Петр и бывшие с ним (Лк. 8:45; 9:32) или Симон и бывшие с ним (Мк. 1:36).
5. Другие ученики из числа двенадцати
Иаков и Иоанн
Помимо Петра особых упоминаний в синоптических Евангелиях удостаиваются братья Иаков и Иоанн Зеведеевы. О них говорится, что Иисус нарек им имена Воанергес, то есть «сыны громовы» (Мк. 3:17). В данном случае имя, данное обоим ученикам одновременно, должно скорее восприниматься как прозвище, которое два брата получили, предположительно, за свою эмоциональность или за избыточную религиозную ревность[390].
В церковной традиции мы находим и иные, аллегорические толкования значения этого прозвища. Василий Великий, в частности, говорит о том, что применительно к церковной жизни громом можно назвать «передачу людям догматов, которая посредством евангельского громогласия производится в душах уже совершенных, после принятия ими крещения». Переименование Иисусом двух учеников, по мнению Василия, свидетельствует о том, что «Евангелие есть гром (βροντὴ τὸ Εὐαγ έλιον)»[391].
Апостол Иаков. Икона. XVI в.
Как уже говорилось, Петр, Иаков и Иоанн в синоптических Евангелиях представлены в качестве трех наиболее близких учеников Иисуса. Только они присутствуют при одном из главных Его чудес – воскрешении дочери Иаира, причем евангелисты специально отмечают, что Иисус не позволил никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и Иоанна, брата Иакова (Мк. 5:37), и никому из учеников, кроме этих троих, не позволил войти в дом (Лк. 8:51). Тех же троих учеников Иисус берет на гору, где преображается перед ними (Мф. 17:1; Мк. 9:2; Лк. 9:28). Та же группа, к которой добавляется Андрей, спрашивает Иисуса наедине о признаках Его второго пришествия (Мк. 13:3). Наконец, те же трое присутствуют при одном из самых драматичных моментов евангельской истории – молитве Иисуса в Гефсиманском саду (Мф. 26:37; Мк. 14:33).
Возможно, это привилегированное положение и стало причиной того, что два брата, Иаков и Иоанн, решили (или их мать решила) обратиться к Иисусу с дерзновенной просьбой о местах по правую и левую руку от Иисуса. Этой просьбой они не только противопоставляли себя двенадцати, но и покушались на первое место Петра в апостольской общине. Иисусу пришлось остудить пыл двух братьев, и это был не единственный случай.
Другой случай приводится у Луки, который повествует, как Иоанн и Иаков, возмутившись тем, что Иисуса не захотели принять в самарянском селении, спросили Его:
Апостол Иоанн Богослов. Икона. XVI в.
Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал? (Лк. 9:54). Имеется в виду рассказ о том, как по слову Илии огонь попалил два отряда по пятьдесят воинов, посланных к нему царем (4 Цар. 1:10, 12). Но Иисус ответил им: Не знаете, какого вы духа (Лк. 9:55). В некоторых списках Евангелия от Луки этот ответ отсутствует; в других он приводится; в третьих к нему имеется добавление: ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать (Лк. 9:56)[392]. Данный эпизод, возможно, стал одной из причин, по которой два брата получили от Иисуса прозвище «сынов громовых».
Как уже упоминалось в главе 2-й, церковная традиция отождествляет Иоанна Зеведеева, брата Иакова, с тем безымянным учеником, который присутствует в четвертом Евангелии и позиционируется как его автор. Если следовать этой традиции, то Иоанн помимо нескольких рассказов, в которых он фигурирует у синоптиков, присутствует еще в целом ряде эпизодов. Отсутствие этих эпизодов в синоптических Евангелиях, как и отсутствие в четвертом Евангелии тех рассказов, в которых Иоанн Зеведеев фигурирует у синоптиков, объясняется, как мы говорили, тем, что Иоанн пишет свое Евангелие после других: он дополняет отсутствующий у синоптиков материал, в том числе тот, который непосредственно касается его самого.
Богородица и Иоанн Богослов. Икона. XIV в.
Отождествление безымянного ученика из четвертого Евангелия с Иоанном Зеведеевым означает, что последний вместе с Андреем (но без своего брата Иакова) присутствовал при одной из встреч Иисуса с Иоанном Крестителем, последовал за Иисусом и провел вечер в Его доме (Ин. 1:35–39). Предположительно, в числе нескольких учеников он также присутствует на браке в Кане Галилейской, при последующем посещении Иисусом Капернаума и при сцене изгнания Иисусом торгующих из Иерусалимского храма (Ин. 2:1–22).
Он же был, вероятно, одним из учеников Иисуса, которые жили с Ним в Иудее и крестили (Ин. 3:22; 4:1–2). Иоанн является вероятным свидетелем бесед Иисуса с Никодимом (Ин. 3:1–21), с самарянкой (Ин. 4:4–42), а также последующих описанных в четвертом Евангелии эпизодов, включая Тайную Вечерю, на которой он возлежит у груди Иисуса (Ин. 13:23).
Помимо того что любимый ученик близок к Иисусу, он также близок к Петру и неоднократно в повествованиях автора четвертого Евангелия упоминается вместе с Петром. На Тайной Вечере именно ему Петр делает знак, чтобы он спросил Иисуса, кто предаст Его (Ин. 13:24). Вместе с Петром Иоанн входит во двор первосвященника (Ин. 18:15); вместе с Петром бежит к пустому гробу (Ин. 20:3–4); вместе с Петром идет за Иисусом и слышит от Него загадочные слова о своей судьбе: Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? (Ин. 21:23).
Роль безымянного ученика в Евангелии от Иоанна не противоречит той роли, которую отводят синоптики Иоанну, сыну Зеведееву. У синоптиков Иоанн Зеведеев входит в число трех ближайших учеников Иисуса наряду с Петром и Иаковом. В четвертом Евангелии безымянный ученик также предстает в роли ближайшего ученика, в нескольких эпизодах разделяя эту роль с Петром.
Фома и Филипп
Евангелие от Иоанна содержит целый ряд эпизодов, в которых фигурируют отдельные ученики, названные по имени.
Фома, упоминаемый синоптиками лишь в общем списке двенадцати, в Евангелии от Иоанна появляется в трех эпизодах, где играет вполне самостоятельную роль.
В первом эпизоде повествуется о намерении Иисуса идти в Иудею и о протесте учеников, которые говорят ему: Раввú! давно ли Иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда? (Ин. 11:8). Иисус между тем подтверждает Свое намерение, и тогда Фома, обращаясь к ученикам, говорит: Пойдем и мы умрем с ним (Ин. 11:16). Предчувствие скорого конца к этому времени становится в общине учеников, по-видимому, достаточно ощутимым, но только Фома оказывается способен выразить его с такой ясностью.
Второй эпизод происходит на Тайной Вечере. Здесь Фома реагирует на слова Иисуса: а куда Я иду, вы знаете, и путь знаете. Прерывая речь Учителя, Фома спрашивает: Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь? Иисус отвечает: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:4–6).
Наконец, третий эпизод относится ко времени уже после воскресения Иисуса. Евангелие от Иоанна – единственное, содержащее подробный рассказ о том, как Фома усомнился в том, что Иисус воскрес, и как явившийся ученикам Иисус обратился к нему. Рассказ завершается словами, содержащими единственное в своем роде исповеданием веры в Иисуса как Бога, прозвучавшее из уст апостола: Господь мой и Бог мой! (Ин. 20:28).
Конечно, трех эпизодов недостаточно для того, чтобы составить представление о характере Фомы и его духовных исканиях. Тем не менее они демонстрируют несколько отличительных черт апостола. Мы видим, что Фома искренне любит Иисуса, выражает готовность разделить судьбу Учителя и умереть вместе с Ним. Это сближает Фому с Петром, который говорил: Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя (Мф. 26:35; ср. Мк. 14:31) или, по версии Луки: Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти (Лк. 22:33). Слыша о пути, по которому Иисусу предстоит пойти, Фома пытается выяснить, что это за путь. Наконец, после воскресения Иисуса он оказывается в числе сомневающихся, но когда Иисус удостоверяет его в истинности воскресения, именно он, единственный из всех учеников, называет Иисуса не просто Христом или Сыном Божиим, но Господом и Богом.
Уверение святого Фомы. Караваджо. 1601-1602 гг.
Четыре раза в Евангелии от Иоанна упоминается Филипп. Первый раз – в рассказе о призвании апостолов и о разговоре Иисуса с Нафанаилом (этот рассказ мы рассмотрели выше).
Второй раз Филипп появляется в рассказе о насыщении Иисусом пяти тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами. Этот эпизод присутствует у всех четырех евангелистов, но только Иоанн приводит диалог между Иисусом и Филиппом:
Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить? Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, что хотел сделать. Филипп отвечал Ему: им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя понемногу (Ин. 6:5–7).
В третий раз Филипп, который был из Вифсаиды Галилейской (Ин. 12:21), упоминается в связи с желанием еллинов увидеться с Иисусом. Филипп не обращается напрямую к Учителю: он сначала говорит об этом Андрею, а потом уже вместе с Андреем доносит просьбу до Иисуса (Ин. 12:20–22). Евангелист не разъясняет, почему Филипп не сразу сказал Иисусу о поступившей просьбе, а сначала счел необходимым заручиться поддержкой Андрея. Эта подробность является лишь дополнительным свидетельством того, что в общине учеников Иисуса три апостола, происходившие из одного города (Ин. 1:44), продолжали сохранять тесные взаимоотношения между собой. Не будем забывать о том, что маленькие галилейские города, о которых упоминается в Евангелиях, состояли из нескольких сотен жителей, каждый из которых лично знал всех прочих (особенно это касалось представителей одной профессии и ровесников). Вифсаида не была исключением.
В четвертый раз Филипп появляется в рассказе о Тайной Вечере. Здесь он вслед за Фомой прерывает речь Учителя просьбой: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус отвечает: Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? (Ин. 14:8–10).
Третьим, кто прервет речь Учителя на Тайной Вечере, будет Иуда «не Искариот» (и это единственное отдельное упоминание данного апостола во всем корпусе Евангелий, не считая его упоминания в общем списке двена дцати). Он задаст Иисусу вопрос: Господи! что это, что Ты хочешь явить Себя нам, а не миру? (Ин. 14:22).
В трех из четырех приведенных в Евангелии от Иоанна эпизодах, где присутствует Филипп, Иисус вступает в диалог с ним: в первом и третьем случае по Своей инициативе, в четвертом – по инициативе Филиппа. Вряд ли можно на основании этих эпизодов говорить о каких-то особых отношениях, связывавших Иисуса с Филиппом, или о том, что Иисус как-либо выделял его из группы учеников.
Скорее, эти эпизоды иллюстрируют тот факт, что Иисус не только общался со Своими учениками как единой группой, но и нередко вступал в диалоги с одним из представителей этой группы. И если по повествованиям синоптиков таким представителем почти во всех случаях оказывается Петр, то четвертое Евангелие рисует нам более разнообразную картину. И если синоптики (в особенности Матфей и Марк) делают акцент на том, что ученики не понимают Иисуса, боятся спросить Его, получают от Него обличения и упреки, то у Иоанна взаимоотношения учеников с Учителем выглядят более гармоничными: они не боятся Его, не боятся задать Ему вопросы, при необходимости даже прерывая для этого Его речь.