за жизнь мира (Ин. 6:51), когда упоминал о Своем «часе» или «времени» (Ин. 2:4; Ин. 7:6, 8). О том, что Иисус многократно в разных ситуациях предсказывал Свою смерть, свидетельствуют синоптические Евангелия.
Чаще всего эти предсказания оставались непонятыми. В данном случае слушатели подумали, что Иисус намеревается отправиться в рассеяние учить «Еллинов». О каких «Еллинах» идет речь? Буквальный перевод термина Έλλ.ηγες – «греки». Термин «Еллинское рассеяние» (ή διασπορα των Ελλήνων) буквально означает лиц греческого происхождения или говорящих на греческом языке, проживающих в Римской империи за пределами Палестины. Речь может идти о язычниках. Так толковал это место, в частности, Златоуст: «Что значит “в Еллинское рассеяние”? Так иудеи называли язычников, потому что те были повсюду рассеяны и беспрепятственно смешивались одни с другими»[258].
Есть и другое понимание: термином «Еллины» в четвертом Евангелии могли обозначаться иудеи, жившие в рассеянии и говорившие по-гречески. Так понимают это место некоторые современные толкователи[259]. Такое толкование не соответствует употреблению данного термина в других местах Нового Завета, в частности у апостола Павла, где под «Еллинами» понимаются язычники, которые противопоставляются «Иудеям» (Рим. 1:16; 2:9-10; 3:9; 10:12 и др.). В то же время в Евангелии от Иоанна будет упомянуто о том, что из пришедших на поклонение в праздник были некоторые Еллины, которые хотели видеть Иисуса (Ин. 12:20–21). В этом случае, скорее всего, речь идет об иудеях, прибывших на праздник из диаспоры, поскольку эллины-язычники не пришли бы в Иерусалим на поклонение. К этой теме мы вернемся в соответствующем месте.
Слова οπου είμ'ι εγώ в Синодальном переводе переданы как «где буду Я». В буквальном переводе с греческого (в котором глагольная форма настоящего времени может передавать и настоящее, и будущее) они означают: «где Я есмь». При таком понимании они могут служить указанием на вневременной характер бытия Сына Божия, Который пойдет туда, откуда пришел и где пребывал от вечности. По словам блаженного Августина, «Иисус всегда был там, куда вернется»[260].
4. «Кто жаждет, иди ко Мне и пей»
Рассказ о пребывании Иисуса в Иерусалиме на празднике Кущей завершается эпизодом, в котором продолжена тема воды живой, начатая в беседе с самарянкой:
В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен.
Многие из народа, услышав сии слова, говорили: Он точно пророк. Другие говорили: это Христос. А иные говорили: разве из Галилеи Христос придет? Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид? Итак, произошла о Нем распря в народе. Некоторые из них хотели схватить Его; но никто не наложил на Него рук.
Итак, служители возвратились к первосвященникам и фарисеям, и сии сказали им: для чего вы не привели Его? Служители отвечали: никогда человек не говорил так, как Этот Человек. Фарисеи сказали им: неужели и вы прельстились? Уверовал ли в Него кто из начальников, или из фарисеев? Но этот народ невежда в законе, проклят он. Никодим, приходивший к Нему ночью, будучи один из них, говорит им: судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает? На это сказали ему: и ты не из Галилеи ли? рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк (Ин. 7:37–52).
Эпизод состоит из трех частей: в первой приводятся слова Иисуса о Святом Духе; во второй говорится о реакции народа; в третьей – об обсуждении действий Иисуса первосвященниками и книжниками. К интересующей нас теме непосредственно относится первая часть, однако приведенное в ней изречение Иисуса ставит перед читателем несколько вопросов.
Первый: на какой текст Писания ссылается Иисус? Прямой параллели в ветхозаветных текстах мы не находим. Есть несколько выражений, близких по образному строю, например: Слова уст человеческих – глубокие воды; источник мудрости – струящийся поток (Притч. 18:4); …и ты будешь, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякают (Ис. 58:4). Однако ни эти, ни другие приводимые в научной литературе тексты из Ветхого Завета[261] не дают ключа к пониманию того, откуда возник образ воды, вытекающей «из чрева» (έκ τής κοιλίας). Иисус либо цитирует какой-то текст, неизвестный нам, но известный Его слушателям, либо дает самую общую аллюзию на различные тексты Писания, в которых упоминается вода.
Второй вопрос связан со значением термина κοιλία («чрево»). Некоторые исследователи указывают на то, что в Ветхом Завете этот термин употребляется в значении «сердце», и, следовательно, текст можно читать так: «из сердца его потекут реки воды живой». Другие отмечают, что выражение «из чрева» является буквальным переводом с арамейского, в котором оно могло означать просто «изнутри». Третьи, имея в виду, что беседа происходила в храме Иерусалимском, связывают рассматриваемое выражение с образом воды, текущей из-под правого бока храма и превращающейся в широкий поток (Иез. 47:1-12)[262].
Иоанн Златоуст, в чьих толкованиях мы часто находим простые ответы на сложные вопросы, отмечает:
Чревом называет здесь сердце, подобно тому как и в другом месте говорится: и закон Твой у меня в сердце (εν μέσω της κοιλίας μου) (Пс. 39:9). Но где сказано в Писании: «У того из чрева потекут реки воды живой»? Нигде. Что же значат слова: «Кто верует в Меня, как сказано в Писании»? Здесь надобно поставить точку, так чтобы слова «у того из чрева потекут реки» – были изречением Самого Христа[263].
Иными словами, выражение «как сказано в Писании» Златоуст предлагает понимать исключительно как относящееся к вере в Иисуса: Он – обетованный Мессия, о Котором предсказывали ветхозаветные пророки; вера в Него – не как в пророка, а как в Мессию и Спасителя – основывается на Священном Писании; то, чему Он учит, не противоречит Писанию. В соответствии с толкованием Златоуста, смысл текста следующий: тот, кто верует в Меня в соответствии с Писанием, у того из сердца потекут реки воды живой[264].
Святитель Иоанн Златоуст. Мозаичная икона XIV в
Третий вопрос: насколько толкование евангелиста соответствует смыслу, который вкладывал в Свои слова Сам Иисус? Ответ на этот вопрос следует искать в рассмотренных нами выше беседах Иисуса с Никодимом и с самарянкой. Именно в этих беседах, как мы видели, прослеживается прямая связь между водой и Духом; вода трактуется как образ Духа; водное крещение интерпретируется как путь к рождению от воды и Духа. Образ духовной жажды, раскрытый в беседе с самарянкой, присутствует и в словах Иисуса, произнесенных на празднике Кущей: это та жажда, утолить которую способен только Он.
Распря, произошедшая в народе после этих слов, отражает споры вокруг личности Иисуса, о которых мы узнаём также из синоптических Евангелий. Главный вопрос в этих спорах был один и тот же: кто такой Иисус – пророк или Мессия? На протяжении всего своего Евангелия, с самых первых его стихов, Иоанн доказывает, что Иисус – не просто пророк, но Мессия-Христос, воплотившийся Сын Божий, изначально присущее Богу Слово, равное Отцу по Божественному достоинству. К пониманию этой истины на протяжении всего Евангелия приходят разные персонажи: Андрей, брат Симона Петра (Ин. 1:41); Филипп (Ин. 1:45); другие ученики (Ин. 2:11); жители самарийского города (Ин. 4:42); исцеленный слепорожденный (Ин. 9:35–38); Фома (Ин. 20:28).
Параллельно перед нами проходит чреда лиц, которые отказываются уверовать в Иисуса. Прежде всего это первосвященники и фарисеи, укрепляющиеся в своих негативных чувствах по отношению к Иисусу с каждым новым совершённым Им чудом, с каждой новой беседой. Аргумент против мессианского достоинства Иисуса, озвученный в ходе распри, произошедшей в народе, и повторенный в споре между первосвященниками и фарисеями, сводится к тому, что Мессия не может прийти из Галилеи; согласно пророчеству (Мих. 5:2), Он должен происходить из Вифлеема Иудейского. Участникам спора неизвестно, что Иисус родился в Вифлееме; известно только, что Он пришел из Галилеи. Этого достаточно, чтобы отвергнуть Его мессианские притязания.
Спор фарисеев об Иисусе стал реакцией на слова служителей: Никогда человек не говорил так, как Этот Человек. Эти слова, в свою очередь, отражают впечатление непредвзятых слушателей от поучений Иисуса. Подобную же реакцию отмечают синоптики: И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи (Мф. 7:28–29); И дивились учению Его, ибо слово Его было со властью (Лк. 4:32). Вероятно, на слушателей производило впечатление не только то, что Иисус говорил, но и как Он это говорил. Особое внимание обращали на отличие Его речи от привычной для слушателей манеры речи, свойственной иудейским раввинам – книжникам и фарисеям.
В споре фарисеев об Иисусе участвует Никодим, приходивший к Нему ночью. Будучи знаком с Иисусом и, вероятно, будучи под впечатлением от беседы с Ним, он пытается воздействовать на фарисеев и призвать их к прямому диалогу с галилейским Учителем. Их, однако, такая перспектива не интересует. Они уже приняли для себя решение о том, что Он – не Мессия и не пророк. Осталось только дождаться случая, чтобы осуществить план, который созрел у них еще до праздника Кущей. План заключался в том, чтобы убить Иисуса (Ин. 5:16; 7:1).