Вырывая женщину из рук мужчин, готовых забросать ее камнями, Иисус не только спасает ее жизнь – Он дарует ей прощение греха. Безграничная душевная щедрость Иисуса – Бога и человека в одном лице – в полной мере проявляется в этом поступке, на который не был способен ни один из окружавших Его людей.
Рассказ полностью соответствует тому общему представлению об Иисусе как основателе новой религии в противовес старой, утратившей легитимность, которое просматривается в Евангелии от Иоанна на всем его протяжении. Контрастные понятия закона, с одной стороны, и благодати и истины – с другой, противопоставленные друг другу уже в прологе (Ин. 1:17), ярко иллюстрируются этим рассказом. Книжники и фарисеи, окружившие несчастную жертву и готовые побить ее камнями, олицетворяют ригоризм и жестокость старой, уходящей религии. Новое религиозное сознание, рождающееся в учении и деяниях Иисуса, представляет полную ему противоположность.
Глава 8Семя Авраамово
В главе 8-й Евангелия от Иоанна полемика Иисуса с иудеями достигает апогея. Вся эта глава после вставленного в нее рассказа о женщине, взятой в прелюбодеянии, состоит из диалогов Иисуса с иудеями. При этом слова Иисуса обращены как к «народу» в целом (Ин. 8:12), так и к отдельным группам – «фарисеям» (Ин. 8:13–20), «иудеям» (Ин. 8:21–30, 33–59), «уверовавшим в Него иудеям» (Ин. 8:31–32). Диалоги носят остро полемический, конфликтный характер.
В общей сложности глава включает три диалога. Первый начинается со слов Опять говорил Иисус к народу; его сквозной темой является «свидетельство» Иисуса о Самом Себе (Ин. 8:12–20). Второй диалог начинается со слов Опять сказал им Иисус и посвящен преимущественно предсказанию Иисуса о Своей смерти (Ин. 8:21–30). В третьем диалоге – наиболее продолжительном – доминирует образ Авраама, вокруг которого вращается весь спор (Ин. 8:31–59). Первый диалог происходит у сокровищницы храма (Ин. 8:20), второй и третий – в необозначенном месте храма (Ин. 8:59). Вся полемика, таким образом, разворачивается внутри храмового пространства.
1. «Я знаю, откуда пришел»
Сокровищница храма находилась во Дворе женщин – открытого пространства внутри храмового комплекса. Двор был окружен колоннадой, и между колоннами размещались тринадцать ящиков цилиндрической формы, куда опускались денежные пожертвования. В Евангелии от Луки рассказывается о том, как сел Иисус против сокровищницы и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу. Многие богатые клали много. Придя же, одна бедная вдова положила две лепты, что составляет кодрант (Мк. 12:41–42).
Очевидно, Иисус нередко приходил в это место храма, куда наряду с мужчинами допускались женщины. Двор женщин был удобной площадкой и для наблюдений за людьми, и для бесед с ними. Там и происходит беседа с иудеями, описанная в Евангелии от Иоанна:
Опять говорил Иисус к народу и сказал им: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни. Тогда фарисеи сказали Ему: Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно. Иисус сказал им в ответ: если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Мое истинно; потому что Я знаю, откуда пришел и куда иду; а вы не знаете, откуда Я и куда иду Вы судите по плоти; Я не сужу никого. А если и сужу Я, то суд Мой истинен, потому что Я не один, но Я и Отец, пославший Меня. А и в законе вашем написано, что двух человек свидетельство истинно. Я Сам свидетельствую о Себе, и свидетельствует о Мне Отец, пославший Меня. Тогда сказали Ему: где Твой Отец? Иисус отвечал: вы не знаете ни Меня, ни Отца Моего; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. Сии слова говорил Иисус у сокровищницы, когда учил в храме; и никто не взял Его, потому что еще не пришел час Его (Ин. 8:12–20).
Можно предположить, что перед нами не целая беседа, а отрывок: евангелист выбрал из беседы самое, на его взгляд, существенное и представил читателю суммарное изложение того, что Иисус говорил у сокровищницы. В этом суммарном изложении присутствуют четыре основные темы: 1) Иисус – свет миру; 2) Иисус свидетельствует о Самом Себе; 3) Иисус говорит о Своей судебной власти; 4) Иисус говорит о Своем Отце.
Тема света будет рассмотрена нами в главе 11-й вместе с другими высказываниями Иисуса о Себе как о свете.
Тема свидетельства Иисуса о Самом Себе продолжает разговор, начатый в главе 5-й. На первый взгляд, то, что Иисус провозглашает здесь, кажется противоречащим тому, что утверждалось там. Там Иисус говорил: Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно (Ин. 5:31). Теперь иудеи фактически повторяют то, что Он говорил тогда: Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно. И тогда Иисус, как бы опровергая Свои прежние слова, говорит: Если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Мое истинно. Как понимать эти утверждения?
В речи Иисуса всегда была логика, и Его утверждения никогда не были взаимоисключающими. Но одно суждение могло развивать и дополнять предыдущее. Именно так происходит в настоящем случае. Первое утверждение следует понимать в том смысле, что «если бы только Я один свидетельствовал Сам о Себе, Мое свидетельство не заслуживало бы доверия». Второе утверждение имеет следующий смысл: «Если бы Мое свидетельство было голословным, не подтвержденным делами, тогда оно не было бы истинным, но Мои дела подтверждают Мое свидетельство». Таким образом, выстраивается логическая цепочка: Мое свидетельство заслуживает доверия, во-первых, потому, что оно подтверждается свидетельством Отца; во-вторых, потому, что оно подтверждается Моими делами.
Ссылаясь на закон Моисеев, Иисус суммирует то, что сказано в двух заповедях из Второзакония: По словам двух свидетелей, или трех свидетелей, должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля (Втор. 17:6); Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится [всякое] дело (Втор. 19:15).
Эти заповеди служили основанием для судебной практики в древнем Израиле. Иисус переносит их на Свою ситуацию и развивает в двух направлениях. С одной стороны, Он говорит о том, что Он и Отец вместе обладают полнотой судебной власти: Отец – как Бог, Он – как Сын Человеческий (Ин. 5:27). С другой стороны, Он подчеркивает, что Его свидетельство истинно, потому что вместе с Ним свидетельствует Отец.
Буквальное толкование предписаний закона Моисеева предполагает наличие двух свидетелей помимо того, кто свидетельствует о себе сам. В диалоге с иудеями после исцеления расслабленного Иисус говорил о двух свидетелях – о Своем Отце и об Иоанне Крестителе (Ин. 5:31–38). Сейчас Иисус тоже говорит о двух свидетелях, но одним из них оказывается Он Сам. По мнению некоторых ученых, под двумя свидетелями следует понимать Отца и присносущего Ему Сына, Которые вдвоем свидетельствуют об Иисусе как Сыне Человеческом[293].
Христос беседует с Никодимом. К. А. Коровин 1884 г
Тема суда является сквозной для четвертого Евангелия начиная опять же с беседы с Никодимом: Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия (Ин. 3:17–18). В диалоге с иудеями после исцеления расслабленного Иисус говорит о том, что Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну (Ин. 5:22). На празднике Кущей Иисус говорит иудеям: Не судите по наружности, но судите судом праведным (Ин. 7:24). Наконец, Он отказывается вершить суд над женщиной, взятой в прелюбодеянии (Ин. 8:10–11).
Суд Иисуса является судом богочеловеческим и тем кардинально отличается от обычного человеческого суда: Вы судите по плоти; Я не сужу никого. А если и сужу Я, то суд Мой истинен, потому что Я не один, но Я и Отец, пославший Меня. Под судом по плоти понимается суд, осуществляемый на основе внешних, видимых признаков совершённого человеком проступка или преступления. Слова Я не сужу никого указывают на отказ Иисуса осуществлять такого рода суд (что было продемонстрировано в истории с женщиной, взятой в прелюбодеянии). Какой же суд вершит Иисус? Тот, который осуществляется Им вместе с Отцом. Он вершит его как Сын Человеческий, но смотрит на людей глазами Божиими. И главным критерием оказывается не внешнее поведение человека, а то, что у него внутри.
Тема единства Сына с Отцом, проходящая через все четвертое Евангелие, здесь приобретает неожиданный разворот. В ответ на очередное, дважды повторенное утверждение о том, что Он послан Отцом, Иисус слышит от иудеев вопрос: где Твой Отец? На этот вопрос Он неоднократно отвечал в Своей проповеди – например, когда называл Отца «Сущим на небесах» (Мф. 6:9), то есть находящимся вне земных пространственных категорий, или когда утверждал, что Бог есть дух (Ин. 4:24), то есть Он не имеет материального тела и не ограничен физическими характеристиками.
Христос Вседержитель. Икона XIII в
Однако вопрос иудеев носит не философский, а практический характер. Совсем недавно в ответ на слова Иисуса о том, что Он сошел с небес, они роптали: не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: я сшел с небес? (Ин. 6:42). Земное происхождение Иисуса, наличие у Него земных родителей – вот что более всего смущало иудеев. Они не могли поверить в то, что Он – Бог и человек одновременно.
Апостол Филипп. Эль Греко 1610–1614 гг
На это Он и указывает в Своем ответе: Вы не знаете (οι'δατε) ни Меня, ни Отца Моего; если бы вы знали (ήδειτε)