.
Ориген стал одним из основоположников так называемого аллегорического, или духовного, метода толкования Писания[186], основанного на представлении о том, что Писание содержит не только буквальный смысл, «но и некоторый другой, скрытый от большинства, ибо описанное здесь служит предначертанием некоторых таинств и образом Божественных вещей». Духовный смысл Писания «известен не всем, а только тем, кому подается благодать Святого Духа в слове премудрости и знания»[187].
Аллегорический метод толкования Священного Писания получил широкое распространение в христианской традиции благодаря толкованиям на Ветхий Завет александрийского иудея Филона (ок. 25 г. до Р. Х. – ок. 50 г. по Р. Х.). Написанные по-гречески, эти толкования были забыты в позднейшем иудаизме, но оказали определенное влияние на становление аллегорического метода у христианских авторов и дошли до нас именно благодаря христианским переписчикам его трудов. Ориген находился под несомненным влиянием Филона Александрийского, когда составлял свои толкования.
Как и Филон, Ориген исходил из представления о наличии двух уровней в Писании – буквального и духовного – и о необходимости в каждом слове Писания усматривать некий аллегорический, символический смысл. При помощи такого метода, который современному читателю может показаться бесполезным и бессмысленным[188], но который соответствовал культурной традиции образованных эллинов его времени, Ориген истолковал многие книги Священного Писания.
Схождение Святого Духа. Икона. XVI в.
Третий период в истории толкования евангельского текста обнимает собой всю эпоху Вселенских Соборов – IV–VIII века. Этот период дает наиболее богатый материал для интерпретации евангельской истории. Богословские споры, в том числе относящиеся к личности Иисуса Христа как Бога и человека, вызы вали к жизни необходимость постоянного обращения к Евангелию, а также к прочим книгам Нового Завета для опровержения ошибочных и еретических мнений. Помимо полемической литературы, содержащей детальный анализ некоторых новозаветных эпизодов и изречений Иисуса, в этот период создавались последовательные комментарии на целые Евангелия или даже на весь корпус Четвероевангелия.
Прп. Максим Исповедник. Фреска. XV в.
Аллегорическая традиция толкования Евангелия в этот период нашла свое отражение в трудах представителей александрийской школы, в частности у Кирилла Александрийского. Этот же тип толкования активно использовался Григорием Нисским и Максимом Исповедником. Последний говорил о двух видах, в которых Писание являет себя людям: первом – «простом и общедоступном, видеть который могут многие»; втором – «более сокрытом и доступном лишь для немногих, то есть для тех, кто подобно Петру, Иакову и Иоанну уже стали святыми апостолами, пред которыми Господь преобразился в славу, побеждающую чувство»[189]. Вслед за Оригеном Максим Исповедник разделял Писание на тело и дух:
Ветхий Завет составляет тело, а Новый – душу, дух и ум. И еще: телом всего Священного Писания, Ветхого и Нового Заветов, служит историческая буквальность его, душой же – смысл написанного… Как человек смертен по своей видимой части, а по невидимой бессмертен, так и Священное Писание, с одной стороны, обладает преходящей явленностью буквы, а с другой – содержит сокрытый в ней дух, бытие которого непреходяще и который составляет истинный предмет созерцания[190].
Пророк Моисей получает скрижали. Икона. XII в.
Максим Исповедник говорил о толковании Священного Писания как восхождении от буквы к духу[191]. Анагогический метод толкования Писания (от греч. ἀναγωγή – «восхождение»), как и аллегорический метод, исходит из того, что тайна библейского текста неисчерпаема: только внешняя канва Писания ограничена рамками повествования, а «созерцание» (θεωρία), или таинственный внутренний смысл, является беспредельным. Все в Писании связано с внутренней духовной жизнью человека, и буква Писания возводит к этому духовному смыслу:
Когда слово Бога становится в нас ясным и светлым, а лик Его сияет, словно солнце, тогда и одежды Его являются белыми, то есть слова Священного евангельского Писания – ясными, прозрачными и не имеющими никакого покрова. И вместе с Господом приходят Моисей и Илия, то есть духовные логосы закона и пророков[192].
Наряду с аллегорическими толкованиями в эпоху Вселенских Соборов развивалась и традиция буквального толкования текста Евангелия, в частности, в трудах представителей антиохийской школы, таких как Ефрем Сирин, Иоанн Златоуст, Феодор Мопсуестийский. Этих авторов интересовал прежде всего буквальный смысл историй из жизни Иисуса и Его изречений, которые рассматривались как через призму ветхозаветных пророчеств, так и в общем контексте человеческой истории.
Златоуст в своих толкованиях Евангелия делает акцент на нравственных уроках, которые необходимо извлекать из него, постоянно проецируя ситуации из жизни Иисуса и Его учеников на жизнь своих современников. Такой способ толкования Евангелия стал основным в церковной проповеди вплоть до настоящего времени.
Иероним Стридонский. Эль Греко. 1600–1610 гг.
Традиция буквальной и аллегорической интерпретации Евангелия развивалась в этот период и на Западе. Важный вклад в осмысление евангельского текста внесли два крупнейших латинских богослова, имеющих в католической традиции статус доктора Церкви: Августин Иппонский и Иероним Стридонский. Первый – автор многочисленных толкований на евангельские тексты, основанных на сочетании буквального и аллегорического подходов. Второй – автор целой серии библейских комментариев и текстологических исследований. Иерониму, в частности, принадлежит полный латинский перевод Ветхого Завета и новая редакция латинского перевода Нового Завета. Кроме того, он является автором четырехтомного толкования на Евангелие от Матфея, ряда толкований на другие библейские книги. В своих толкованиях Иероним придерживается главным образом буквального метода с элементами литературной критики (он комментирует отдельные слова и выражения, их перевод). В эпоху Вселенских Соборов окончательно сложился такой подход к текстам Ветхого Завета, при котором эти тексты воспринимаются как прообразы новозаветных реальностей и рассматриваются через призму Нового Завета. Такой род толкования получил в науке название типологического. Начало ему положено Самим Иисусом, Который сказал о Ветхом Завете: Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне (Ин. 5:39). В соответствии с этим указанием в Евангелиях (особенно у Матфея) многие события из Его жизни истолкованы как исполнение ветхозаветных пророчеств.
Спас. Икона. XV в.
Страсти Христовы. И. Босх. 1515 г.
В христианской традиции Ветхий Завет, Евангелие и корпус апостольских посланий воспринимаются как три части неделимого целого. При этом Евангелию отдается безусловное предпочтение как источнику, доносящему до христиан живой голос Иисуса; Ветхий Завет воспринимается как прообразующий христианские истины; а послания апостольские – как авторитетное толкование Евангелия, принадлежащее ближайшим ученикам Христа.
В эпоху Вселенских Соборов сложилась традиция ежеднев ного чтения Евангелия за богослужением. Эта традиция сохраняется в Православной Церкви до сего дня. Четыре Евангелия прочитываются за православным богослужением целиком в течение года, причем на каждый день церковного года положено определенное евангельское зачало, которое верующие выслушивают стоя. В дни Страстной седмицы полностью прочитываются повествования четырех евангелистов, посвященные Страстям Христовым.
Годовой круг евангельских чтений начинается в пасхальную ночь, когда читается пролог Евангелия от Иоанна. После Евангелия от Иоанна, которое прочитывается в пасхальный период, начинаются чтения Евангелий от Матфея, Марка и Луки. Деяния апостольские, соборные послания и послания апостола Павла также читаются в церкви ежедневно и также прочитываются целиком в течение всего года: чтение Деяний начинается в пасхальную ночь и продолжается в течение пасхального периода, далее следуют соборные послания и послания апостола Павла.
Страсти Христовы. Эль Греко 1600–1605 гг.
В эпоху Вселенских Соборов в христианской Церкви сложилось представление о том, что в Священном Писании в целом и в Евангелиях в частности заложены все основные догматические истины: надо только уметь их распознавать. Григорий Богослов предлагает такой метод чтения Писания, который можно назвать ретроспективным: он заключается в том, чтобы рассматривать тексты Писания исходя из последующего Предания Церкви и идентифицировать в них те догматы, которые более полно сформулированы в позднейшую эпоху. Такой подход к Писанию является основным в патристический период. В частности, по мнению Григория, не только новозаветные, но и ветхозаветные тексты содержат учение о Святой Троице:
Просветись с Давидом, говорящим Свету: Во свете Твоем мы увидим свет (Пс. 35:10), то есть в Духе Сына[193], светозарнее Которого может ли что-нибудь и быть? С Иоанном возгреми, сыном громовым, ничего низкого и земного не возглашая о Боге, но все высокое и возвышенное, признавая Того, Кто был в начале, Кто был с Богом и Кто есть Слово Божие (Ин. 1:1), Богом, и Богом истинным от истинного Отца… И ко гда читаешь Я и Отец – одно (Ин. 10:30), представляй связь по сущности; а когда [читаешь]