(Пс. 21:23). И еще: Я буду уповать на Него (2 Цар. 22:3). И еще: вот Я и дети, которых дал Мне Бог (Ис. 8:18). А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству (Евр. 1:3–4; 2:9, 11–15).
Этот насыщенный цитатами из Ветхого Завета текст имеет тематическое сходство с молитвой Иисуса из 17-й главы Евангелия от Иоанна. В ней тоже есть освящающий и освящаемые: Бог и люди, за которых Сын Божий приносит Себя в жертву. Он воспринял на Себя человеческую плоть, чтобы освятить всякую плоть. Он принимает смерть за людей, чтобы лишить силы диавола и избавить от его власти тех, кого Бог дал Ему.
Не случайно молитва об освящении учеников предваряется обращением «Отче Святый!» В Ветхом Завете Бог называется именами «Святый» (Пс. 21:4; Ис. 40:25); «Бог Святый» (Нав. 24:19; Ис. 5:16), «Святый Израилев» (Пс. 70:22; Ис. 12:6; 30:12, 15). Святость присуща Богу по естеству, она является Его неотъемлемым качеством. Поэтому Святой имя Его (Ис. 57:15).
Святость, которой Бог обладает в Самом Себе, должна передаться ученикам через Иисуса, посвящающего Себя за них, и через истину, которой Бог должен освятить их. Ранее Иисус возвещал ученикам очистительную силу слова Божия (Ин. 15:3), а теперь говорит Отцу: Слово Твое есть истина. В то же время истиной Он называет Себя (Ин. 14:6), а об Утешителе говорит как о «Духе истины» (Ин. 15:26). Можно предположить, что слова «освяти их истиною Твоею» имеют тринитарный характер, относясь к освящению учеников и через истину Отца, и через Сына, и через сошествие на них Святого Духа.
3. Молитва о верующих
От молитвы об учениках Иисус переходит к молитве о тех, кто уверует в Него по слову их, то есть о Своих будущих учениках и последователях. Ранее Иисус говорил: Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10:16). Сейчас Он молится о том, чтобы единство, которое Он оставляет ученикам, передалось и всем последующим поколениям уверовавших в Него:
Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира (Ин. 17:20–24).
О грядущих поколениях Своих учеников и последователей Иисус говорит так, будто они присутствуют рядом с Ним. Преодолевая пространство между настоящим и будущим, Он вмещает в Свою молитву всех тех, кто в течение веков будут приходить к вере благодаря миссионерским трудам апостолов и их преемников.
Иисус Христос с апостолами. Дж Тиссо 1886–1894 гг
Просьба о единстве повторяется четыре раза в близких по смыслу формулах: да будут все едино; да будут в Нас едино; да будут едино, как Мы едино; да будут совершены воедино. Последнее выражение включает глагол τελέω, означающий «завершать», «заканчивать», «доводить до совершенства», «совершать», «выполнять». В начале молитвы этот глагол был употреблен в активном залоге: Я прославил Тебя на земле, совершил (τελειώσας) дело, которое Ты поручил Мне исполнить (Ин. 17:4). Сейчас тот же глагол звучит в пассивном залоге: да будут совершены воедино (τετελειωμένοι εις εν), то есть приведены в то совершенство, которое имеет свое наивысшее выражение в единстве.
Единство, в свою очередь, напрямую вытекает из любви, которой Отец возлюбил Сына и которую Сын хочет передать ученикам (да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет). О тесной связи между любовью и христианским совершенством апостол Иоанн говорит в Первом послании: Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас. Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви (1 Ин. 2:12, 17–18).
Настойчивая просьба Иисуса о том, чтобы Отец сохранил Его последователей в единстве, вновь подчеркивает, что единство, о котором Он молится, не является плодом человеческих усилий. Это единство укоренено в Боге и передается людям прежде всего через Евхаристию. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жив будет Мною, – говорил Иисус иудеям (Ин. 6:57). Отец является источником жизни для Сына, а Сын – для Своих учеников. Эта жизнь передается ученикам вместе с Плотью и Кровью Сына Божия, которую они вкушают в Евхаристии. Одновременно им передается дар единства, присущий Отцу и Сыну.
Дважды звучат формулы Ты во Мне и Я в них, один раз Я в Тебе. В условиях физического бытия меньшее оказывается внутри большего, но в духовной реальности пребывание одного в другом не означает ни субординации, ни поглощения одного другим. В человеческом сообществе единственной возможной формой пребывания одного в другом является пребывание зародыша в утробе матери. Эта аналогия была использована евангелистом Иоанном, когда он говорил о Единородном Сыне как «сущем в недре Отчем» (Ин. 1:18). Сын пребывает в Отце, подобно тому как зародыш пребывает в утробе матери. Таким же образом Сын Божий хочет взять в Свое «недро», внутрь Себя, тех, кто уверуют в Него.
Он исшел от Отца и возвращается к Отцу. Но исходил Он один, а вернуться хочет с теми, кого приобрел, пока был на земле: Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною. Иисус говорит почти детским языком: решительное «хочу» (θέλω) напоминает манеру, в которой дети требуют у родителей, чтобы им позволили взять с собой в поездку любимые игрушки. Помимо того возвышенного смысла, который вытекает из представления о жертвенной любви Сына Божия, эти слова также свидетельствуют о глубокой человеческой привязанности Иисуса к Своим ученикам, – привязанности, которая позволяет Ему не просто просить, но дерзновенно требовать у Отца, чтобы ученики, прошедшие вместе с Ним по Его земному пути, остались при Нем и в Его будущей славе.
Слова да уверует мир и да познает мир свидетельствуют о том, что, несмотря на отторжение миром Иисуса, Его вести и Его учеников, Иисус не отторгает мир и не теряет надежды на то, что Его спасительное дело распространится на весь мир, выйдя за пределы той группы избранных, которую Отец дал Ему. Мир враждебен Иисусу, но Иисус не враждебен миру. Он избирает Своих учеников «от мира» (Ин. 15:19), но при этом оставляет их «в мире» (Ин. 17:11). Для чего? Чтобы они были «солью земли» и «светом мира» (Мф. 5:13–14), чтобы шли «по всему миру» и проповедовали Евангелие «всей твари» (Мк. 16:15).
Молитва завершается торжественным эпилогом, в котором вновь прошлое соединяется с будущим:
Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них (Ин. 17:25–26).
Говоря о посвящении Себя и освящении учеников, Иисус назвал Отца άγιος («святый»). Теперь он называет Его δίκαιος («праведный», «справедливый»), что соответствует еврейскому צדיק ṣaddīq. Этим словом царь Давид выражал идею Божественной справедливости: Бог – судия праведный (Пс. 7:12); Ибо Ты производил мой суд и мою тяжбу; Ты воссел на престоле, Судия праведный (Пс.9:5). Этим же словом Потомок Давида, обетованный Мессия, выражает полное подчинение воле Отца, согласие с Его «судом», по приговору которого Он должен умереть, чтобы дать людям вечную жизнь.
Несение креста. Ф А Моллер 1869 г
Через Свое учение и служение Иисус открыл имя Отца ученикам, но теперь Ему предстоит открыть его им по-иному – через Свои страдания, смерть и воскресение.
В том, что ожидает Его в ближайшие часы, Иисус видит не только справедливость Отца, но и Его любовь, в которой Он не сомневается ни на мгновенье. Он просит, чтобы эта любовь пребывала в Его учениках и чтобы Он Сам, разлучившись с ними физически, духовно остался в них.
Распятие. Мозаика XI в
В последних словах молитвы Иисус, идущий на казнь, выражает Свою последнюю волю.
17-я глава Евангелия от Иоанна в течение многих веков воспринималась как содержащая законченное и цельное изложение учения о единстве Церкви. В V веке, размышляя над словами молитвы Иисуса о единстве верующих (Ин. 17:20–21), Кирилл Александрийский развивал учение о том, что единство верующих в лоне единой Церкви является образом единства, существующего между Лицами Святой Троицы:
Какое же это прошение и в чем оно состоит? Чтобы, говорит, одно были, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, да в Нас одно будут. Итак, просит союза любви, единомыслия и мира, – союза, приводящего верующих к духовному единству, так что согласное во всем и нераздельно единодушное единение отражает черты природного и существенного единства, мыслимого в Отце и Сыне. Впрочем, этот союз любви между нами и сила единомыслия отнюдь, конечно, не доходят до такой нераздельности, какую имеют Отец и Сын, сохраняя единство в Божестве сущности. Здесь мыслится единство природное истинное и созерцаемое в самом существовании, а там – внешний вид и подражание истинному единству[498].
Для Кирилла Александрийского единство Святой Троицы представляет прежде всего нравственный пример для христиан: