4) Божественный свет, созерцаемый людьми, является энергией Божией (действием Божиим), имеющей сверхъестественный характер; 5) этот свет сравнивается с солнцем лишь по аналогии: он ярче солнечного света и имеет иную природу; 6) преобразившись перед учениками, Иисус позволил им увидеть тот свет, который был изначально присущ Ему как предвечному Слову Божию; 7) этот свет, присущий Его Божественной природе, был свойством также Его человеческой природы в силу нерасторжимого соединения в Нем обеих природ; 8) в обычной жизни этот свет был скрыт завесой (покрывалом) плоти, в момент Преображения он был явлен ученикам; 9) при этом Иисус не претерпел никакого изменения, не стал тем, чем не был: изменение коснулось лишь свидетелей чуда, у которых открылись духовные очи, благодаря чему они увидели то, что ранее было от них сокрыто; 10) лицо Моисея сияло отраженным светом, тогда как лицо Иисуса являло Его собственный, присущий Ему свет.
7. Преображение Богочеловека и обожение человека
Рассказ о Преображении сыграл существенную роль в формировании церковного учения об об0жении человека.
Термин «обожение» не встречается в Священном Писании и редко употребляется в современной христианской проповеди. Гораздо чаще проповедники говорят о спасении как цели христианской жизни: этот термин указывает прежде всего на спасение от чего-то – от греха, от власти диавола, от смерти и ада. Однако в восточно-христианской традиции спасение воспринималось не только как исправление последствий грехопадения, как освобождение от власти диавола, но прежде всего как осуществление той цели, к достижению которой человек призван как сотворенный по образу и подобию Божию. Для описания этой цели и средств к ее достижению греческие отцы использовали термин «обожение» (θέωσις). В основе же своей учение об обожении – не что иное, как учение о спасении, только выраженное на языке восточно-христианского богословия.
Тема обожения уходит корнями в новозаветное учение о том, что люди призваны стать причастниками Божеского естества (2 Пет. 1:4). В основу учения греческих отцов об обожении легли также слова Христа, в которых Он называл людей богами (Ин. 10:34); слова Иоанна Богослова об усыновлении людей Богом (Ин. 1:12) и о подобии Божием в человеке (1 Ин. 3:2); многочисленные тексты апостола Павла, в которых развивается библейское учение об обраЗе и подобии Божием в человеке (Рим. 8:29; 1 Кор. 15:49; 2 Кор. 3:18; Кол. 3:10), учение об усыновлении людей Богом (Гал. 3:26; 4:5), о человеке как храме Божием (1 Кор. 3:16), о прославленном состоянии спасенных людей после воскресения, когда человечество будет преображено и восстановлено под своим Главой – Христом (Рим. 8:18–23; Еф. 1:10) и когда Бог будет все во всем (1 Кор. 15:28).
Эти новозаветные идеи получили развитие уже у богословов II века. Игнатий Антиохийский называет христиан богоносцами[320] и говорит об их единении с Богом, причастности Ему[321]. У Иринея Лионского мы находим формулы, подчеркивающие взаимосвязь между боговоплощением и уподоблением человека Богу: «(Слово Божие) сделалось тем, что мы есть, дабы нас сделать тем, что есть Он»[322]; «Для того Слово Божие сделалось человеком и Сын Божий – Сыном Человеческим, чтобы (человек), соединившись с Сыном Божиим и получив усыновление, сделался сыном Божиим»[323].
Учение об обожении играло важную роль в полемике IV века против арианства. Классическая формула, выражающая обожение человека, содержится у Афанасия Александрийского: «(Слово) вочеловечилось, чтобы мы обожились»[324]. В другом месте Афанасий говорит о Христе: «Ибо сделался Он человеком, чтобы в Себе нас обожить»[325]. Для Афанасия, как и для других отцов эпохи Вселенских Соборов, единственное основание обожения человека – это воплощение Слова Божия. Афанасий подчеркивает онтологическую разницу между, с одной стороны, нашим усыновлением Богу и обожением и, с другой, сыновством и Божеством Христа: в окончательном обожении «мы делаемся сынами не подобно Ему, не по естеству и не в прямом смысле, но по благодати Призвавшего»[326].
Каким образом событие Преображения Господня подтверждает это учение? Оно показывает, что человеческая плоть способна вместить в себя Бога, так что клетки материального тела могут быть наполнены, пронизаны Божественным присутствием. Иисус Христос – предвечное Божественное Слово, ставшее плотию (Ин. 1:14). Преобразившись перед учениками, Христос не явился им в некоем ином облике (не случайно блаженный Иероним подчеркивал, что Его тело и лицо остались прежними, но наполнились Божественной славой): Он оставался в той же плоти, в какой родился и жил среди людей. Но эта плоть оказалась способной полностью преобразиться, и через нее Божественный свет был явлен людям.
Преображение. Д. Беллини. Ок. 1490 г.
Человеческая плоть Христа не отличается от плоти любого другого человека. Согласно православному учению, человек, соединившийся с Богом, может преобразиться по подобию Христа. Современный богослов пишет:
Бог стал человеком, стал телом, живет в теле, сияет из тела, чтобы показать, что и тело, что и материя – для Господа. Преображением Своим Господь показал, что и тело создано для того, чтобы быть обиталищем и проводником вечного и несотворенного света Божия, что весь Бог живет в нем, через него и им. Как новый Адам, Господь этим показал, что человеческое тело для того и создано, чтобы в нем жил Бог, и светит, и лучится из него, преображая его из силы в силу и из славы в славу. Господь Христос стал человеком для того, чтобы Собою как Богочеловеком. преобразить человека в благодатного Богочеловека. Как это? При помощи Святых Тайн и святых добродетелей все человеческое существо объять Богом, исполнить Богом, пронизать светом Божественным, обожить. И это сбывается с каждым верующим в Церкви, которая и есть тело Богочеловека и как таковая всегда полна преображающей силы, всегда излучает из себя и через себя Божественный свет и им преобразует, охристовляет, обогочеловечивает членов Церкви. Церквь постоянно живет Богочеловеком и всем, что принадлежит Ему, ибо весь Он и все Ему принадлежащее продолжается в Церкви через все века веков, даже и само Преображение Его. Несмотря на то что это личное переживание Спасителя, Преображение становится в Церкви соборным переживанием[327].
Отцы Церкви свидетельствуют, что преображение человеческого естества через соединение с Христом является опытом, который может быть доступен человеку в земной жизни. Для Симеона Нового Богослова видение Божественного света является одним из выражений того опыта обожения, которого человек достигает через причащение Тела и Крови Христа и через святость жизни. Подобно тому как Тело и Кровь Христа в таинстве Причащения входят внутрь естества человека, проникая в клетки его тела, Божественный свет не только озаряет человека извне или сверху, но и наполняет собой его тело, преображая все его члены:
Мы делаемся членами Христовыми, а Христос – нашими членами:
И рука у меня, несчастнейшего, и нога – Христос.
А рука Христова и нога Христова – это я, несчастный.
Я двигаю рукой, и рука моя есть весь Христос, – Ибо Божественное Божество ты должен считать неделимым, —
Я двигаю ногой, и вот, она блистает, как Он.
Не говори, что я богохульствую, но прими это И поклонись Христу, делающему тебя таким!
Ибо если и ты пожелаешь, сделаешься членом Его.
И таким образом все члены каждого из нас в отдельности
Сделаются членами Христа, а Христос – нашими членами;
И все неблагообразные [члены] Он сделает благообразными[328],
Украшая их красотой Божества и славой,
А мы тогда сделаемся богами, сопребывающими с Богом.[329]
Согласно Симеону, Божественный свет можно не только видеть, но и вкушать, с ним можно соединяться не только интеллектуально или духовно, но и физически. При этом Симеон не считает свой опыт экстраординарным: он уверен, что всякий желающий может получить такой опыт, если будет веровать в Иисуса, причащаться Его Тела и Крови и вести добродетельный образ жизни[330].
Преподобный Серафим Саровский. Живопись. Кон. XIX в.
О том, что опыт подобного рода может оказаться доступен не только святым, но и простым верующим, свидетельствует беседа русского подвижника XIX века Серафима Саровского с помещиком Николаем Мотовиловым. Во время этой беседы святой преобразился перед своим посетителем подобно Иисусу, преобразившемуся перед учениками. Мотовилов вспоминает:
Когда же я спросил его, великого старца Серафима: «Как же я и почему именно узнаю, что я в Духе Божием или нет?» – то он, возложив руки свои на плечи мне, сказал: «Да вот, Ваше Боголюбие, мы оба теперь с вами в полноте Духа Божия. Что же вы мне, убогому Серафиму, в глаза не глядите?» Я ответил: «Не могу, потому что из них молнии светятся, и у меня глаза ломит, и я не могу смотреть на вас, батюшка отец Серафим, потому что вы светлее солнца». И он сказал мне: «Да ведь солнца нет и день-то пасмурный, то как же это?» Я отвечал: «Знаю, что солнца нет и что пасмурный день, но ваше лицо светлее солнца стало и глазам моим больно; свет этот колет их, и мне нельзя смотреть на вас». И он отвечал, склонившись главою своею над правым ухом моим: «Да и вы ведь и сами точно в таком же именно свете находитесь благодатном, а то бы и видеть вам того на мне нельзя было»