Исцеление бесноватого. Миниатюра XI в.
Косвенным подтверждением того, что практика Иисуса в отношении поста могла отличаться от практики Его учеников, является рассказ об исцелении Иисусом бесноватого отрока. После того как чудо произошло, ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус ответил: По неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас; сей же род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17:19–21). Главной причиной неспособности учеников изгнать беса из отрока Иисус называет неверие. Однако добавляет, что определенный род демонов изгоняется только при помощи молитвы и поста. Что же касается ответа Иисуса на вопрос Иоанновых учеников, то он содержит две важные мысли. Первая относится ко времени после Его смерти: когда отнимется у них жених, тогда они снова будут поститься. Другая мысль выражена в образах заплаты, пришитой к ветхой одежде, и молодого вина, влитого в ветхие мехи. Этот образ относится не только к иудейской практике постов: в расширительном смысле он относится ко всей иудейской религиозной традиции, наиболее яркими выразителями которой были книжники и фарисеи. Мысль Иисуса можно интерпретировать следующим образом: вино Нового Завета нельзя вливать в мехи ветхозаветных правил и постановлений; внешние формы благочестия, вытекающие из соблюдения буквы закона Моисеева, не способны вместить дух учения Иисуса, отличающегося радикальной новизной и требующего новых форм религиозной практики.
Мехами здесь названы кожаные мешки, в которых было принято хранить вино. О том, что вино было частью рациона Иисуса и Его учеников, мы имеем неоднократные свидетельства в Евангелиях. Помимо приведенных выше слов, где Он Сам об этом говорит, основным свидетельством является рассказ о Тайной Вечере, на которой Иисус, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. При этом Он сказал: Сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая, добавив: Истинно говорю вам: я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием (Мк. 14:23–25; ср. Мф. 26:27–29; Лк. 22:17–18:20). Вино – легкое и, как правило, разведенное водой – было основным напитком в Палестине времен Иисуса.
Предположения, в разное время выдвигавшиеся, о том, что Иисус соблюдал какую-то особую диету или, например, не ел мясо[472], не находят никакого подтверждения в Евангелиях. Если бы Иисус не ел мясо, Он не принял бы участие в пасхальной трапезе, на которой главным блюдом был запеченный на огне ягненок с горькими травами (Исх. 12:5–8).
4. БЕЗБРАЧИЕ
Иисус не состоял в браке, не имел жены и детей. Это явствует из евангельских повествований, где в числе Его родственников упоминаются Матерь, братья и сестры, но никогда ничего не говорится о жене и детях. Любые спекуляции о том, что Иисус мог иметь жену или детей, не только всегда отвергались Церковью, но и не воспринимаются всерьез научным сообществом[473]. Если бы Иисус был женат и у Него было потомство, об этом, несомненно, было бы упомянуто либо в Евангелиях, либо в Деяниях апостольских, либо в иных исторических источниках: жена и потомство не могут просто так исчезнуть, оставшись полностью незамеченными.
Было ли безбрачие для Иисуса следствием сознательного выбора? На этот вопрос Он Сам дает вполне однозначный ответ в беседе с учениками. Отправным пунктом для разговора становятся слова Иисуса о супружеской неверности. Ученики реагируют с недоумением: Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Вместо того чтобы развивать далее тему супружеских отношений, Иисус подхватывает замечание учеников и говорит то, что не могло не оказаться для них большой неожиданностью: Не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит (Мф. 19:10–12).
Контекст речи Иисуса очевидным образом показывает, что Он говорит здесь о безбрачии как сознательном выборе, который сделал Он Сам и который предлагает тем, кто может вместить. Неоднократно в Своих поучениях Иисус предлагает слушателям на выбор не одну, а несколько нравственных опций, соответствующих разным уровням духовного роста, разной степени готовности ответить на Его призыв к совершенству. История с богатым юношей является тому примером: один нравственный кодекс достаточен для того, чтобы иметь жизнь вечную, другой, более радикальный, предлагается для достижения совершенства. От Закхея Иисус не потребовал полного отречения от земного богатства, хотя и считает это признаком совершенства. Точно так же Он не требует безбрачия от Своих учеников, однако говорит о безбрачии как особом образе жизни, доступном для тех, кто может вместить. В качестве абсолютного нравственного идеала Он предлагает тот образ жизни, который смог вместить Он Сам.
Слова Иисуса о добровольном безбрачии, должно быть, сильно удивляли Его современников и соотечественников, потому что шли вразрез с ветхозаветной нравственностью. В Ветхом Завете благословение Божие выражалось прежде всего в том, что Бог давал мужчине добрую жену и большое потомство. Рождение детей воспринималось как главный способ самореализации мужчины и основное призвание женщины. В чем заключался завет, заключенный Богом с Авраамом? В чем выразилось то особое благословение, которое Бог дал основателю еврейского народа? В том, что Бог обещает ему произвести от него великий народ (Быт. 12:2; 17:2–7) и говорит, что потомство его будет столь же многочисленно, как песок земной (Быт. 13:16). И вдруг Иисус призывает человека отказаться от того, в чем, согласно Священному Писанию, выражалось его наивысшее призвание и предназначение, – от продолжения рода. Но призыв этот адресован отнюдь не всем, а только тем, кто захочет подражать Иисусу во всем, включая добровольное безбрачие.
По учению Церкви, Иисус был девственником. В аскетической и монашеской литературе Он представлен как абсолютный идеал девства и целомудрия. В III веке Мефодий Олимпийский говорит о Христе: «Он, приняв плоть, сохранил ее нерастленной – в девстве… Вочеловечившееся Слово стало перводевственником»[474]. Блаженный Иероним в IV веке говорит: «Христос есть девственник; Матерь этого Девственника есть Приснодева, Матерь и Дева»[475]. В VIII веке Иоанн Дамаскин пишет: «Сам Христос – слава девства, не только потому, что Он родился от Отца безначально, без истечения и без сочетания, но и потому, что, сделавшись человеком, подобным нам, Он превыше нас воплотился от Девы без [супружеского] соединения и Сам в Себе Самом показал истинное и совершенное девство». При этом отмечается, что Христос «не узаконил девство», то есть не сделал его обязательным для Своих последователей, однако «Своим примером научил нас девству и дал нам силы для него»[476].
При том очевидном факте, что Иисус не был связан узами брака, Ему было глубоко чуждо какое-либо гнушение браком, семейными отношениями и тем, что с ними связано. Он не отказался от приглашения на брачный пир (Ин. 2:1–2), в Своих поучениях обращался к теме семейных отношений (Мф. 5:31–32), благословлял детей (Мф. 19:13–15; Мк. 10:13–16), посещал дома Своих учеников и последователей (Мф. 8:14–15; Лк. 2:15; 19:6–17). В то же время Он всегда подчеркивал, что верность Ему и Его миссии – важнее любых семейных и родственных отношений (Мф. 10:37; 19:27–29).
Слова Иисуса о скопцах ради Царствия Небесного впоследствии толковались по-разному. Ориген, согласно Евсевию Кесарийскому, воспринял их буквально и в молодости себя оскопил[477]. Эта информация, однако, оспаривается рядом современных исследователей как недостоверная[478]. Сам Ориген[479] и последующие христианские толкователи резко выступали против буквального понимания слов Иисуса о скопцах ради Царства Небесного. Иоанн Златоуст, в частности, называет самооскопление преступлением, делом дьявольским и злоухищрением сатаны, понимая слова Иисуса о скопцах ради Царства Небесного исключительно в духовном смысле – как похвалу девству и безбрачию. По словам Златоуста, Иисус говорит так «для того, чтобы ты, с одной стороны, познал, как велик подвиг, с другой – не представлял его для себя необходимым»[480].
Свт. Иоанн Златоуст. Мозаика. Кон. IX в.
В раннехристианской Церкви безбрачие и девство ставились высоко. Идеал девства уже в апостольское время проповедуется Павлом (1 Кор. 7:1, 7, 25–26). Тем не менее другие апостолы, судя по всему, были женатыми.
Относительно семейного статуса апостолов мы имеем в Евангелиях лишь указание на то, что у Петра была теща, а следовательно, была и жена. В то же время Евангелия содержат диалог между Иисусом и Петром, который спрашивает: Вот, мы оставили всё и последовали за Тобою; что же будет нам? Иисус отвечает: Всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Мф. 19:27–29).
Если воспринимать слова оставили всё и ответ Иисуса буквально, то следует считать, что апостолы оставили свои семьи, включая жен и, возможно, детей, последовав за Иисусом. Это предположение, однако, опровергается словами апостола Павла, написавшего около 56 года: