пойти показаться священнику и принести жертву за очищение свое, как повелел Моисей (Лк. 5:14). Иисус не отвергал культа жертвоприношений, хотя и соглашался с мнением книжника о том, что любить Бога всем сердцем и всем умом, и всею душою, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв (Мк. 12:33).
В Нагорной проповеди Иисус настаивает на том, что человек не должен приносить жертву Богу до тех пор, пока не примирится с ближним. Для Бога ценна не жертва сама по себе, а то расположение сердца, с которым жертва приносится, и те добрые дела по отношению к ближним, которыми она сопровождается. Об этом говорили еще ветхозаветные пророки: К чему Мне множество жертв ваших?.. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу… Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро (Ис. 1:11, 16). Как бы продолжая эту тему в проповеди, которая вся построена на развитии и осмыслении ключевых тем ветхозаветной нравственности, Иисус ставит примирение с братом условием примирения человека с Богом и прощения его грехов. Та же мысль вложена в слова молитвы, которую Иисус даст Своим ученикам: И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим (Мф. 6:12).
Развивая тему, Иисус обращается к образам, взятым из пенитенциарной сферы: мириться с соперником надо, пока ты еще на пути с ним (Мф. 5:25), иначе он отдаст тебя судье, а судья слуге. Под слугой (Øπηρέτης) в данном случае понимается темничный страж, а под темницей (φυλακ») – долговая тюрьма, откуда человек не выйдет, пока не отдаст все до последней полушки. Пенитенциарная система в Израиле предполагала несколько видов наказания. Все они перечислены в словах персидского царя Артаксеркса, адресованных израильскому вождю Ездре: Кто же не будет исполнять закон Бога твоего и закон царя, над тем немедленно пусть производят суд, на смерть ли, или на изгнание, или на денежную пеню, или на заключение в темницу (1 Езд. 7:26). Правом предавать смертной казни во времена Иисуса обладали только римляне, тогда как приговорить к тюремному заключению мог еврейский судья. Тюремное заключение за долги в иудей ской традиции не практиковалось, однако такая практика существовала в римском праве.
У Луки мы находим аналогичное изречение Иисуса, произнесенное, когда собрались тысячи народа, так что теснили друг друга (Лк. 12:1). Оно почти дословно совпадает с тем, что Иисус говорит в Нагорной проповеди: Когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу. Сказываю тебе: не выйдешь оттуда, пока не отдашь и последней полушки (Лк. 12:58–59). Два соперника здесь не просто оказываются на пути: они вместе идут «к начальству», очевидно, надеясь, что начальство их рассудит. Слуга у Луки превращается в палача (греч. πράκτωρ), а кодрант (римская монета, равная двум лептам) – в полушку (букв. «лепту»).
В обоих случаях – и у Матфея, и у Луки – перед нами короткая притча, при помощи которой Иисус, как и в других притчах, дает определенную нравственную установку, используя образы из повседневной жизни человека. При этом притча может быть истолкована как в буквальном, так и в переносном смысле. Если ее воспринимать буквально, Иисус дает обычный житейский совет: не доводи дело до суда, найди компромисс со своим соперником. При толковании притчи в переносном смысле «за добрым советом можно разглядеть перспективу Страшного суда»[209]. Под путем при этом понимается земная жизнь: именно она дана человеку, чтобы расплатиться с долгами перед ближними, то есть примириться с ними. Если человек перейдет в иную жизнь непримиренным, там его ждет суд Божий и суровое наказание.
В таком смысле понимают притчу многие толкователи начиная с Оригена: «Пока ты, говорит Он, находишься в этой жизни, – ибо жизнь есть путь, который проходят все люди, – принимай и не презирай напоминания совести. Если же презришь и так пройдешь жизнь, сама совесть, взяв на себя роль соперника, обвинит тебя перед Судьей, поставит в зависимость от Судящего и ты будешь предан ужасным карам»[210]. В комментарии, надписанном именем Иоанна Златоуста, но сохранившемся только на латинском языке, говорится:
Господь торопит нас, чтобы мы поспешили примириться со своими врагами, пока еще живем в сей жизни… ибо Он знает, сколь опасно, если один из враждующих умрет, не примирившись… И если ты, пока еще на пути сей жизни, не заключишь мир со своим соперником, которого обидел, но вы во вражде предстанете после смерти перед Судьей Христом, то он (соперник) предаст тебя Христу, обвинив на Его суде, и Судия отдаст тебя слуге, то есть жестокому ангелу наказаний, и тот ввергнет тебя в темницу геенны[211].
4. Вожделение, прелюбодеяние, развод
Следующие две антитезы Нагорной проповеди – вторая и третья – посвящены вопросам семейной этики. Вторая антитеза является комментарием Иисуса к седьмой заповеди закона Моисеева: Не прелюбодействуй (Исх. 20:14; Втор. 5:18). Третья посвящена разводу Представляется целесообразным рассмотреть обе антитезы в совокупности, так как одна связана с другой:
Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.
Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.
И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.
Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния (πορνείας), тот подает ей повод прелюбодействовать (μοιχευθῆναι); и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует (Мф. 5:27–32).
Прелюбодеяние и вожделение
Термин «прелюбодеяние» в библейском контексте указывает прежде всего на супружескую измену.
В греческом языке для обозначения прелюбодеяния употребляются два термина, имеющие разные смысловые оттенки: μοιχεία и πορνεία. Первый в греческом языке чаще всего применяется к мужчине, второй – к женщине. Кроме того, первый указывает главным образом на нарушение супружеской верности, совращение чужой жены, то есть на прелюбодеяние в прямом смысле этого слова. Второй термин обладает более широким семантическим спектром: он может указывать на блуд, проституцию, распутное поведение, может использоваться также для обозначения добрачных половых связей, инцеста и других форм сексуальной безнравственности (некоторые из них перечислены в Лев. 18:6–23). Говоря о причине, по которой мужчине позволительно разводиться с женой, Иисус употребляет второй термин (πορνεία), обозначающий блудное деяние, совершенное женщиной.
Наставление о целомудрии, которое дает Иисус, процитировав седьмую заповедь Моисееву, на первый взгляд кажется достаточно близким к словам из десятой заповеди:
Иисус, сын Сирахов. Гравюра. Ю. Ш. фон Кароль-сфельд. XIX в.
Не желай жены ближнего твоего (Втор. 5:21; ср. Исх. 20:17). Можно вспомнить и другие библейские тексты, касающиеся целомудренного отношения к женщине, в частности слова Иова: Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице (Иов 31:1). Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, содержит целую серию наставлений относительно того, как благочестивый человек должен вести себя с женщинами:
Не засматривайся на девицу, чтобы не соблазниться прелестями ее…
Не смотри по сторонам на улицах города и не броди по пустым местам его.
Отвращай око твое от женщины благообразной и не засматривайся на чужую красоту: многие совратились с пути чрез красоту женскую; от нее, как огонь, загорается любовь.
Отнюдь не сиди с женою замужнею и не оставайся с нею на пиру за вином, чтобы не склонилась к ней душа твоя и чтобы ты не поползнулся духом в погибель (Сир. 9:5, 7–11).
Примером человека, чья жизненная судьба была переломлена пополам грехом воззрения на женщину с вожделением, был царь Давид. Жизнь этого библейского царя, самого успешного в истории Израиля, на протяжении долгого времени шла по восходящей: Бог благословлял его дела и труды, он одерживал победу за победой, царство его процветало, богатство умножалось. Все изменилось после того, как однажды, прогуливаясь по крыше своего дома, он увидел купающуюся женщину, а та женщина была очень красива. Давид, которому все было позволено, так как он обладал абсолютной властью, послал слуг взять ее; и она пришла к нему, и он спал с нею. Женщина между тем была замужней, и Давид знал об этом. Чтобы избавиться от ее мужа, Урии Хеттеянина, он приказал поставить его во время боя на самый трудный участок и оставить без поддержки. Урия погиб в бою, и жена плакала по муже своем. Когда же окончилось время плача, Давид послал и взял ее в дом свой, и она сделалась его женою и родила ему сына. И было это дело, которое сделал Давид, зло в очах Господа (2 Цар. 11:1–27). Расплатой за преступление стала смерть сына, которого родила Давиду жена Урии, а жизнь самого Давида никогда уже не была столь же успешной и беспечальной, как прежде.
Гибель Урии. Фреска. Микеланджело. 1500-е гг.
В древнем Израиле, как и во всех патриархальных обществах, женщина не воспринималась как полноправная участница общественной жизни: она сидела дома и воспитывала детей, пока мужчины работали, учились, спорили между собой, слушали наставления учителей, решали социальные и иные вопросы. Предполагалось, что, если женщине необходимо что-то узнать, она узнавала это от мужа, который приносил домой новости.
В чреде наставлений, которые Господь дает Моисею, есть и те, которые касаются женщин. Однако они не адресованы женщинам напрямую: И сказал Господь Моисею, говоря: скажи сынам Израилевым: если женщина зачнет и родит младенца мужеского пола, то она нечиста будет семь дней… (Исх. 12:1–2). Моисей пересказывает все полученные от Господа заповеди исключительно сынам Израилевым (Исх. 30:1), а они, в свою очередь, должны пересказать своим женам то, что последним необходимо знать.
Ветхозаветное брачное право было построено на представлении о том, что жена является собственностью мужа. Полный текст десятой заповеди Моисеевой звучит так: Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, [ни поля его,] ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, [ни всякого скота его,] ничего, что у ближнего твоего (Исх. 20:17; ср. Втор. 5:21)[212]. Жена здесь стоит в одном ряду с домом, рабами, волом, скотом, ослом и прочим имуществом. Данная заповедь, разумеется, не могла иметь никакого зеркального отражения применительно к замужней женщине, так как последняя не обладала собственным имуществом: все имущество принадлежало мужу, от которого по наследству передавалось его сыновьям.
В отношении прелюбодеяния закон Моисеев предписывает суровое наказание обоих виновных – мужчины и женщины: Если кто будет прелюбодействовать с женой замужнею, если кто будет прелюбодействовать с женою ближнего своего, – да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодейка (Исх. 20:10). Речь здесь идет о конкретном случае: когда участниками прелюбодеяния являются мужчина и замужняя женщина.
Во многих других случаях закон гораздо более суров к женщинам, чем к мужчинам. В частности, если муж заподозрит жену в измене, она должна быть подвергнута унизительному испытанию горькой водой, наводящей проклятие (Чис. 5:11–31). Если мужчина, вступив в брак, обвинит свою жену в том, что она не девственница, родители должны вынести признаки девства отроковицы к старейшинам, то есть принести к ним ее одежду. В случае обнаружения доказательств девства жены до вступления в брак муж должен заплатить денежный штраф. Если же будет доказано, что женщина потеряла девство до вступления в брак, то отроковицу пусть приведут к дверям дома отца ее, и жители города побьют ее камнями до смерти, ибо она сделала срамное дело среди Израиля… (Втор. 22:13–21).
Двойные стандарты в отношении мужчин и женщин в браке существовали во многих патриархальных обществах. Они отражены в греко-римском праве, которое оказывало определенное влияние на иудейскую традицию, и исходят из общераспространенного в древнем мире представления о женщине как существе, всецело подвластном мужчине. Вступление в брак воспринималось как освобождение женщины из-под власти отца и переход под власть мужа. Честь мужчины в значительной степени основывалась на чистоте женщин, с которыми он находился в родственной связи: матери, сестер, жены, дочерей. От самого мужчины чистота не требовалась[213].
Общепринятым было представление о том, что женщина в нравственном отношении стоит ниже мужчины. Это представление разделяют Филон Александрийский и Иосиф Флавий, эллинизированные иудеи, жившие в I веке. По словам Филона, ессеи избегают вступления в брак по той причине, что женщины корыстолюбивы и все свои силы отдают на то, чтобы ввести своих мужей в соблазн[214]. У Иосифа же мы находим такую интерпретацию предписаний закона Моисеева: «Показание одного свидетеля не должно иметь законной силы, но свидетелей должно быть трое или, в крайнем случае, двое, безупречный образ жизни которых мог бы служить гарантией справедливости их показаний. Свидетельство женщин, ввиду их легкомыслия и пристрастия, не должно быть принимаемо во внимание»[215]. В данном случае Иосиф основывается на библейских текстах, касающихся необходимости двух или трех свидетелей (Втор. 17:6; 19:15-21), однако добавляет к этим текстам запрещение привлекать в свидетели женщин.
В древней иудейской традиции достаточно широкое распространение имела полигамия и бигамия. Две жены было у Ламеха (Быт. 4:19), Елканы (1 Цар. 1:1), ряда других упоминаемых в Библии персонажей. Закон Моисеев предусматривал возможность для человека иметь две жены – одну любимую, другую нелюбимую (Втор. 21:15).
Помимо двух или нескольких жен мужчине дозволялось иметь наложниц из числа рабынь. Примеры такого рода в Библии многочисленны. Авраам имел жену и несколько наложниц, число которых не уточняется (Быт. 25:1). У Исава было три жены (Быт. 26:34; 28:9). Иаков имел двух жен и двух наложниц: все вместе они родили ему двенадцать сыновей и одну дочь (Быт. 29:23–30:13). О Гедеоне говорится, что у него было много жен, от которых он имел семьдесят сыновей, и наложница, родившая ему еще одного сына (Суд. 8:30–31).
Исав продает право первородства за чечевичную похлебку. М. Стомер. 1599 г.
Много жен и наложниц было у царя Давида: сначала в Хевроне, а потом в Иерусалиме (2 Цар. 5:13). Рекордное число жен и наложниц, согласно Библии, было у царя Соломона: семьсот и триста соответственно (3 Цар. 11:3).
Во всех упомянутых случаях речь идет о лицах богатых и знатных: патриархах, царях, судьях. Между представителями среднего класса полигамия была распространена в гораздо меньшей степени, а малообеспеченные мужчины довольствовались одной женой. Полигамия сохранялась в иудейской среде достаточно долго. Царь Ирод Великий, по свидетельству Иосифа Флавия, имел девять жен[216] (по другим сведениям, их было десять).
Запрещая не только прелюбодействовать с женщиной, но и смотреть на нее с вожделением, Иисус, как может показаться, не говорит ничего принципиально нового по сравнению с тем, что на эту тему было сказано в Ветхом Завете. Более того, Он использует ту же самую внешнюю форму заповеди, что использовалась в законе Моисеевом, где все заповеди были обращены к мужчинам.
И тем не менее сама тональность, в которой Иисус дает Свою заповедь о недопустимости прелюбодеяния даже в мыслях, достаточно резко контрастирует с общим тоном наставлений о супружеской верности в Ветхом Завете. Используя гиперболические образы глаза, который надлежит вырвать, и руки, которую надо отсечь, Иисус подчеркивает святость брака, и именно в этом заключается сердцевинный пункт Его наставления[217]. Эта исходная позиция предопределяет и отношение Иисуса к разводу.
Учение о разводе и браке
Нормы, касающиеся развода, в законе Моисеевом прописаны достаточно подробно:
Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, и она выйдет из дома его, пойдет, и выйдет за другого мужа, но и сей последний муж возненавидит ее и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, или умрет сей последний муж ее, взявший ее себе в жену, – то не может первый ее муж, отпустивший ее, опять взять ее себе в жену, после того как она осквернена, ибо сие есть мерзость пред Господом… (Втор. 24:1–4).
Приведенный отрывок отражает практику, распространенную в иудейской традиции. Инициатором развода может быть только муж. Если он решил расстаться с женой, он должен дать ей письменное уведомление: в этом случае она может вступить в брак повторно.
Законодательство, касающееся развода, обросло многочисленными толкованиями в иудейском устном и письменном предании[218]. В частности, по-разному толковалось выражение находит в ней что-нибудь противное. О смысле этого выражения спорили, в том числе во времена Иисуса. Упоминание о такого рода спорах мы находим в Мишне – своде религиозных нравственных предписаний ортодоксального иудаизма, составленном на рубеже II и III веков:
Школа Шаммая говорит: мужчина не имеет права разводиться со своей женой, если она не нарушит супружескую верность; ибо написано: «потому что находит в ней что-нибудь противное». Школа Гиллеля говорит: [он может развестись с ней] даже если она плохо приготовила еду, ибо написано: «потому что находит в ней что-нибудь противное». Раввин Акива говорит: даже если он нашел женщину красивее, ибо написано: «если… она не найдет благоволения в глазах его»[219].
Мнение Акивы не могло быть известно Иисусу, так как деятельность этого раввина пришлась на период после Его смерти. Что же касается позиций школ Шаммая и Гиллеля, то они наверняка были Ему известны. В той интерпретации закона Моисеева, которую приводит Матфей, Иисус близок к школе Шаммая: Он считает единственной допустимой причиной для развода прелюбодеяние жены. Однако Он идет дальше, приравнивая к прелюбодеянию брак с разведенной женщиной. Тем самым Иисус запрещает второй брак для мужчины.
К этой теме Он обращается еще раз в диалоге с фарисеями. Приведем его по версии Матфея:
И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует (Мф. 19:3–9).
Заключительная фраза диалога почти буквально повторяет сказанное в Нагорной проповеди. Но начало диалога существенно расширяет тему. Фарисеи начинают с вопроса, имеющего прямое отношение к спорам между школами Гиллеля и Шаммая. Вопрошатели, очевидно, ожидают, что Иисус присоединится к мнению одной партии, и тогда другая партия объявит Его своим врагом. Иисус, однако, обращается к самым истокам – к сотворению Богом первой супружеской четы. Буквально цитируя первые страницы Библии (Быт. 1:27; 2:24), Он говорит о том, что изначальным замыслом Божиим был такой союз двух лиц в браке, который предполагает их соединение в одну плоть и пожизненную верность друг другу. Брачный союз мыслится как установленный Самим Богом: человек не вправе расторгнуть то, что Бог соединил[220].
В приведенных словах Иисус формулирует тот взгляд, который ляжет в основу христианского учения о браке как богодарованном союзе[221]. Апостол Павел настаивает на единстве и нерасторжимости брака. Второй брак он допускает для жены только в случае смерти мужа и для мужа только в случае смерти жены:
Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться. А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, – если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, – и мужу не оставлять жены своей… Соединен ли ты с женой? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь… Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе (1 Кор. 7:8–11, 27–28, 39).
Приведенный текст интересен тем, что он является, вероятно, самым ранним христианским письменным документом на тему брака и развода. В нем мужчина и женщина представлены как имеющие равные права и возможности. Это понимание отражает весьма существенную эволюцию, которую учение о браке и разводе претерпело в новозаветной Церкви. Можем ли мы сказать, что переосмысление роли супругов в браке произошло уже в проповеди Иисуса, или это позднейшее развитие? Нам представляется, что именно Иисус заложил основы того понимания брака в христианстве, которое достаточно радикальным образом меняет всю перспективу взаимоотношений между супругами и их обязанностей в отношении друг друга сравнительно с тем, как эти обязанности изложены в Моисеевом законодательстве.
Если в Ветхом Завете жена представлена как собственность мужа, то в словах Иисуса муж и жена предстают как имеющие равную ответственность за сохранение целостности брака. Если Моисеево законодательство при всех возможных его интерпретациях допускает развод по инициативе мужа, который должен дать жене разводное письмо, то Иисус эту норму законодательства считает нарушением изначального Божественного замысла. Развод был дозволен Моисеем по причине жестокосердия народа израильского, однако он противоречит воле Божией о нерасторжимости брачного союза. Не только муж имеет право рассчитывать на верность жены, но и жена на верность мужа.
Это подтверждается, в частности, параллельным повествованием Марка. Оно поначалу почти не отличается от повествования Матфея, кроме того, что фарисеи задают вопрос не о причине, по которой позволительно разводиться с женой, а вообще о допустимости развода. Иисус, по версии Марка, отвечает вопросом на вопрос: Что заповедал вам Моисей? (Мк. 10:3). Они цитируют слова о разводном письме; Иисус говорит то же самое, что мы прочитали у Матфея. Однако продолжение этой истории у Матфея и Марка существенно различается. У Матфея ученики указывают Иисусу на чрезмерный ригоризм Его учения о браке и разводе: Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. В ответ Он излагает Свое понимание безбрачия (Мф. 19:10–12). У Марка же ученики, оставшись наедине с Иисусом в доме, вновь спрашивают Его о причинах развода, и Он отвечает: Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует (Мк. 10:10–12).
Нас интересует в данном случае малопонятное в русском переводе выражение прелюбодействует от нее. Это буквальный перевод греческих слов μοιχᾶται ἐπ’ αὐτήν, означающих «прелюбодействует по отношению к ней», то есть
нарушает верность ей. Именно здесь Иисус наиболее далеко отходит от ветхозаветного понимания брака и развода: Он говорит об ответственности мужа перед женой. Отвечая на вопрос фарисеев, Он, как и во многих других случаях, выходит за рамки поставленной проблемы, значительно расширяя саму перспективу, в которой она должна рассматриваться. Отталкиваясь от узкого законнического спора о причинах для развода, Иисус излагает учение, основанное не на предписаниях закона, а на изначальном замысле Бога по отношению к людям.
Таким образом, Иисус отделяет в Ветхом Завете то, что было установлено Богом и является проявлением Его воли, от того, что через Моисея было предписано или позволено людям в силу их жестокосердия. Этот герменевтический подход может быть применен к Моисееву законодательству в целом. Оно не может не шокировать современного человека своей чрезмерной строгостью и даже жестокостью: достаточно вспомнить обширный список преступлений и правонарушений, караемых смертью, и способы приведения в исполнение смертных приговоров. Характерно, однако, что Иисус критикует Моисеево законодательство не за жестокость, а, наоборот, за чрезмерную снисходительность в некоторых вопросах, в частности, в вопросе о разводе. В этом вопросе Моисей, по мнению Иисуса, пошел на уступки человеческой неспособности (или нежеланию) в полной мере выполнить Божий замысел.
Отличие версии Марка от версии Матфея заключается в том, что у Марка отсутствует упоминание о возможности развода за прелюбодеяние. Сравним два текста: Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее (Мк. 10:11); кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует (Мф. 19:9). Разница очевидна. Обычно ее объясняют тем, что Матфей в данном случае отредактировал и дополнил Марка, поскольку для иудейской аудитории, на которую было рассчитано его Евангелие, такое дополнение было важно[222]. Однако следует обратить внимание на то, что у Матфея цитированные слова адресованы широкой аудитории, тогда как у Марка они являются частью разъяснения, которое Иисус дает ученикам в доме[223]. Возможно, беседуя с народом, Иисус указал на исключение из правила, тогда как в разговоре с учениками счел это ненужным.
Отношение Иисуса к прелюбодеянию и разводу может показаться чрезмерно ригористичным. Однако на всю систему человеческих взаимоотношений Он смотрит не только глазами человека, но и глазами Бога: в человеческом сообществе браки распадаются, но в очах Божиих они являются неприкосновенными[224]. В Своей проповеди Он всегда указывает на абсолютный идеал.
Кроме того, в учении Иисуса нравственный ригоризм удивительным образом сочетался со снисхождением к человеческим немощам. Он ставил высокую нравственную планку, но сознавал, что не все способны достичь ее. Он осуждал грех, но не осуждал грешника. Об этом свидетельствует Его отношение к лицам, замешанным в прелюбодеянии, блуде и иных грехах. К фарисеям Он обращает слова, которые должны были их глубоко возмущать: Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие (Мф. 21:31). Сидя в доме Симона-фарисея, Он позволяет женщине, которая была грешница, помазать Ему ноги миром (Лк. 7:37).
Помазание Иисуса миром. Миниатюра. XI в.
Моисеево законодательство рассматривало проблематику брака и развода почти исключительно в правовом поле, потому и предписания носили преимущественно запретительный характер. Иисус не выводит тематику брака и развода полностью из этого поля, однако обращает внимание прежде всего на духовно-нравственные аспекты брака, говоря об опасности не только развода и прелюбодеяния, но и тех уклонений от супружеской верности, которые относятся исключительно к мысленной или эмоциональной сфере жизни человека. Именно в этой сфере надо искать решение проблем, проявляющихся в конкретных греховных деяниях.
От внешних предписаний, призванных оградить общество от правонарушений и преступлений, Иисус обращается к тому, что происходит внутри человека, к его сердцу.
Именно там сокрыт источник преступлений и грехов. По словам Иисуса, из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления (Мф. 15:19). В этом списке грехов мы находим и прелюбодеяния (μοιχεῖαι), и любодеяния (πορνεῖαι) – те самые грехи, о которых говорится в Нагорной проповеди.
Обращенность к внутреннему миру человека, к тайникам его души и сердца – важнейший аспект учения Иисуса о браке, разводе, прелюбодеянии и вожделении. Грехи, касающиеся половой сферы, лишь на первый взгляд являются грехами плоти. Источники этих грехов лежат в душевной области, в сердце человека. Иисус призывает не просто избегать греховных поступков, но и бороться с теми помыслами и чувствами, которые к ним приводят. В этом смысл слов о глазе, который необходимо вырвать, и руке, которую надо отсечь. В другом месте у Матфея, а также у Марка мы снова встретим то же самое наставление: к глазу и руке здесь будет добавлена еще нога (Мф. 18:8–9; Мк. 9:43–48). Мы можем предположить, что Иисус неоднократно использовал эти образы, указывая на трудность борьбы с греховными вожделениями: вырвать их из сердца не менее трудно и больно, чем вырвать глаз, отсечь руку или ногу.
Приведенные слова Иисуса имеют в церковной традиции долгую историю интерпретации. Тертуллиан, в частности, пишет: «Невозможно брать в жены ту, которой не видел и не возжелал. Неважно, что до женитьбы он не желал чужой жены: до женитьбы все жены – чужие, и никакая жена не выйдет замуж, если муж уже до брака не прелюбодействовал с нею взором… Что толкает мужчин и женщин и к браку, и к прелюбодеянию? Плотское вожделение, которое Господь приравнял к прелюбодеянию». Исходя из этой логики, Тертуллиан считает, что «самое лучшее для человека – совершенно избегать женского пола». По его мнению, первый брак дозволен Богом по крайнему снисхождению, что же касается второго или третьего брака, то они должны быть однозначно запрещены[225].
Церковь не приняла такую трактовку учения Иисуса. Нравственный ригоризм Иисуса относится к тем проявлениям человеческой сексуальности, которые разрушают супружескую верность, подвергают опасности брак как богоустановленный союз мужчины и женщины. Ни Иисус, ни Церковь вовсе не выступают против влечения мужчины к женщине как такового, если оно ограничено рамками брачного союза или ведет к заключению брака. Тело женщины было изначально создано Богом как священный сосуд, в котором зарождается человеческая жизнь. Отношение к нему у мужчины должно быть благоговейным и трепетным, не должно превращаться в похоть. В браке супруги испытывают друг к другу взаимное влечение: женщина имеет естественное влечение к своему мужу (Быт. 3:16), а мужчина испытывает вожделение к женщине. Вожделение становится греховным и опасным, когда мужчина обращает его на женщину, которая ему не принадлежит, или на которой он не намеревается жениться. Именно в этом заключается основный смысл слов о том, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5:28).
Толкуя эти слова, Иоанн Златоуст описывает различные виды вожделения и воззрения на женщин. При этом речь у него идет либо о чужих женах, либо о женщинах посторонних, которых мужчина встречает на улице и на которых засматривается. «Если хочешь смотреть и услаждаться взором, то смотри постоянно на свою жену и люби ее: этого не воспрещает никакой закон, – заключает Златоуст. – Если же ты будешь засматриваться на чужую красоту, то оскорбишь и жену свою, отвращая от нее глаза свои, и ту, на которую смотришь, так как касаешься ее вопреки закону»[226].
Святитель Иоанн Златоуст. Икона. XI в.
В том же толковании Златоуст отвечает на вопрос, почему наставления Иисуса обращены только к мужчинам. Ничего не говоря о культурном контексте, в котором произносились эти наставления, писатель настаивает на том, что адресованное мужчинам в равной степени относится и к женщинам. Используя фразеологию апостола Павла (муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви – Еф. 5:23), Златоуст утверждает, что Иисус «везде полагает общие законы, хотя по видимости направляет их к одним мужчинам; говоря в назидание главе, вместе с тем Он дает наставление и всему телу. Он знает, что муж и жена суть единое существо, почему нигде и не различает пола»[227].
Златоуст касается и соотношения между учением Иисуса и ветхозаветным установлением о разводе. По его словам, в Ветхом Завете «был закон, который всякому, кто не любит жену свою по какой бы то ни было причине, не воспрещал отвергать ее, и жениться вместо нее на другой» (таким образом, Златоуст понимал этот закон так же, как Гиллель). Закон этот был дан во избежание большего греха – чтобы мужья, которые не любят своих жен, не причинили им зла: «В самом деле, если бы закон принуждал держать жену и ненавистную, то ненавидевший легко мог бы убить ее. А народ иудейский на это был способен. Если иудеи не щадили своих детей, умерщвляли пророков и кровь проливали как воду, тем более они не пощадили бы жен». Толкование заповеди о разводе Златоуст увязывает со словами Иисуса о недопустимости гнева: «Но так как Спаситель воспретил всякий гнев, запрещая не только убийство, но и всякое негодование без причины, то Ему легко было теперь упомянуть и о законе касательно развода. А приводя всегда слова Ветхого Завета, Он показывает тем, что учит не противному, а согласному с ними и только усиливает, а не ниспровергает, исправляет, а не уничтожает древнее учение»[228].
Богословское понимание брака в христианской традиции основывается на словах из книги Бытия, процитированных Иисусом, о том, что будут [два] одна плоть (Быт. 2:24). На этом основании Церковь понимает под браком союз между мужчиной и женщиной, заключенный один раз на всю жизнь и предполагающий верность супругов друг другу. Учение Иисуса и христианской Церкви остается не только идеалом, но и нормой.
Если же говорить о применении этой нормы на практике, то здесь наблюдаются существенные различия между, в частности, католической и православной традициями. В католической традиции развод фактически запрещен; разведенные супруги не допускаются к Причастию; вступление во второй брак возможно только в случае, если первый брак аннулирован церковной властью (что происходит крайне редко и требует церковно-судебного процесса). В православной практике достаточно широко применяется принцип «икономии» (снисхождения), согласно которому развод может быть при определенных условиях признан как свершившийся факт и разведенным супругам (или одному из них) может быть дозволено вступить во второй брак, а в исключительных случаях – в третий. При этом не существует процедуры «церковного развода», или «развенчания». Развод считается нарушением богоустановленного порядка, однако в некоторых случаях признается не только допустимым, но даже необходимым[229].
Брак в Кане Галилейской. Веронезе. 1562– 1563 гг.
Что же касается протестантского мира, то здесь мы встречаем самые разные подходы: от крайне консервативного (фактически не допускающего ни развод, ни второй брак) до крайне либерального (допускающего не только то и другое, но также различные альтернативные браку формы сожительства). При этом многое отдается на усмотрение самих супругов или их пастора. По словам протестантского исследователя, «неуклюжее церковное бракоразводное право в католицизме многим представляется прямой противоположностью Божией любви и Божию прощению. Отсутствие практикуемого церковного бракоразводного права в протестантизме, напротив, приводит к тому, что пасторы остаются наедине с проблемой…»[230]
Учение Иисуса о браке и разводе остается тем ориентиром, который продолжает сохраняться в центре христианского понимания брака. При этом данное учение оказывается одним из наиболее трудновыполнимых пунктов духовно-нравственной программы, содержащейся в Нагорной проповеди и других наставлениях Иисуса. Об этом свидетельствуют не только различные уклонения от изложенных Иисусом норм на практике, но и то многообразие толкований, которыми эти нормы обросли в богословской и канонической традиции христианских общин.