осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23:35–43).
Как соотносится этот рассказ с повествованиями Матфея и Марка? Гармонизировать повествования синоптиков можно только одним способом: если предположить, что поначалу оба разбойника хулили Иисуса, а затем один из них одумался. Именно такое объяснение дает Иоанн Златоуст: «Вероятно, вначале и он злословил, но потом вдруг показал столь большое изменение»[517]. Менее убедительно толкование Августина, считающего, что «Матфей и Марк, кратко останавливаясь на этом событии, употребили вместо единственного числа множественное»; по его мнению, «нет никаких доказательств, что, говоря в множественном числе, они имели в виду непременно обоих злодеев; такое употребление множественного числа часто допустимо и тогда, когда речь идет об одном»[518].
Душу безумного разбойника забирает диавол. Распятие. Фрагмент. Г. фон Тюбинген. Ок. 1430 г.
Рассказ Луки о благоразумном разбойнике продолжает тему прощения, уже прозвучавшую в молитве Иисуса за тех, кто не знают, что делают. На пороге смерти Иисус прощает того, чья предыдущая жизнь, как кажется, не заслуживает прощения. Образ покаявшегося разбойника стоит в одном ряду с другими образами из Евангелия от Луки, такими как мытарь Закхей (Лк. 19:2-10) и женщина-грешница, помазавшая ноги Иисуса миром (Лк. 7:37–50). В обоих случаях прощение даруется мгновенно: покаяние и обращение смывает все прежние грехи, вне зависимости от их тяжести.
Распятие. Джотто. 1305 г.
Будучи аутсайдером и с религиозной, и с социальной точки зрения[519], разбойник стоит в одном ряду с теми «отбросами общества», к которым фарисеи относились с пренебрежением и брезгливостью, но которых Иисус считал достойными Царства Небесного. Мы можем здесь вспомнить слова, которые Он обращал к первосвященникам и старейшинам: Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие (Мф. 21:31). Для Него не имело значения, как жил человек до обращения к Нему: важно было то, как человек откликнулся на Его проповедь. Покаяние – тот поворотный пункт, с которого начинается путь в Царство Небесное. Оно может быть принесено даже на пороге смерти, перечеркнув всю прежнюю греховную или преступную жизнь человека и открыв ему врата рая.
Благоразумный разбойник. Керубино Альберти. 1580 г.
В церковной традиции история благоразумного разбойника воспринимается как один из самых ярких евангельских примеров покаяния. Одновременно она служит доказательством всемогущества Сына Божия:
Не мертвого воскрешая, не морю, не ветрам повелевая, не демонов изгоняя, а будучи распинаем, оскорбляем, оплевываем, поносим, бесславим, Он смог изменить порочную душу разбойника, чтобы ты видел Его могущество… Конечно, ни один царь никогда не согласился бы посадить вместе с собою разбойника или какого-нибудь другого раба и ввести его таким образом в город, а Христос это сделал, и, входя в священное отечество, вводит с Собою разбойника, не попирая и не бесчестя рай стопами разбойника, а, напротив, прославляя рай, потому что честь раю иметь такого Владыку, Который и разбойника делает достойным райского блаженства. Когда Он ввел в Царство Небесное мытарей и блудниц, то сделал и это, не бесчестя его, а, напротив, почтил, показав, что Господь Небесного Царства так могуществен, что и блудниц и мытарей делает столь славными, что они являются достойными тамошней чести и награды.[520]
Пример благоразумного разбойника приводится в доказательство того, что человеку не следует осуждать других:
Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник в числе убийц; но в одно мгновение произошла с ними чудесная перемена… Суд Божий неизвестен людям. Некоторые явно впадали в великие согрешения, но большие добродетели совершали втайне; и те, которые любили осмеивать их, обманулись, гоняясь за дымом и не видя солнца[521].
Церковные писатели подчеркивают, что покаявшийся разбойник был первым, кто вошел в рай:
Итак, показал обильное милосердие Свое, по которому в тот же час, когда принял от разбойника веру, взамен ее даром дал ему неизмеримые дары, даром излил пред ним сокровища Свои, тотчас же перенес его в рай Свой. Итак, рай открывался разбойником, а не кем-либо из праведников. Рай, закрытый праведным Адамом, после того как он стал преступником, открыт был преступником, который победил[522].
При этом на вопрос о том, каким образом разбойник мог войти в рай, не приняв крещение, писатели Древней Церкви отвечают: он был крещен водой, истекшей из пронзенного бока Спасителя[523].
Благоразумный разбойник. Икона. XVI в.
В богослужебных текстах Страстной седмицы благоразумному разбойнику уделяется большое внимание:
Мал глас испусти разбойник на кресте, велию веру обрете во едином мгновении спасеся и первый, райская врата отверз, вниде. Иже того покаяние восприемый, Господи, слава Тебе[524].
Древом Адам рая бысть изселен, древом же крестным разбойник в рай вселися. Ов убо вкушь, заповедь отверже Сотворшаго, ов же сраспинаемь, Бога Тя исповеда таящагося: помяни и нас, Спасе, во Царствии Твоем[525].
Разбойника благоразумнаго во едином часе раеви сподобил еси, Господи, и мене древом крестным просвети, и спаси мя[526].
Малый возглас издал разбойник на кресте, но великую веру обнаружил, в одно мгновение был спасен, и первый, врата рая открыв, в него вошел; Господи, покаяние его принявший, слава Тебе!
Из-за дерева Адам выслан был из рая, а через древо крестное разбойник в рай вселился; первый вкусив плод, отверг заповедь Творца; а второй, с Тобою распинаемый, Богом исповедал Сокровенного, взывая: «Помяни меня во Царствии Твоем!»
Разбойника благоразумного в тот же день Ты рая удостоил, Господи. И меня древом крестным просвети и спаси меня.
Образ покаявшегося разбойника вошел в христианскую иконографию: в русских православных храмах благоразумный разбойник с крестом нередко изображается на боковых вратах иконостаса (что символизирует вхождение в рай). Так, например, он изображен на северной алтарной двери придела во имя архангела Гавриила в Благовещенском соборе Московского Кремля.
5. Матерь Иисуса у креста
Все четыре евангелиста повествуют о том, что при кресте Иисуса стояли женщины (Мф. 27:55–56; Мк. 15:40–41; Лк. 23:49, 55–56; Ин. 19:25). У синоптиков женщины стоят в отдалении, тогда как у Иоанна они стоят достаточно близко к кресту, чтобы Иисус мог обратиться к одной из них. Это различие не обязательно считать противоречием: оно вполне может объясняться либо тем, что женщины поначалу стояли вдали, а потом приблизились к кресту[530], либо, наоборот, тем, что они сначала стояли вблизи, а потом отошли после того, как Иисус умер[531].
Главным отличием Иоанна от синоптиков в данном случае является то, что в список стоявших у креста женщин он включает Матерь Иисуса[532]. Чем объясняется умолчание о Ней прочих евангелистов?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны напомнить о том, что в Евангелиях от Матфея и Луки о Матери Иисуса подробно говорится только в связи с Его рождением и ранними годами (Мф., гл. 1–3; Лк., гл. 1–3). Дальше Она исчезает из поля зрения, появляясь только в рассказе о том, как Она и братья Иисуса стояли вне дома, желая говорить с Ним, но Иисус указал на Своих учеников: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мф. 12:46–50; Мк. 3:31–35; ср. Лк. 8:19–21). В Евангелии от Марка это единственное упоминание о Матери Иисуса.
Как мы говорили в другом месте[533], приведенный эпизод, по-видимому, отражает конфликт между Иисусом и Его родственниками, возникший вскоре после Его выхода на проповедь. Согласно свидетельству Марка, родственники Иисуса заподозрили Его в том, что Он вышел из себя, то есть сошел с ума, и решили взять Его (Мк. 3:21), то есть вернуть в семью и посадить под домашний арест.
Косвенным отражением этого конфликта может служить и эпизод, приведенный у Луки. Здесь некая женщина из толпы восклицает: Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! Ответ Иисуса выдержан в той же тональности, что и Его ответ в предыдущем эпизоде: Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его (Лк. 11:27–28). Своим ученикам и слушателям Он вновь оказывает предпочтение перед собственной Матерью.
В Евангелии от Иоанна Матерь Иисуса играет иную роль. Она тоже один раз упоминается вместе с братьями (Ин. 2:12), однако если о братьях Иисуса говорится, что они не веровали в Него (Ин. 7:5), то Его Матерь, напротив, являет твердую веру, когда говорит служителям на браке в Кане Галилейской: Что скажет Он вам, то сделайте (Ин. 2:5). Налицо разительный контраст между Ее отношением к Нему и тем, как ведут себя Его братья. С самого начала Она представлена как полноправная участница евангельской истории. Чудо в Кане Галилейской завершается словами евангелиста о том, что