оставить своего поприща сборщика налогов. Он уже не может изменить жизнь. У него нет иного выхода, кроме как предоставить себя милосердию Божьему: «Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!»[309] Его молитва напоминает горячую мольбу псалмопевца, произносящего: «Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже»[310]. Бедный человек не делает ничего, кроме признания в том, о чем все знают. Никто не хотел бы оказаться на его месте. Бог не может одобрять его грешную жизнь.
И вдруг Иисус завершает свою притчу странным утверждением: «Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот». Благочестивый человек, сделавший больше, чем предписано законом, не встретил благоволения у Бога. И наоборот, сборщик податей, отдавший себя на Его милость, даже не пообещав изменить свою жизнь, получает Его прощение. Иисус их всех удивил. Внезапно он распахивает перед ними новый мир, крушащий все их схемы. Здесь не говорится лишь о благочестии людей. Своей кажущейся такой простой и наивной притчей не угрожает ли Иисус всей религиозной системе Храма? Какой грех совершил фарисей, что не снискал милость Бога? В чем его недостаток? И что за заслуги были у сборщика налогов, что тот выходит из Храма оправданным? Храмовому Богу стоило бы поддержать фарисея и осудить сборщика податей. То, что произносит Иисус, невероятно. В Храме Бог покровительствовал верным и не допускал до святого места грешников и нечестивцев. Как Иисус может говорить о Боге, который не признает праведника и, наоборот, благоволит грешнику?
Если верно то, что говорит Иисус, уверенности нет ни за кого. Все должны обращаться к милосердию Бога. Для чего тогда служит Храм и духовность, в нем подпитываемая? И что теперь думать о тех, кто полностью полагается на соблюдение Закона и культ Храма? Состоит ли правда в том, что Царство Божье существует не исходя из выработанного религией понятия о справедливости, а по непостижимой милости Бога? Не играет ли Иисус с огнем? На что нужно опираться, чтобы призывать жить по милости, а не по религии и Закону?
В притче Иисуса содержится один бесспорный факт: презренный сборщик податей взывает к милосердию Божьему и обретает благоволение. Не хочет ли Иисус приобщить всех к реальному опыту, который каждый человек воспринимает в глубине своего существа? Когда человек в гармонии с собой и другими, он опирается на собственную жизнь. Кажется, что ему большего и не нужно. Но когда совесть объявляет его виновным и уверенность исчезает, разве не ощущает человеческое существо потребность искать защиты в милосердии Божьем и только в нем? Когда кто-нибудь ведет себя как фарисей, он предстает пред Богом с позиции той религии, где нет места сборщику налогов. Когда кто-либо полагается на милосердие Божье, он исходит из религии, вмещающей всех. Правда ли, что последнее слово остается не за Законом, судящим наше поведение, а за милосердием Божьим, тепло внимающим нашему обращению. Не это ли истинная религия, религия Царства Божьего?
Привыкнув к религии Храма, никто уже не мог с легкостью опереться на непредсказуемое неожиданное милосердие Божье. Иисус пытался прорвать их сопротивление. В какой-то момент он предложил им обескураживающую притчу об одном человеке, пострадавшем от рук разбойников во время его путешествия из Иерусалима в Иерихон[311]. Вот как он об этом рассказывает:
Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю, один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: «Позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе»[312].
Рассказ Иисуса сразу приковывает всеобщее внимание. Окружающие неоднократно совершали паломничество в Иерусалим, и им хорошо знакома пустынная и опасная зона, где пролегает дорога, ведущая из столицы в Иерихон. Всем известно, что трудно не столкнуться с разбойниками, укрывающимися в оврагах и ущельях. Однако же этим путем пользуются довольно часто. Каждую неделю там проходят священники и левиты, которые, отслужив в Храме, возвращаются в Иерихон, крупный священнический город. Через него также переправляются группы паломников и торговцев, везущих свои товары в Иерусалим. Что на сей раз произойдет на этом опасном пути?
Когда речь зашла о человеке, пострадавшем от нападения и оставшемся лежать в кювете у дороги еле живым, в сердцах слушающих проснулась симпатия и жалость к нему. Он невинная жертва, брошенная на пустынной дороге и нуждающаяся в срочной помощи. На его месте мог бы оказаться каждый из присутствующих. Как же при этом ему не сострадать?[313]
К счастью, на дороге появляются два путника: сначала священник, затем левит. Оба идут из Храма. Они отслужили свою службу в течение недели и, выполнив свои обязанности в Храме, возвращаются домой в Иерихон. Раненый смотрит на их приближение с надеждой: они из его родного селения; они представители Храма; несомненно, они сжалятся над ним. Но это не так. Поравнявшись с ним, оба реагируют одинаково: они видят его и «проходят мимо». Они не приближаются к нему, а обходят. Почему? Они боятся разбойников? Или не хотят запачкаться от прикосновения к полуживому незнакомцу, истекающему кровью?[314] Слушатели не могут испытывать ничего иного, кроме возмущения от бессердечия. Как это они не помогают человеку, обреченному на верную смерть?
На горизонте появляется третий прохожий. Он не священник и не левит; он следует не из Храма; он даже не принадлежит избранному народу Израиля. Он — ненавидимый самарянин