Помимо двенадцати у Иисуса были другие ученики: в их числе семьдесят апостолов, упоминаемых у Луки; женщины, о которых говорят все четыре евангелиста; ряд других персонажей, названных по имени или оставшихся анонимными.
Семьдесят
Лука – единственный из евангелистов, упоминающий о том, что помимо двенадцати Иисус избрал впоследствии еще семьдесят учеников:
После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Лк. 10:1-2).
В большом количестве рукописей говорится о семидесяти двух учениках вместо семидесяти. На этом основании в современных критических изданиях Нового Завета число «семьдесят два» фигурирует в тексте (а не в подстрочных примечаниях, как это бывает с менее авторитетными чтениями), однако слово «два» берется в квадратные скобки[405]. Такое решение было принято Объединенными библейскими обществами под влиянием крупнейшего специалиста по новозаветной текстологии К. Аланда, который считал «семьдесят два» оригинальным чтением, а «семьдесят» – продуктом гармонической коррекции переписчиков, пожелавших привести число, не имеющее символического или священного смысла, к имеющему таковой смысл[406]. Если число «двенадцать» соответствовало двенадцати коленам Израилевым, то число «семьдесят» соответствует семидесяти старейшинам, которых Моисей избрал из сынов Израилевых (Исх. 24:1; Чис. 11:16, 24), или семидесяти потомкам Иакова (Исх. 1:5; Втор. 10:22)[407].
Церковная традиция, однако, сохранила имена семидесяти, а не семидесяти двух апостолов. В их число вошли евангелисты Марк и Лука, а также некоторые лица, упоминаемые в посланиях апостола Павла или являющиеся адресатами этих посланий.
Поучение, которое Иисус обратил к семидесяти, в значительной степени совпадает с тем, что, согласно Матфею и Луке (Мф. 10:9–16; Лк. 9:1–6), Он говорил двенадцати:
Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков. Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви, и никого на дороге не приветствуйте. В какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему; и если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш, а если нет, то к вам возвратится. В доме же том оставайтесь, ешьте и пейте, что у них есть, ибо трудящийся достоин награды за труды свои; не переходите из дома в дом. И если придете в какой город и примут вас, ешьте, что вам предложат, и исцеляйте находящихся в нем больных, и говорите им: приблизилось к вам Царствие Божие. Если же придете в какой город и не примут вас, то, выйдя на улицу, скажите: и прах, прилипший к нам от вашего города, отрясаем вам; однако же знайте, что приблизилось к вам Царствие Божие. Сказываю вам, что Содому в день оный будет отраднее, нежели городу тому (Лк. 10:3-12).
Собор семидесяти апостолов. Фрагмент иконы
Отличиями этого поучения от тех, что были обращены к двенадцати, являются указания не приветствовать никого на пути, не переходить из дома в дом и есть все, что предложат. Обычай приветствовать встречных путешественников до сего дня широко распространен на Ближнем Востоке. Отказ от этого обычая следует понимать в общем контексте призыва к целеустремленному миссионерскому странствованию. Не приветствовать никого на пути – значит не отвлекаться на посторонние предметы, не вступать в разговоры со случайными прохожими: все общение с людьми должно быть подчинено цели, ради которой Иисус посылает учеников в мир. Уместно вспомнить то, что пророк Елисей сказал своему слуге Гиезию, когда узнал о смерти сына вдовы в Сонаме: Опояшь чресла твои и возьми жезл мой в руку твою, и пойди; если встретишь кого, не приветствуй его, и если кто будет тебя приветствовать, не отвечай ему (4 Цар. 4:29).
Лука включает в наставление семидесяти упреки в адрес городов, не уверовавших в Иисуса: Хоразина, Вифсаиды и Капернаума (Лк. 10:13–15). Поучение завершается словами: Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня (Лк. 10:16). Похожие слова в разных вариациях присутствуют у других евангелистов (Мф. 10:40; Ин. 13:20).
Не говоря ничего о том, как проходила миссия семидесяти апостолов, Лука рассказывает, как они вернулись к Иисусу с отчетом о своих трудах:
Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем. Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам; однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах.
В тот час возрадовался духом Иисус и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение. И, обратившись к ученикам, сказал: всё предано Мне Отцем Моим; и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. И, обратившись к ученикам, сказал им особо: блаженны очи, видящие то, что вы видите! ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали (Лк. 10:17–24).
Падение мятежных ангелов. Л. Джордано. 1666 г.
Слова о падении сатаны с неба следует рассматривать в общем контексте противостояния между Иисусом и диаволом, которое отражено на страницах четырех Евангелий. Глагол «видел» употреблен в прошедшем времени и может указывать на какое-либо событие прошлого, например на преодоление Иисусом искушений от диавола в пустыне. Такое толкование этих слов мы приводили выше. Однако речь может идти также о пророческом видении[408], относящемся к окончательной победе над диаволом, которая произойдет благодаря смерти и воскресению Иисуса. Учитывая миссионерский контекст поучения, можно полагать, что Иисус видит Своих учеников причастными к этой победе, поскольку они будут продолжать Его дело на земле.
О том, что взор Иисуса устремлен в будущее, свидетельствуют и слова: Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью. Они созвучны предсказанию Иисуса о знамениях, которые будут сопровождать уверовавших в Него: Именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им (Мк. 16:17–18). Очевидно, беседуя с семьюдесятью, Иисус говорит не только об их миссии в ближайшем будущем, но и о миссии грядущих поколений Его учеников в течение последующих веков.
Выражения в то время или в тот час, употребленные, соответственно, у Матфея и Луки (Мф. 11:25; Лк. 10:21), могут указывать на смену обстановки или адресата: при помощи этих слов евангелисты вводят события, имеющие отношение к предшествовавшему действию, являющиеся его смысловым продолжением, но не обязательно его частью. Слова, обращенные Иисусом к Отцу, двумя евангелистами приводятся в разных контекстах, но в обоих случаях они отделены от того, что им предшествовало, выражениями в то время или в тот час.
Согласно Луке, после молитвы Отцу Иисус вновь обращается к ученикам. Слова, которые Он адресует им (блаженны очи, видящие то, что вы видите!..), у Матфея являются частью поучения в притчах (Мф. 13:16–17). Там они призваны объяснить, почему Иисус говорит народу притчами, а ученикам разъясняет значение притч наедине. Что же касается упреков городам, где Иисус не был принят, то в Евангелии от Матфея они включены в поучение, которое Иисус произносит перед народом после наставления двенадцати (Мф. 11:1, 7–24). Это поучение у Матфея заканчивается словами, которые у Луки включены в наставление семидесяти (Мф. 11:25–28).
Гармонизация материала Матфея и Луки представляет значительные трудности для исследователей, исходящих из того, что Иисус никогда не повторялся. В этом случае наличие одного и того же высказывания в двух разных сюжетах у двух евангелистов толкуется в терминах литературной зависимости: Лука должен был заимствовать его у Матфея (или наоборот).
Однако истории с двенадцатью и семьюдесятью апостолами являются наглядным подтверждением того, что Иисус мог повторять одни и те же слова в разных обстоятельствах. Такое повторение более чем естественно в ситуации, когда Учитель сначала дает наставление одной группе учеников, потом другой. Если у обеих групп одна и та же миссия, почему они не могут получить похожие или идентичные инструкции? Дополнительным аргументом в пользу такого понимания является наличие в одном и том же Евангелии от Луки двух разных, но сходных по содержанию наставлений: обращенного к двенадцати (Лк. 9:3–6) и обращенного к семидесяти (Лк. 10:4–11).
О чем идет речь в словах: Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам? И кто эти младенцы? По мнению Иоанна Златоуста, мудрыми и разумными Иисус называет книжников и фарисеев, но, «называя их мудрыми, говорит не о мудрости истинной и достохвальной, а о той, которую они приписывали своим силам». Под младенцами же понимаются простые и бесхитростные рыбаки, которых Иисус сделал Своими апостолами[409].
Следующее изречение, почти дословно совпадающее у Матфея и Луки, имеет много параллелей в других местах, в том числе в Евангелии от Иоанна:
Все предано Мне Отцем Моим… и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть (Лк. 10:22; ср.: Мф. 11:27))
Дана Мне всякая власть на небе и на земле (Мф. 28:18) Отец любит Сына и все дал в руку Его (Ин. 3:35)
Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца (Ин. 10:15). Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1:18). Видевший Меня видел Отца (Ин. 14:9)
Речь здесь идет не об обычном человеческом познании и видении, а о познании и видении особого рода. Сын знает Отца как Бога и Отец знает Сына как Бога: вера в Иисуса как Бога открывает для человека возможность познать и увидеть Отца. Это и есть то познание, которое Бог утаил от мудрых и разумных, но открыл младенцам – Своим некнижным ученикам.
Тайные ученики
У Иисуса были тайные ученики. Один из них появляется во всех четырех Евангелиях в рассказе о погребении Иисуса. Матфей называет его богатым человеком из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса (Мф. 27:57). У Марка Иосиф – знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия (Мк. 15:43), у Луки – член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и делах их… ожидавший также Царствия Божия (Лк. 23:50–51). Иоанн называет его учеником Иисуса, но тайным из страха от Иудеев (Ин. 19:38). Кроме этого эпизода, Иосиф нигде более в Евангелиях не упоминается.
Иосиф Аримафейский у Пилата. Фреска. XVI в.
У Иоанна в сцене погребения рядом с Иосифом оказывается еще один персонаж – Никодим, приходивший прежде к Иисусу ночью (Ин. 19:39). Ночная беседа Иисуса с Никодимом подробно изложена в 3-й главе Евангелия от Иоанна, начинающейся словами: Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских (Ин. 3:1). Из этого упоминания и из дальнейшей беседы не явствует, что Никодим был учеником Иисуса: скорее, он выступает здесь как один из фарисеев, интересовавшихся учением Иисуса. Однако, в отличие от прочих фарисеев, которые спорили с Иисусом в дневное время и публично, Никодим приходит к Нему ночью, что свидетельствует о его желании пообщаться с Учителем наедине, не в присутствии других фарисеев.
Пьета с Никодимом. Скульптура. Микеланджело. 1547-1555 гг.
После описанной беседы Никодим еще дважды появляется на страницах четвертого Евангелия: он безуспешно пытается убедить фарисеев не выносить суждение об Иисусе в Его отсутствие (Ин. 7:50-53), а затем участвует в погребении Иисуса. Эти два упоминания свидетельствуют о том, что если Никодим и не был учеником Иисуса изначально, то он, по крайней мере, до конца сохранил сочувствие Ему, а, возможно, впоследствии стал Его учеником. При этом, как и Иосиф Аримафейский, он предпочитал держать свое знакомство с Иисусом в тайне.
В церковной традиции оба тайных ученика – Иосиф и Никодим – почитаются в лике святых: им усвоено наименование праведных.
Закхей
Еще одним учеником Иисуса, чье имя также вошло в церковный календарь с титулом «праведный», является Закхей. О нем мы узнаём только из Евангелия от Луки:
Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее (Лк. 19:1–10).
Эта история во всем корпусе Четвероевангелия стоит особняком. Она не относится к числу рассказов о чудесах, которыми наполнены страницы Евангелий; в ней не происходит ни исцеления, ни изгнания беса, ни какого-либо иного заслуживающего внимания знамения. Вероятно, таких историй было много в земной жизни Иисуса, ведь Его постоянно окружала толпа. Но евангелисты, за редким исключением, не сохранили свидетельств о встречах, не сопровождавшихся чудесами. История с Закхеем представляет собой такое исключение.
Закхей на смоковнице. Н. Стивнс. 1913 г.
В этой истории есть элемент комизма. Человек маленького роста влезает на дерево, чтобы увидеть проходящего мимо Иисуса. Он понимает, что, если он этого не сделает, за чужими спинами он ничего не увидит. А между тем Закхей был не просто рядовым сборщиком податей, подобно Левию-Матфею. Он был начальником мытарей, а значит, имел в своем подчинении людей, должен был требовать к себе уважения. В то же время, как мытарь, он был пособником оккупантов, а следовательно, был презираем своим собственным народом.
Взрослому состоятельному человеку такого положения подобно мальчишке залезть на дерево на глазах у толпы – значит привлечь к себе любопытство окружающих, стать объектом насмешек и пересудов. Но Закхей не обращает никакого внимания на эти неизбежные последствия своего поступка. Все его внимание сконцентрировано на проходящем мимо Иисусе. Он влезает на дерево, потому что для него важно увидеть Иисуса своими глазами, а не только услышать о Нем с чьих-то слов.
И его усердие вознаграждается сполна: он не только видит, как Иисус проходит мимо, но и привлекает к себе Его внимание. Иисус знает, почему он залез на дерево, какой потенциал веры скрывается за этим необычным поступком. И Он называет его по имени, чего ни сам Закхей, ни окружающие никак не могли ожидать, и говорит о Своем намерении прийти к нему в дом.
Приход Иисуса в дом мытаря вызывает ропот, потому что Он зашел к грешному человеку. Хотя в данном случае евангелист описывает это как реакцию «всех», читатель понимает, что прежде всего за этим ропотом стоят фарисеи, постоянно обвинявшие Иисуса в том, что Он ест и пьет с мытарями и грешниками (Мф. 9:11). Но ни Иисус, ни Закхей не обращают внимания на ропот. Осчастливленный приходом к нему Иисуса, Закхей дает обещание изменить жизнь: отдать нищим половину имения, обиженным воздать вчетверо.
Будучи богатым, Закхей умел считать деньги. И даже в описанном случае, на волне эмоционального подъема, он не обещает раздать нищим все свое имение, как это предложит сделать Иисус богатому юноше (Мф. 19:21; Мк. 10:21; Лк. 18:22). Что же касается обещания воздать вчетверо, то здесь калькуляция основана на предписании закона Моисеева, предписывающего расплачиваться четырьмя овцами за одну украденную (Исх. 22:1). Но и этого оказывается достаточно для спасения, которое Иисус возвещает Закхею и его «дому» (семье). Эмоциональный порыв начальника мытарей находит отклик в сердце Иисуса, и Он не требует от него ничего сверх того, что тот способен отдать.
Закхей на смоковнице. Мозаика. XIII в.
Евангелие от Луки ничего не говорит о дальнейшей судьбе Закхея, и в Деяниях его имя не упоминается. Согласно церковному преданию, Закхей после воскресения Иисуса был поставлен в епископа Кесарии Палестинской. По свидетельству сочинения, приписываемого священномученику Клименту Римскому, он был спутником апостола Петра, проповедовал в Риме и принял мученическую смерть при императоре Нероне[410].
Рассказ о Закхее читается в Православной Церкви в воскресенье за четыре недели до Великого поста. Им открывается серия евангельских чтений, посвященных покаянию: в последующие три воскресенья читаются притчи из Евангелия от Луки о мытаре и фарисее (Лк. 18:9–14) и о блудном сыне (Лк. 15:11–32), а также поучение о Страшном Суде из Евангелия от Матфея (Мф. 25:31–46). Таким образом, история Закхея становится первым звеном в цепи из четырех чтений, призванных подготовить верующего к вступлению в Великий пост как время сугубого покаяния, пересмотра жизненных ориентиров, молитвы и активного доброделания.
По церковному учению, пост заключается не только в воздержании от пищи. В одном из песнопений, звучащих в начале Великого поста, говорится:
Постящеся, братие, телесне постимся и духовне, разрешим всякий союз неправды, расторгнем стропотная нуждных изменений, всякое списание неправедное раздерем. Дадим алчущим хлеб и нищия бескровныя введем в домы, да примем от Христа Бога велию милость[411].
Постясь, братья, телесно, будем поститься и духовно: разрушим всякие оковы несправедливости, расторгнем узы насильственных сделок, разорвем всякую несправедливую расписку, дадим голодным хлеб и введем в дома нищих и бездомных, чтобы получить от Христа великую милость.
То, что пообещал сделать Закхей, вполне соответствует тону этих призывов.
Может быть, не случайно пост упоминается в качестве одной из добродетелей фарисея в притче о мытаре и фарисее. Связь между историей Закхея и этой притчей прослеживается не только в церковном календаре, но и в самом Евангелии от Луки. Добродетели, которые перечисляет фарисей в молитве к Богу, включают в себя пост (полное воздержание от пищи от рассвета до заката) дважды в неделю и десятину от всего, что он приобретает. Закхей не дает обещание соблюдать пост, но обещает отказаться в пользу нищих от половины всего, что имеет (а не только половины того, что приобретет в будущем), и рассчитаться со всеми обиженными. В очах Иисуса эти заявленные намерения оказываются более драгоценны, чем вся показная праведность фарисеев, не вызывающая у Него ничего, кроме жесткой критики (Мф. 5:20; 6:2, 5, 16 и др.).
Неоднократно в повествованиях всех четырех евангелистов возникают образы женщин, следовавших за Иисусом. Матфей говорит о том, что при Его кресте стояли многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему (Мф. 27:55). В параллельном месте у Марка о женщинах говорится подробнее: Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим (Мк. 15:40–41). В обоих случаях употреблен глагол «служить» (διακονέω), указывающий на то, что основным делом женщин была разнообразная помощь Иисусу и Его ученикам в бытовых вопросах.
В Евангелии от Луки упоминается еще одна существенная роль, которую играли женщины в окружении Иисуса. Опять же употреблен глагол «служить»:
После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим (Лк. 8:1–3)[412].
Кающаяся Мария Магдалина. Тициан. Ок. 1565 г.
Выражение служили имением указывает на то, что некоторые из женщин, следовавших за Иисусом, вкладывали свои материальные ресурсы в Его дело. По крайней мере одна из перечисленных трех женщин, жена домоправителя, должна была быть достаточно состоятельной[413]. Не случайно она оказывается единственной из упомянутых в Евангелиях женщин, чей социальный статус евангелист посчитал нужным отметить.
В двух случаях, когда в Евангелии от Иоанна упоминается сестра Лазаря Марфа, глагол «служить» применительно к ней указывает на прислуживание у стола, включая приготовление пищи (Ин. 10:40; 12:2). Эту же роль Марфа исполняла в эпизоде, рассказанном у Луки:
В продолжение пути их пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё (Лк. 10:38–42).
Этот рассказ получил в Православной Церкви исключительную значимость благодаря тому, что именно он читается за литургией во все Богородичные праздники. В святоотеческой традиции две сестры чаще всего толкуются как образы двух типов христианской жизни – деятельного и созерцательного:
…Понимай под Марфой деятельную добродетель, а под Марией созерцание. Деятельной добродетели присущи хлопоты и беспокойства, а созерцание, став господином над страстями (ибо Мария значит «госпожа»), упражняется в одном рассмотрении божественных изречений и судеб… Кто сядет при ногах Иисусовых, то есть кто утвердится в деятельной добродетели и через подражание хождению и жизни Иисуса укрепится в ней, тот после этого доходит до слышания божественных речений или до созерцания… Итак, если ты можешь, восходи к чину Марии, которая становится госпожой над страстями, первой достигая созерцания. Если ж это невозможно для тебя, будь Марфой, расположенной к деятельной стороне и через то приемлющей Христа[414].
Христос в доме Марфы и Марии. Я. Вермер. 1654–1655 гг.
Христос в доме Марфы и Марии. М. В. Нестеров. 1908 г.
Однако в самих словах Иисуса, обращенных к Марфе, ничего не говорится о созерцании. Скорее, речь в них идет о вслушивании в Его слова, которые являются источником жизни и спасения. Об этом Иисус говорил и в других местах: Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь (Ин. 5:24). Упрекая Марфу за многозаботливость, Иисус не осуждает ее, но напоминает о том, чтó должно стоять на первом месте: Его личное присутствие в жизни человека, желание человека услышать Его.
Сам Иисус не избрал созерцательный путь, и Его нравственные наставления в основном посвящены деятельной любви к ближнему. Говоря о Страшном Суде, Он приводит различные примеры добродетелей: Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне (Мф. 25:35–36). И ни словом не упоминает о созерцании.
Марфа и Мария выделяются среди прочих женщин – последовательниц Иисуса. Евангелист Иоанн отмечает: Иисус же любил Марфу и сестру ее и Лазаря (Ин. 11:5).
Христос в доме Марфы и Марии. Г. И. Семирадский. 1886 г.
За несколько дней до смерти Иисус был приглашен в Вифанию, где приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его (Ин. 12:2–3).
О других женщинах мы узнаём гораздо меньше. В течение всего евангельского повествования (это касается всех четырех Евангелий) женщины как бы держатся в тени; они выступают на передний план только в заключительных главах Евангелий – в рассказах о смерти Иисуса на кресте и событиях, последовавших за этим. Обратим внимание на слова Луки о том, что среди них были те, которых Иисус исцелил от злых духов и болезней.
Слово «многие» по отношению к женщинам в окружении Иисуса употребляют все три евангелиста-синоптика (Мф. 27:55; Мк. 15:41; Лк. 8:3). Однако лишь немногие из женщин входили в тот ближний круг, который Лука обозначил словом «некоторые». Именно этот круг женщин – учениц Иисуса занимает существенное место в повествованиях о событиях, связанных с Его смертью и воскресением.
Явление Христа по воскресении Марии Магдалине. Икона. XVI в.
Общий список названных по имени женщин из окружения Иисуса включает следующие имена: Мария Магдалина (Мф. 27:56, 61; 28:1; Мк. 15:40, 47; 16:1, 9; Лк. 8:2; 24:10; Ин. 19:25; 20:1, 11-18); сестры Марфа и Мария из Вифании (Лк. 10:38-42; Ин. 11:1-44; 12:1-8); Мария, мать Иакова и Иосии (Мф. 27:56; Мк. 15:40, 47; 16:1; Лк. 24:10), другая Мария (Мф. 27:61; 28:1); Мария Клеопова (Ин. 19:25); Иоанна (Лк. 8:3; 24:10); Саломия (Мк. 15:40; 16:1); Сусанна (Лк. 8:3). Итого девять имен (или восемь, если считать Марию, мать Иосифа и Иосии, одним лицом с «другой Марией»), из них пять (или четыре) – с именем Мария. Как явствует из списка, Мария Магдалина упоминается чаще других женщин, следовавших за Иисусом, и только она упомянута во всех четырех Евангелиях.
Мария Магдалина. В. М. Васнецов. 1899 г.
В Деяниях, перечислив имена одиннадцати апостолов, Лука говорит: Все они единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его (Деян. 1:14). Смерть и воскресение Иисуса объединили тех, кто был связан с Ним при жизни в единую общину числом около ста двадцати человек (Деян. 1:16). В нее вошли апостолы, родственники Иисуса по плоти, включая Его Матерь, и те самые «некоторые жены», служившие Ему еще в Галилее. В дальнейшем повествовании Деяний апостольских эти женщины более не упоминаются, и первая же речь Петра, хотя и произносилась в присутствии женщин, начинается словами мужи братия (Деян. 1:16), обращенными к апостолам-мужчинам.
В современной науке распространен взгляд, согласно которому среди апостолов Иисуса были женщины.
Так, например, Р. Бокэм считает, что Иоанна была женщиной-апостолом. В силу созвучия имен ученый отождествляет ее с Юнией, упоминаемой апостолом Павлом: Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих и узников со мною, прославившихся между апостолами и прежде меня еще уверовавших во Христа (Рим. 16:7). Реконструкция облика Иоанны-Юнии, предпринятая ученым[415], не лишена остроумия, но все же относится скорее к области научной фантастики, чем к числу исследований, основанных на источниках. Та информация, которую мы имеем в Евангелиях, не позволяет нам сделать вывод о том, что апостольская миссия, возложенная Иисусом на двенадцать мужчин, распространялась также на кого-либо из женщин.
В то же время мы знаем из последующей истории Церкви, что некоторые женщины были удостоены титула равноапостольных и именно в этом качестве вошли в церковный календарь. Первой из них была та самая Мария Магдалина, из которой Иис ус изгнал семь бесов (Мк. 16:9). В числе других равноапостольных женщин – святая царица Елена († 327), мать императора Константина; святая Нина, просветительница Грузии († 335); святая Ольга († 969), бабушка князя Владимира, крестителя Руси. Ни одна из женщин не унаследовала то сакраментальное служение, которое от апостолов передалось последующим поколениям епископов, а от них священникам: эта линия преемства касалась исключительно мужчин. Однако в проповедническом и просветительском служении принимали участие и женщины.
Мария Магдалина. К. Кривелли. Ок. 1480 г.
Святая царица Елена. Фреска. XIV в.
Роль женщин в окружении Иисуса, что бы ни говорили современные исследователи[416], в целом соответствовала той роли, которую женщины играли в израильском обществе времен Иисуса. Женщины были на заднем плане: они служили мужчинам, пока последние занимались важными делами. Апостольская община была сообществом, состоявшим исключительно из мужчин.
Однако если говорить о Церкви в целом, то уже на самом раннем этапе ее бытия к ней стали присоединяться и мужчины, и женщины (Деян. 5:14; 8:12; 17:4, 12, 34). И уже в первом поколении христиан прозвучало слово апостола Павла, обращенное ко всей общине учеников Иисуса: Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе (Гал. 3:27-28).
Неудавшиеся ученики
Евангелия содержат указания не только на учеников, которые приходили к Иисусу, но и на тех, что от Него отходили. Как мы помним, Иоанн упоминает о многих из учеников Его, которые после беседы Иисуса с иудеями о небесном хлебе отошли от Него и уже не ходили с Ним (Ин. 6:66).
Матфей и Лука рассказывают о лицах, которые имели намерение примкнуть к общине учеников Иисуса, но мы не знаем, осуществилось ли их намерение. Лука описывает три таких случая:
Случилось, что когда они были в пути, некто сказал Ему: Господи! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. Иисус сказал ему: лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову.
А другому сказал: следуй за Мною. Тот сказал: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать своих мертвецов, а ты иди, благовествуй Царствие Божие.
Еще другой сказал: я пойду за Тобою, Господи! но прежде позволь мне проститься с домашними моими. Но Иисус сказал ему: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9:57–62).
Два первых случая упомянуты также у Матфея (Мф. 8:18–22). Первого просителя Матфей обозначает термином «книжник», а второго – словами «другой из учеников Его».
Это, скорее всего, означает, что второй проситель примкнул к общине учеников, а может быть, что и первый тоже. Впрочем, никаких иных упоминаний о том, чтобы среди учеников Иисуса были книжники, мы в Евангелиях не находим, если не считать таковым слова о том, что всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое (Мф. 13:52)[417].
Слова предоставь мертвым погребать своих мертвецов многими воспринимались и воспринимаются как противоречащие нормам общечеловеческой нравственности. Они, во всяком случае, противоречили ветхозаветным нравственным нормам, согласно которым сын был обязан похоронить отца (Тов. 4:3; 6:15). Однако, во-первых, эти слова не обязательно понимать в том смысле, что отец просителя уже умер и его мертвое тело ожидало погребения: их можно понять как просьбу разрешить вернуться в дом, дождаться смерти отца и после того, как он будет похоронен, вернуться к Иисусу и стать Его учеником. Во-вторых, Иисус придает Своему высказыванию форму пословицы, в которой слово «мертвецы», скорее всего, имеет переносный смысл: предоставь духовно мертвым погребать физически мертвых. Так понимают это место многие комментаторы[418].
В то же время высказывание вполне соответствует тому радикализму, который выражен в других призывах Иисуса, например в словах: Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником (Лк. 14:26).
Радикализм Иисуса отпугивал от Него и Его общины людей, приходивших к Нему, как казалось, с чистыми и серьезными намерениями. Об этом свидетельствует рассказ о богатом юноше, приводимый всеми тремя синоптиками:
И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: всё это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение (Мф. 19:16–22).
Ни у Марка, ни у Луки герой этой истории не назван юношей: Марк называет его нейтральным словом некто, у Луки он – некто из начальствующих. У обоих евангелистов отсутствуют слова: если хочешь быть совершенным. Однако Марк добавляет три подробности, позволяющие более живо представить сцену: Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение. В остальном версии двух синоптиков (Мк. 10:17–22; Лк. 18:18–23) почти совпадают с версией Матфея[419].
Христос и богатый юноша. Ф. П. Чумаков. 1866–1867 гг.
Почему от Закхея Иисус не потребовал полностью раздать имение и последовать за Собой, взяв крест, а богатому юноше предъявил столь жесткие требования, что они заставили его отойти с печалью? Ответ, как нам кажется, следует искать в словах если хочешь быть совершенным, имеющих ключевое значение для понимания всего эпизода. В ответ на вопрос, чтó нужно делать доброго, чтобы наследовать жизнь вечную, Иисус лишь перечисляет основные ветхозаветные заповеди. Только после того, как юноша сказал, что исполняет их, Иисус произносит те слова, которые того опечалили и отпугнули.
Мы видим четкое разграничение между относящимся к обычному человеку, желающему наследовать жизнь вечную, и относящимся к тому, кто хочет достичь совершенства, то есть принять учение Иисуса в его самых радикальных аспектах. Иисус указывает путь духовного совершенства, предполагающий полное отречение от всех земных стяжаний и даже от родственных связей. В то же время Он не навязывает этот путь всем, оставляя возможность спасения и для тех, кто не готов к полному разрыву с миром, в том числе для богатых.
О том, что и для них остается некая «лазейка» для вхождения в Царство Небесное, можно судить по поучению, которое Иисус адресовал ученикам сразу после ухода богатого юноши:
И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу (Мк. 10:23–27; ср. Мф. 19:16–26; Лк. 18:24–27).
Здесь Иисус не говорит о том, что богатому невозможно войти в Царствие Божие, но говорит, что это трудно. Само же спасение представлено как дар Божий, а не как плод человеческих усилий. В другом месте Иисус говорит о тесных вратах и узком пути, ведущих в жизнь вечную (Мф. 7:13–14), что соответствует представлению о трудности, но не невозможности достижения Царства Небесного.
Изречение о верблюде и игольных ушах характеризует речь Иисуса как образную, метафорическую: самое крупное из использовавшихся животных сравнивается с самым малым из известных отверстий. Однако не обычность данного сопоставления заставляла уже древнецерковных комментаторов искать альтернативные пути интерпретации. Ориген и вслед за ним Кирилл Александрийский полагали, что слово κάμηλος (верблюд) указывает не на животное, а на канат (σχοινίον)[420]; о существовании этого мнения упоминает и Феофилакт Болгарский, почти буквально повторяя слова Кирилла[421]. Поводом к данному толкованию послужило фонетическое сходство слов κάμηλος (верблюд) и κάμιλος (канат, толстая веревка)[422]. При таком понимании в сравнении, как может показаться, больше логики: два образа взяты из одного ряда.
Еще одно объяснение было предложено в новое время: якобы игольными ушами называлось узкое отверстие в стене Иерусалима, через которое можно было протащить верблюда лишь с большим трудом[423]. Однако о существовании такого отверстия или ворот с таким наименованием ничего не известно.
История с богатым юношей замыкает серию рассказов евангелистов о неудавшихся учениках Иисуса. Последние могут быть сведены к трем категориям: те, кто сами вызвались идти за Ним, но, узнав о предъявляемых Им требованиях, отказались; те, кого Он пригласил следовать за Ним, но они убоялись Его требований; те, кто стали Его учениками, но потом отпали. В число последних входит Иуда Искариот.
Суммируя сказанное в настоящей главе, мы можем констатировать, что круг учеников и последователей Иисуса был достаточно широким. В него входили двенадцать апостолов, специально избранных и поставленных на служение, а также упоминаемые Лукой семьдесят других апостолов. Были у Иисуса и тайные ученики, из которых двое известны по имени. Помимо учеников-мужчин среди последователей Иисуса были женщины – как названные по имени, так и оставшиеся безымянными.
Апостолы были необходимы Иисусу для того, чтобы разделять Его труды, слушать и запоминать Его поучения, а со временем продолжить Его дело. Именно они составили ядро Церкви, которую Иисус со здал на все времена.
Создание Церкви было крупнейшим в истории человечества миссионерским проектом. Вряд ли двенадцать учеников понимали это в то время, когда Иисус избирал их, когда наставлял перед выходом на проповедь, когда беседовал с ними вместе или с тем или иным из них в отдельности. Их сознание было приковано к тому клочку земли, на котором разворачивалась евангельская история. Мысль о том, что главным объектом их проповеди является дом Израилев, они слышали многократно от Самого Учителя.
Тот факт, что Его наставление ученикам, начавшееся с этой мысли, включает в себя также представление о вселенском масштабе христианской миссии, многие ученые относят на счет работы позднейших редакторов, которые якобы скомпилировали наставление из различных фрагментов, бытовавших в устном и письменном предании, а также учли опыт христианской Церкви второй половины I века. Мы, однако, считаем, что наличие в наставлении ученикам и того, и другого посыла свидетельствует о многоуровневой задаче, которую Иисус ставил перед ними. Их проповедь должна была сначала развернуться в небольшом пространстве Иудеи и Галилеи, но в дальнейшей перспективе охватить всю вселенную.