Эта история не вошла в новозаветный канон, но она стала фактически частью церковного предания через богослужение. В православном богослужении в канун Рождества мы находим такой текст, составленный как бы от лица Иосифа: Марие, что дело сие, еже в Тебе зрю? Недоумею и удивляюся, и умом ужасаюся: отай бо от мене буди вскоре, Марие, что дело сие, еже в Тебе вижу? За честь, срамоту: за веселие, скорбь: вместо еже хвалитися, укоризну ми принесла еси. Ктому не терплю уже поношений человеческих: ибо от иерей из церкве Господни яко непорочну Тя приях, и что видимое?[298]
Иосиф и Мария. Фрагмент картины «Поклонение пастухов». Джорджоне. 1505-1510 гг.
В другом месте[299] мы говорили о том, что богослужебные тексты Православной Церкви – не просто комментарий к Евангелию: нередко они повествуют о том, о чем Евангелие умолчало. В рассказе Матфея о рождении Иисуса от Девы многое осталось за кадром. Евангелист умолчал, в частности, о личной драме Иосифа: можно только догадываться о его переживаниях, сомнениях, о том, чтó он мог говорить своей Невесте, когда обнаружил, что Она «имеет во чреве». «Протоевангелие Иакова», а вслед за ним и богослужебные тексты пытаются в поэтической форме восстановить диалог между Иосифом и Марией. Можно относиться к текстам подобного рода как к поэтическому вымыслу, церковной риторике, а можно увидеть в них нечто большее – стремление проникнуть в чувства и переживания тех людей, чьими руками творилась священная история.
Подведем некоторые итоги, касающиеся двух евангельских повествований о рождении Иисуса. Они сходятся в следующих ключевых пунктах[300]:
1) На момент зачатия Младенца Марией Иосиф и Мария были обручены, но не начали жить супружеской жизнью (Мф. 1:18; Лк. 1:34).
2) Иосиф был из рода Давидова (Мф. 1:16, 20; Лк. 1:27; 2:4).
3) О рождении Младенца возвестили ангелы (Мф. 1:20–23; Лк. 1:30–35).
4) Мария зачала не от Иосифа, а от Духа Святого (Мф. 1:18–20; Лк. 1:34–35).
5) Имя Младенцу было наречено ангелом (Мф. 1:21; Лк. 1:31).
6) Ангел возвестил, что Младенец будет Спасителем (Мф. 1:21; Лк. 2:11).
7) Иисус родился в Вифлееме (Мф. 2:1; Лк. 2:4–6).
8) Иисус родился при царе Ироде Великом (Мф. 2:1; Лк. 1:5).
9) Иисус воспитывался в Назарете (Мф. 2:23; Лк. 2:39). Эти общие пункты составляют ту историческую канву, которая относится непосредственно к биографии Иисуса. Расхождения же свидетельствуют о наличии двух свидетелей, на информации которых базируются два параллельных рассказа. Гипотеза двух свидетелей дает нам ключ к пониманию причин, по которым эти повествования столь существенно разошлись между собой в деталях. Эта гипотеза также помогает понять различие между двумя родословными Иисуса.
Мы уже говорили о том, что, по мнению некоторых исследователей, в Евангелии от Луки представлена родословная Марии, а в Евангелии от Матфея – родословная Иоси фа. Вовсе не настаивая на правильности этого мнения, мы все же должны отметить бóльшую близость Евангелия от Луки к Марии, чем к Иосифу. Может быть, не случайно в церковном предании Лука представлен как апостол, близко знавший Богородицу и даже написавший первый Ее портрет (икону).
Евангелист Лука, пишущий икону Богоматери. Икона. Нач. XV в.
В дальнейшем нам придется еще не раз сверять показания двух или нескольких свидетелей, и мы будем наблюдать между ними гораздо больше сходства, чем различий. Но речь пойдет о свидетельствах иного рода, принадлежащих непосредственным очевидцам событий – апостолам. В повествованиях же о рождении Иисуса мы имеем дело с материалами хотя и восходящими к конкретным свидетелям, но прошедшими через различные стадии редактирования. Повествования Матфея и Луки о рождении Иисуса имеют прежде всего богословский смысл. Каждое из них является своего рода прологом к истории общественного служения Иисуса. В обоих повествованиях Иисус предстает как Сын Божий и Сын Человеческий одновременно, даже если Матфей делает больший акцент на человеческом происхождении Иисуса как Сына Авраамова и Сына Давидова, а Лука делает акцент на Его богосыновстве. Думается, именно эта начальная богословская установка является главным скрепляющим звеном между двумя повествованиями и именно она делает эти повествования неотъемлемой частью изначального христианского учения, отраженного на страницах Нового Завета.
Глава 4. Сын божий
1. «В начале было Слово»
Если Евангелия от Матфея и Луки открываются повествованиями о рождении Иисуса, то Евангелия от Марка и Иоанна – рассказом о проповеди Иоанна Крестителя. Именно с проповеди Иоанна Крестителя начинается тот тематический материал, который является общим у трех евангелистов-синоптиков и частично перекликается с четвертым Евангелием. У Марка этот материал предваряется словами: Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия (Мк. 1:1). У Иоанна же повествование об Иоанне Предтече вплетается в общий контекст пролога, имеющего самостоятельное богословское значение.
В первом стихе Евангелия от Марка термин «Евангелие» употреблен по отношению не к конкретному литературному жанру, обозначающему повествование евангелиста, а к самой Благой Вести Иисуса Христа, Сына Божия. Здесь мы имеем дело с наиболее ранним и аутентичным использованием термина «Евангелие» в качестве указания на проповедь Иисуса, а в более широком смысле – на Его жизнь и учение.
Термин «Евангелие» встречается в Новом Завете многократно: 8 раз у Марка, 4 раза у Матфея, 2 раза в Деяниях апостольских и 60 раз в посланиях апостола Павла. Термин принадлежит Самому Иисусу (Мф. 24:14; 26:13; Мк. 1:15; 13:10; 14:9; 16:15) и является одним из ключевых для понимания того значения, которое ранняя Церковь придавала Его миссии и проповеди. Прежде всего термин «Евангелие» связан с учением Иисуса о Царстве Божием, почему у евангелистов и употребляются выражения Евангелие Царствия Божия (Мк. 1:14) или просто Евангелие Царствия (Мф. 4:23; 9:35; 24:14). У апостола Павла слово «Евангелие» обозначает всю совокупность апостольского предания о жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа (1 Кор. 15:1–5).
Открывая свое повествование, Марк говорит о Евангелии Сына Божия, подчеркивая Божественное происхождение Иисуса. В отличие от Матфея, его не интересует ни рождение Иисуса, ни Его родословная, включая происхождение из дома Давидова, ни Его земная жизнь до выхода на проповедь. Евангелие от Марка начинается с богословского утверждения о том, что Иисус Христос есть Сын Божий, и все последующее повествование призвано раскрыть эту богословскую аксиому.
С той же аксиомы начинает свое Евангелие Иоанн, однако здесь она дана в гораздо более развернутом и богословски проработанном виде. Пролог Евангелия от Иоанна имеет ключевое значение для понимания того, как миссия Иисуса воспринималась в ранней Церкви:
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него нáчало быть, и без Него ничто не нáчало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его… Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него нáчал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца (Ин. 1:1–5, 9–14).
В прологе Евангелия от Иоанна закладываются ключевые темы этого Евангелия. Прежде всего, Иоанн начинает не с рождения Иисуса на земле, а с изначального бытия Слова Божия у Бога. Это Божественное Слово (λόγος), как явствует из дальнейшего повествования, тождественно Сыну Божию Иисусу Христу. Первые слова пролога говорят о том, что с пришествием в мир Иисуса Христа связано новое откровение о Боге. Ветхий Завет свидетельствовал о единстве Бога и не допускал никаких мыслей о том, что в Боге может существовать кто-то, кроме Самого Бога, Иоанн говорит об изначальном пребывании у Бога Слова Божия:
Поскольку Сам Бог явился и открылся в Иисусе Христе окончательно, безоговорочно и предельно, Иисус принадлежит к определению вечной сущности Бога… Иисус есть от вечности Сын Божий… И Бог от вечности есть Отец нашего Господа Иисуса Христа. Тем самым история и судьба Иисуса обоснованы в сущности Божией; сама сущность Бога оказывается событием. Новозаветные высказывания о предсуществовании (Сына Божия) ведут тем самым к новой всеобъемлющей интерпретации идеи Бога[301].
Центральным пунктом пролога Евангелия от Иоанна является учение о Боговоплощении. Наиболее емко оно выражено в словах: и Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины (Ин. 1:14). В этих словах – сердцевина того благовестия, которое принесли миру евангелисты.
Согласно ветхозаветному пониманию, между Богом и тварным миром существует непреодолимая онтологическая пропасть: Бог абсолютно трансцендентен миру, материи, плоти, будучи бестелесным Духом. Понятие плоти встречается в Библии уже в рассказе о сотворении человека. Когда Бог приводит к Адаму жену, Адам говорит: Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего] (Быт. 2:23). В дальнейшем повествовании понятие «плоть» применяется преимущественно к человеческому сообществу (Быт. 6:3; Пс. 77:39), а выражение «всякая плоть» является собирательным, обозначая всех людей или всех живущих на земле (включая животных). У пророка Исаии плоть прямо противопоставляется духу (Ис. 31:3). Характерны слова пророка, в которых тленной человеческой плоти противополагается вечное слово Божие: