Иисус и победа Бога — страница 10 из 30

1. Введение

Иисус верил, что Бог призвал Израиль быть орудием Своих замыслов и что Он послал его самого осуществить реформацию, без которой Израилю не исполнить национального предназначения. Если народ не внял зову, если он отверг Божьего посланца и преследовал откликнувшихся на его проповедь, могло ли утверждение Божественного владычества не включить открытую демонстрацию правоты Иисуса и заблуждения народа? Могло ли оно не включить оправдания гонимых и дела, за которое они жили и умирали?[1133]

Если Иисус действительно рассказывал примерно такой Рассказ, как мы описываем, он должен был иметь представление о том, к чему все идет. Ведь когда человек придумывает новый вариант Рассказа, он естественно задумывается о его концовке. Яркая иллюстрация — Псалмы, кумранские тексты, Книги Маккавейские, произведения Иосифа Флавия. Все они исполнены сознания того, что рассказ к чему–то устремляется. У рассказа есть завершение. Если провозвестие Иисуса мы рассмотрим с этой точки зрения, то выделим две особенности:

1) Есть предупреждения о близком национальном бедствии, грядущем политическом, военном и социальном кошмаре, в результате которого Иерусалим будет разрушен;

2) Есть уверения, что ученики Иисуса спасутся: им сказано быть готовыми к бегству в надлежащий момент.

Мы отдельно рассмотрим каждую из этих линий. Они сходятся в Мк 13 (пар.) - отрывке, который изучим как единое целое. Таким образом мы завершим попытку понять склад ума с позиции «Рассказа» и подойдем к следующему вопросу — о символах Царства.

Что и говорить, моя интерпретация этих евангельских материалов дискуссионна.

• Евангельские отрывки, говорящие о близком суде, часто толковались как предсказания о конце нашего пространственно–временного континуума. Предполагалось, что еврейские современники Иисуса верили в скорый конец сотворенного мира, и Иисус эту веру разделял. Я уже приводил доводы против такого понимания и собираюсь их дополнить.

• Альтернативное толкование: Иисус ничего подобного не говорил, потому что таким «апокалиптическим» мыслителем не был; данная группа высказываний принадлежит ранней Церкви. См. выше главу 2, где я подробно коснулся этой проблемы.

• Часто считают евангельские отрывки, говорящие об оправдании Иисуса и Его народа, поздней выдумкой Церкви, поскольку Иисус либо не предполагал собственное воскресение, либо не замышлял общины верных Ему последователей. В главе 7 мы уже показали слабость этого утверждения: практически несомненно, что Иисус, подобно другим «пророкам–вождям» I века, считал своих последователей истинным народом Израилевым, который переживет грядущий момент кризиса и образует обновленный народ Божий.

• Иногда идею, что Иисус предупреждал современников и город Иерусалим о близком суде, отвергают из–за того, что она делает Иисуса антииудейским. Мы обязательно остановимся на этой проблеме.

На мой взгляд, пора дать беспристрастную историческую оценку стереотипным взглядам на вопрос о близком суде. В NTPG я подробно доказывал:

В основных еврейских текстах данного периода, столь разнообразных по стилю, жанру, политическим убеждениям и богословским точкам зрения, практически нет указаний на то, что евреи ждали конца пространственно–временного континуума. Зато многое указывает: … им была ведома хорошая метафора… они использовали космические образы, чтобы раскрыть богословский смысл социально–политических катаклизмов. Ни из чего не видно, что они вослед стоикам верили в конец самого мира, и почти из всего… видно, что они в него не верили[1134].

Если так, пора полностью переосмыслить многие евангельские отрывки, в которых видели свидетельство того, что Иисус или ранняя Церковь ждали конца света. Ведь если Иисус и первые христиане использовали релевантные образы в том же ключе, что и их современники, то едва ли они имели в виду конец мира как такового. Скорее всего, они говорили об исторических событиях, которые интерпретировали как приход Царства.

Такую интерпретацию «апокалиптического» языка нельзя отбрасывать как «просто метафорическую». Метафоры показывают когти, причем, — справедливо заметить о сложных еврейских метафорах I века, — когти острые. Эти метафоры применялись к самым разным сценариям, но непременно относились к событиям в нашем пространственно–временном континууме. Как я уже говорил, ранние христиане приспособили язык еврейской апокалиптической эсхатологии для описания и интерпретации смерти и воскресения Иисуса, а также ниспослания Духа Божьего. Так они выражали свою веру в то, что чаяемый Израилем «конец» уже произошел, хотя завершение еще как бы должно проиграться до конца[1135]. Добавлю к сказанному: эти раннехристианские идеи во многом обусловлены тем, что и сам Иисус мыслил в данном русле. Он говорил о событиях, которые должны произойти в пределах поколения, которые тесно связаны с его деятельностью и в которых воцарится ГОСПОДЬ.

Перехожу к подробной аргументации[1136].

2. Грядущее великое бедствие

(i) Введение

Несколько слов по поводу Вести о суде. На Иисусову проповедь часто смотрят так, словно Он просто звал радоваться грядущему спасению, а о чьем–либо осуждении речи не вел. Некоторые экзегеты даже предположили, что о грядущем суде вполне достаточно сказал Иоанн Креститель, так что Иисус, вполне с ним соглашаясь, не видел необходимости что–то добавлять[1137]. Однако при изучении синоптиков (как, кстати, и четвертого Евангелия) обнаруживается масса предупреждений о будущем суде — во всех слоях традиции и указывающих в одном направлении[1138]. Как я попытаюсь показать, Иисус предрекал суд над народом в целом и над Иерусалимом, в частности. Это означает, что Он переосмысляет распространенную среди евреев веру в будущий суд над народами как будущее осуждение нераскаявшихся израильтян. Именно так поступали и великие пророки[1139]. Иерусалим при существующем в нем режиме превратился в Вавилон. Евангелисты, конечно, подчеркнули тему осуждения нынешнего Израиля[1140], но не они ее выдумали. Иисус, видимо, воспринял эту тему от Крестителя, предрекавшего «будущий гнев»[1141] и учившего, что принадлежность к Израилю по плоти не гарантирует жизнь будущего века. Креститель, во многом подобно Амосу и кумранитам, настаивал на необходимости иначе очертить границы Израиля: с его точки зрения, в Израиль должны быть включены только покаявшиеся и омывшиеся. В своих высказываниях о непосредственном будущем Израиля Иисус отталкивался как раз от этой точки зрения[1142].

Небольшое пояснение. Казалось бы, в нем нет необходимости, но из–за постоянных недоразумений, пожалуй, лучше будет расставить точки над «i». Уже рассмотренные и еще не рассмотренные предупреждения следует толковать строго в их историческом контексте — как предупреждения о грядущем национальном бедствии, включающем уничтожение Римом народа, города и Храма. Эти предупреждения Иисуса похожи на предупреждения Иеремии: Иеремия использовал образы космического катаклизма, чтобы дать богословское осмысление грядущему социально–политическому катаклизму[1143]. Среди христиан данные отрывки обычно интерпретировались скорее как указание на загробное осуждение в аду. Однако такие толкования лишь отражают недостаток исторического чутья. Конечно, высказывания Иисуса могли иметь весьма широкие импликации. Однако это не входит в задачи нашей книги. Мы — историки, и ограничимся прочтением релевантных отрывков как предупреждений о национальном бедствии[1144].

Относительно предупреждений Иисуса необходимо отметить четыре момента.

Первое. Предупреждения Иисуса органично вписываются в широкий контекст еврейского сектантства I века. Факт осуждения режима не был необычен. Не было в нем и ничего «антииудейского»[1145]. Напротив, это был знак глубокой верности истинному Богу Израилеву и истинному призванию, знак глубокой скорби при виде растления нации. Естественно, всегда присутствовала опасность лжепророчества. Некоторые говорили: «Мир! Мир», — а мира не было. Некоторые, возможно, говорили: «Война! Война!», — а войны не было. Однако пророчество проверяется грядущими событиями, и нам еще предстоит об этом поговорить. Пока ограничимся замечанием, что суровые слова Иисуса естественно воспринимать как часть внутрииудейских споров I века.

Второе. Предупреждения Иисуса органично вписываются в широкий контекст угрожающего римского присутствия в Палестине[1146]. Еще слишком жива была в народе память о бедствиях 4 года до н. э. и 6 года н. э. Пилат порой шел на кровавые расправы. Поэтому не требовалось большого ума, чтобы понять: если Израиль и дальше будет дразнить гиганта, тот очнется и размажет Израиль в лепешку. Лет 30 спустя к сходному выводу пришел Иосиф Флавий: вспомним, как он призывал галилейских разбойников «покаяться» и поверить ему; впоследствии он отождествил римского императора (признанного в Иудее!) с «мировым властителем», предсказанным Даниилом. На мой взгляд, ход мыслей Иисуса был в чем–то похожим. Иисус говорил, что Израилю придется заплатить за собственное упрямство осуждением: это будет одновременно карой гневного имперского Рима, раздразненного Израилем, и карой Бога Израилева, нашедшего при возвращении Свой народ изменившим призванию. Однако Иисус не считал, что Даниил предсказал «мирового властителя» Веспасиана. Его подход был очень оригинальным: он сам и его народ будут оправданы, когда Иерусалим, отвергший весть мира и избравший войну, понесет за это ответственность… Наш вывод: предупреждения Иисуса глубоко естественны в современной ему Палестине, в условиях угрожающего и деспотичного римского владычества.

Третье. Такие предупреждения, с их аллюзиями на многовековые пророческие традиции, казалось бы, могли прозвучать в любой момент израильской истории. Однако у Иисуса мы находим постоянные отсылки к существующей ситуации. О причинах этого мы еще поговорим, а пока заметим: Иисус, видимо, придавал большое значение «знамениям времен». Он не говорил, что современный ему момент — лишь частное проявление какой–то абстрактной или общей истины. Его Весть была адресована конкретному мигу израильской истории[1147].

Четвертое. Предупреждения Иисуса, как мы их интерпретируем, шли вразрез со многими направлениями весьма многообразного современного Иисусу иудаизма.

• Подобно Иосифу Флавию, Иисус предостерегал против вооруженного восстания.

• Многие строгие фарисеи поддерживали идею восстания. Соответственно, предупреждения Иисуса были направлены и против их позиции[1148].

• Храм, как и во дни Иеремии ставший для многих символом нерушимости нации, контролировался первосвященниками. Иисус резко нападал на Храм. Его предупреждения (особенно сопровождаемые действиями) не могли не вызвать враждебность первосвященников.

• Трудно сказать, сколь многие «простые евреи» ассоциировали себя во времена Иисуса с одной из вышеупомянутых программ. Однако, судя по Евангелиям и текстам Иосифа Флавия, большинство из них было не в восторге от Иисусовой Вести.

Что же мы получим, если возьмем четыре рассмотренных момента в их совокупности? Мы получим классический образ пророка, классический пример критики «изнутри». Речь идет о кульминации израильского Рассказа, знаменующую осуждение правящего иерусалимского режима и оправдание пророка с его последователями. Бог Израилев использует язычников, чтобы покарать свой народ, — но, собранный вокруг пророка, возникнет новый народ! Здесь мы находим одну из причин того, почему пророчество адресовано конкретному поколению: пророк и его непосредственные ученики приносят последнее слово от Бога Израилева. Ощущение того, что Рассказ достиг последней страницы, обязано не только серьезности кризиса: оно связано с личностью пророка как носителя окончательного слова.

Еще несколько слов, прежде чем переходить к анализу конкретных текстов. Я считаю само собой разумеющимся, что в I веке апокалиптические образы, включая образы из Дан 7, понимались как пересказ национальной истории Израиля, увенчивающейся осуждением врагов Израиля и оправданием истинных представителей Израиля[1149]. Отсюда видно: предупреждения, использующие эти образы, относятся не к отдаленному «Страшному суду» при конце нашего пространственно–временного континуума[1150]. Напротив, они абсолютно естественны в устах пророка, каковым был Иисус.

Теперь мы начинаем рассматривать тексты. Мк 13 (пар.) выведен в отдельный раздел[1151].

(ii) Иоанн Креститель

Весьма вероятно, что Иисус в своих оракулах–предупреждениях шел вслед за Иоанном Крестителем. Поэтому мы начнем с высказываний, приписываемых Иоанну Крестителю. Мы находим такое предостережение о грядущем гневе:

Иоанн сказал [фарисеям и саддукеям]: «Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния, и не думайте говорить в себе: "Отец у нас Авраам"; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь»[1152].

Иоанн говорил об Идущем вслед за ним, считая, что тот принесет суд:

Лопата его в руке его, и он очистит гумно свое, и соберет пшеницу свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым[1153].

Эти слова содержат указания на исторические события. В еврейских Писаниях гнев ГОСПОДА нередко проявлялся в форме военного завоевания с последующим социальным бедствием[1154]. Поэтому можно предположить: в своих оракулах Иоанн Креститель говорил о великом национальном бедствии — каре Бога Израилева. Именно так Крестителя и понимали слушатели.

(iii) Общие предупреждения о суде над Израилем

Иисус не отбросил и не смягчил предупреждения о суде. Как показывают многие тексты, он неоднократно делал упор на этой теме. Отметим хотя бы предания о том, как Иисуса воспринимали окружающие: его уподобляли Иоанну Крестителю, Илии и Иеремии. Поскольку ранняя Церковь рассматривала Иисуса в совсем ином ракурсе, едва ли эти предания вымышлены[1155].

Между тем этот древний ракурс позволяет понять очень многие высказывания:

Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное[1156].

Иными словами, при установлении Богом Израилевым Своего Царства самозваные стражи израильских преданий окажутся вовне. Понятию «Израиль» дается новое определение. Но оказаться вовне при вмешательстве истинного Бога означает полный крах. Потому–то, пока израильтян не постигла кара, они должны поспешить с правильным решением.

Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта[1157].

Это не просто благоразумная нравоучительная сентенция о том, как поступать, чтобы не попасть за долги в тюрьму. Пафос речения направлен против народа в целом. Если народ не изменит подход к пониманию собственной национальной идентичности, скоро будет слишком поздно.

А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших[1158].

Существует иной путь, путь мира. К нему Иисус и зовет Израиль. Те, кто откажутся, не обретут победы: их ждет катастрофа.

Взявшие меч, мечем погибнут[1159].

Путь, на который звал Иисус, вел через узкие врата. Обнаружится неправота многих из тех, кто считал, что они–то уж точно принадлежат к богоизбранному народу.

Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими. Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их[1160].

Или — другой образ: лишь деревья, приносящие добрый плод, уцелеют. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь[1161].

Поэтому многие, относившие себя к народу Авраамову, могут обнаружить, что они к этому народу не принадлежат.

Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном, а сыны Царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов[1162].

Ту же тему мы находим и в притчах[1163]¹. Семя растет тайно; когда же плод созреет, в ход идет серп, ибо приспело время жатвы[1164]. При завершении нынешнего века ангелы соберут плевелы, свяжут их в вязанки и сожгут[1165]. Невод уловляет самую разную рыбу, но худое потом выбрасывают[1166]. Отклонившие приглашение подобны убивающим посланцев, зовущих их на брачный пир, — но царь пошлет войска и сурово расправится с убийцами[1167]. На пире унижены будут те, кто хотел для себя лучших мест; тех, кто отклонил приглашение, заменят другими; неготовых и недостойных удалят[1168]. Когда царь придет к своему народу, не выполнивших его наказ ждет кара[1169]. Все это резюмирует притча о злых виноградарях: нынешняя иерархия хотела оставить виноградник себе, но теперь виноградник будет передан другим. Они отвергли Иисуса, а потому не будут не только наследниками, но и виноградарями. У отвергших небесных посланцев отнимется Царство и будет отдано другим; отброшенный камень станет краеугольным[1170]. Пророк из Назарета переосмысляет образы, традиционно использовавшиеся для утверждения, что при вмешательстве Бога Израиль будет оправдан, а язычники получат по заслугам: при вмешательстве Бога кара падет на сам Израиль! Зачем Израиль смотрит на соринку в глазу ближнего, когда у него самого в глазу бревно?[1171] Если он сам слеп, как он может светить миру?[1172] Если свет в нем есть тьма, то сколь же велика тьма![1173]

Иисус совершенно по–новому очерчивает границы Израиля. В Израиль войдут те, кто «покаялся» согласно его указаниям. Нераскаявшиеся окажутся вовне.

Пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему[1174].

Эта Весть проходит красной нитью сквозь всю, — и словесную, и делами, — проповедь Иисуса. Понятию «Израиль» дается новое определение. Не внявших предупреждениям Иисуса постигнет участь, которая, как они думали, ждет язычников.

(iv) Предупреждения о грядущем суде на «это поколение»

Очень часто предупреждения звучат весьма конкретно: суд наступит в пределах поколения. Поручения Иисуса ученикам, которые должны помогать ему в возвещении Царства, включают суровые слова об отвергающих Весть.

А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, оттрясите прах от ног ваших. Истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому[1175].

Повторюсь: речь не о «Страшном суде» вне нашего пространства и времени. Это — предупреждение о последствиях, к которым приведет отказ жителей той или иной галилейской деревни принять Иисусову Весть о мире. Оно раскрывается в «горе», произнесенном над Хоразином, Вифсаидой и Капернаумом, ставшим Иисусу родным. На них падет такая кара, в сравнении с которой участь Тира, Сидона и Содома покажется мягкой[1176]. Ужасающая вещь: говоря о возмездии израильским деревням, Иисус использует ветхозаветные образы, относящиеся к суду над язычниками). (Ветхозаветные образы: Тир, Сидон, Содом, а также Ниневия, избежавшая наказания, потому что покаялась[1177].) Иисус предложил галилейским городам путь мира. Этот путь был богоданной золотой нитью, способной провести их сквозь темный лабиринт тогдашних политических пристрастий и интриг к оправданию в качестве богоизбранного народа. Отказ же неизбежно вел к конфронтации с Римом и катастрофе.

В общем материале Матфея и Луки список кар книжникам и фарисеям завершается следующим предупреждением «этому поколению»:

Дополняйте же меру отцов ваших. Змии, порождения ехиднины! Как убежите вы от осуждения в геенну? Посему, вот, я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город. Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником. Истинно говорю вам, что все сие придет на род сей[1178].

Грозит страшная опасность. Поэтому лучше расстаться с самым дорогим, чем отправиться на верную гибель.

И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый. И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее: лучше тебе войти в жизнь хромому, нежели с двумя ногами быть ввержену в геенну. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царство Божье, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну, где червь их не умирает, и огонь не угасает. Ибо всякий огнем осолится[1179].

Последний посланец Божий зовет вернуться к послушанию. «Это поколение» отвергает его и тем самым навлекает на себя возмездие[1180].

Тема суда над поколением очень ярко заметна в Лк 11–19, где, впрочем, есть ряд параллелей с другими синоптиками. Здесь много пересечений с уже рассмотренным нами материалом, поэтому мы дадим лишь схематический обзор ключевых моментов. Как известно, композиция данного материала принадлежит самому евангелисту. Однако наша историческая гипотеза подсказывает: именно такие вещи Иисус говорил регулярно, они были частью его революционного Рассказа.

Нечистые духи возвратятся, и последнее состояние дома будет хуже первого (Лк 11:24–26). Поколение, требующее знамения, получит лишь одно знамение — знамение Ионы. Его будет достаточно, чтобы осудить это поколение (Лк 11:29–32). Если свет, который в тебе, есть тьма, то сколь велика тьма (Лк 11:33–36)! Горе фарисеям, настолько поглощенным вопросами ритуальной чистоты, что они не видят тяжелой болезни, все более поражающей Израиль (Лк 11:37–54)[1181]. Этому поколению воздастся за кровь всех праведников и пророков (Лк 11:51). Израилю следует бояться того, кто может не только убить, но и ввергнуть в геенну (Лк 12:4–5). Признающие Иисуса будут оправданы, а отказывающиеся от Него — выброшены вон (Лк 12:8–9). Израиль подобен богатому глупцу, занимающемуся накоплением имущества, когда вокруг него вот–вот рухнет мир (Лк 12:13–21). Возвращается хозяин дома, и слуги, неготовые к его приходу, будут подвергнуты «одной участи с неверными» (Лк 12:35–46); тем, кто проявлял активное непослушание, воздастся сообразно проступку (Лк 12:47–48). Отныне в Израиле будет разделение (Лк 12:49–53), израильтяне же, не распознавшие знамений времен, не видят, что пробил их час (Лк 12:54–56). Между тем, проявив проницательность, они еще могут избежать катастрофы и договориться с врагом (Лк 12:57–59).

Лк 13 начинается с сурового двойного предупреждения. Израиль безрассудно идет навстречу разрушению. Если он не образумится, его постигнет судьба убитых Пилатом или раздавленных силоамской башней. Иными словами, путь идолопоклоннического национализма ведет навстречу римским мечам и падающим башням (Лк 13:1–5). Предупреждения усиливаются притчей: смоковнице лучше побыстрее приносить плоды, иначе ее срубят (Лк 13:6–9). Дверь узка: если она закроется, внутрь уже не попадешь, и некоторые из первых станут последними, некоторые последние же — первыми (Лк 13:22–30). Опасность, грозящую Иерусалиму, можно уподобить опасности, грозящей при пожаре скотному двору. Иисус хотел бы сделать то, что делает в таких случаях птица, — но выводок отказывается собраться ей под крылья. В результате Храм оставлен и предоставлен своей участи, — как в пророчествах Иезекииля (Лк 13:34–35)[1182].

Поэтому возвышающим себя придется униженно занять последнее место (Лк 14:7–11). Никто из приглашенных не будет пировать на мессианском пире (Лк 14:24). Израиль должен отказаться от привязанности к семейной идентичности и имуществу предков, иначе он будет подобен человеку, который начал строить башню, но не сумел закончить работы. Другая тревожная метафора: Израиль в таком случае уподобится царю, собравшемуся выставить свое маленькое войско против громадной армии другого царя (Лк 14:25–33)… Соль земли перестает быть соленой, — но когда она потеряет вкус, ее можно только выбросить (Лк 14:34–35). Судя по характерной фразе «кто имеет уши слышать, да слышит» (Лк 14:356), по крайней мере Лука понимал это высказывание как скрытое предупреждение Израилю об ужасной каре, нависшей над ним.

То же направление указывают притчи из Лк 15–16. Старший брат не участвует в пире, когда младший брат пирует почетным гостем (Лк 15:11–32). Управляющий вот–вот лишится своего места, и если он смекалист, то постарается подружиться с как можно большим числом людей, пока есть время (Лк 16:1–9)[1183]. Пять братьев богача усердно чтут маммона (Лк 16:10–15), не подозревая, что скоро будут страдать вместе со своим старшим братом (Лк 16:19–31).

Израиль ждут дни, подобные дням Ноя и Лота (Лк 17:22–37). Избранники будут оправданы, но верных в день Сына Человеческого почти не будет (Лк 18:1–8). Полагающиеся на богатство никогда не войдут в Царство (Лк 18:18–30). Людей, не желавших, чтобы царь правил ими, постигнет гибель; жестокая участь ждет и слугу, не выполнившего поручения (Лк 19:11–27).

Та же тема развивается в рассказе о Страстях. Женщины, плачущие об Иисусе, должны плакать о себе и своих детях. Наступает время, когда они прорекут страшное «блаженство»: «Блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!». Великое благословение детьми обратится в горе, ибо если римляне так поступают, когда дерево еще зелено и осужденные невиновны в вооруженном восстании, то что сделают они с деревом сухим, когда дети, играющие на улицах, вырастут в антиримских бунтовщиков?[1184] Иисус видит: Израиль окончательно отверг путь мира. Он видит: в следующем поколении Израиль ввяжется в обреченную войну и потерпит страшное поражение. Два распятых с ним lestai (разбойников, бунтовщиков) - лишь предвещание тысяч lestai, которых ждет гибель, прежде чем закончится следующее поколение. Величественная, но трагическая история Израиля быстро превращается в кошмар.

Такого рода грозных предупреждений мы находим немало. Могут возразить: это богословские взгляды Луки, а вовсе не Иисуса. На это необходимо возразить следующее:

1) Методологически ошибочно считать, что раз у евангелиста (как и у любого другого автора!) была определенная стратегия в отборе и компоновке материалов, его повествование исторически недостоверно (именно из–за этой проблемы потребовалась часть II NTPG, предваряющая настоящий труд[1185]);

2) Вдумаемся в утверждение, что материал Луки к Иисусу отношения не имеет. Необходимо признать, что мы стоим перед дилеммой: либо Лука не имел ни малейшего представления о важных моментах учения Иисуса и о сюжете его Рассказа, либо Иисус действительно регулярно предупреждал о грядущем национальном бедствии. Третьего не дано. В пользу второй альтернативы говорят два важных обстоятельства: (а) многие рассмотренные речения встречаются в других слоях традиции; (б) наличная картина когерентна с общей гипотезой, на мой взгляд, правильной.

Теперь можно перейти к анализу конкретных предупреждений. Будем помнить, что материалы подобного рода наверняка восходят к самому Иисусу[1186].

(v) Предупреждения об осуждении Иерусалима и Храма

Предупреждения достигают апогея в Лк 19:39–44, где Иисус, спускаясь с горы Елеонской, оплакивает открывающийся его взору прекрасный город (сорок лет спустя Тит, собиравший легионы для штурма, видел Иерусалим примерно таким же).

О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих. Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне, за то, что ты не узнал времени посещения твоего[1187].

Это далеко не первое упоминание Иисусом Иерусалима и Храма в контексте с его частыми предупреждениями о суде[1188]. Рассмотрим еще один отрывок, помня, что в еврейской культуре I века слово «дом» часто вызывало в памяти образ «Храма», а слово «камень» нередко ассоциировалось с краеугольным камнем Храма[1189].

Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое[1190].

Подобно некоторым другим еврейским сектантам, Иисус призывал слушателей вместе с ним воздвигать истинный Храм. Иерусалимский Храм осужден, и скоро его постигнет кара. Как мы уже говорили, нечистые духи возвратятся, и будет для «дома» того последнее хуже первого[1191]. Участь нераскаявшихся — падающие здания, как в случае с упавшей силоамской башней[1192]. «Дом» оставлен пуст и беззащитен перед вражеским нападением[1193]. В этом контексте абсолютно понятна акция Иисуса в Храме: это инсценированная притча о суде и разрушении. «Дом» превратился в логово lestai, и Иисус, подобно Иеремии, которого он цитирует, возвещает на Храм суд Божий[1194]. Суть происходящего наглядно показывает смоковница, что хорошо видно у Марка. Марк разделил эпизод со смоковницей на две части, между которыми поместил рассказ об акции в Храме, и, видимо, он просто раскрывает то, что в традиции уже присутствовало, будучи имплицитно заложено уже в самом действии Иисуса[1195]. Связь усиливается речением о «горе», ввергнутой в море[1196]. Явный провербиальный характер этого речения[1197] не должен закрывать нам глаза на то, что если человек говорит такие вещи в контексте инсценированной притчи об осуждении Храма, в его словах неизбежно услышат намек на гору Сион.

К тому же выводу можно прийти иным путем. Рассмотрим высказывания, имплицитно объявляющие Храм излишним. Ссылаясь на Осию, Иисус возвещает, что Бог Израилев хочет милосердия, а не жертвоприношений[1198]. Сходная мысль подразумевается в диалоге Иисуса с книжником (Мк 12:28–34): Иисус зовет к новому образу жизни, где Храм уже не нужен. Тот факт, что Иоханан Бен–Заккай, согласно некоторым преданиям, говорил похожие вещи после 70 года н. э., не должен нас удивлять, и он совершенно не исключает возможности использования Иисусом Ос 6:6 в указанном ключе[1199]. Отметим также целый ряд преданий, где Иисус довольно прямо предрекает разрушение Храма — то как акт Божественный, то (поразительно) как акт собственный.

Мы слышали, как он говорил: «Я разрушу Храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный»[1200].

Проходящие злословили его, кивая головами своими и говоря: «Э! Разрушающий Храм и в три дня созидающий! Спаси себя самого и сойди со креста»[1201].

Иисус сказал им в ответ: «Разрушьте Храм сей, и я в три дня воздвигну его»[1202].

Ибо мы слышали, как он [Стефан] говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и обычаи, которые передал нам Моисей[1203].

Иисус сказал: «Я разрушу дом сей, и никто не сможет построить его снова»[1204].

Как мы покажем, это утверждение не противоречит центральной для Иисусова Рассказа теме. Иисус претендовал на пророческое и мессианское право произнести осуждение Храма, — за что его, в конце концов, и обвинили перед властями. С этими речениями мы стоим, как ни парадоксально, на скале истории[1205].

Подведем итог. Иисус предупреждал народ, людей своего поколения, о бедствии, нависшем над Иерусалимом и Храмом. Этот факт я считаю установленным, хотя мы еще не касались Мк 13пар! В течение своей публичной проповеди Иисус рассказывал Рассказ, очень напоминающий имплицитное повествование кумранитов. Согласно этому Рассказу, то осуждение ГОСПОДНЕ, которое, как многие ожидали, постигнет язычников, в реальности придет на евреев, отказавшихся последовать за Иисусом. Ни одно из рассмотренных высказываний не содержит в себе ничего такого, что делало бы невозможным его принадлежность самому Иисусу. Перед нами типичные пророческие оракулы, содержащие предупреждение от имени Бога Израилева Его непокорному народу. Грядущее осуждение мыслится в классически библейском духе: ГОСПОДЬ, Чьи предупреждения не были услышаны, предоставляет народ своей участи, попуская иноземным армиям вторгнуться и нести разрушение. Ранее орудиями гнева ГОСПОДНЕГО были Ассирия и Вавилон. Теперь настал черед Рима.

3. Уверение в оправдании

К чему же идет Рассказ? Неужели мечты израильтян рассыпятся в прах, а Иерусалим оставит по себе лишь геенну, громадную дымящуюся мусорную свалку? В некотором смысле — да. Националистические устремления постигнет крах, а взявшие меч от меча и погибнут. Но в другом, и более важном, смысле — нет. Ведь Иисусова Весть о Царстве включала уверение: Бог Израилев оправдает Свой избранный народ, вопиющий к Нему день и ночь. Иначе получилось бы, что провозвестие Иисуса, как мы его понимаем, и вправду низвергает все еврейское. В конце концов, таково было основное упование Израиля: враги богоизбранного народа будут повержены, а сами избранники — оправданы. Однако Иисус не отвергает эту старую надежду: он лишь наполняет ее новым смыслом. Каким смыслом? Что произойдет? Чем должен закончится Рассказ?

Мы часто читаем в Евангелиях, что последовавшие (и, как подразумевается, те, кто последует в будущем) за Иисусом избегнут великого грядущего бедствия и получат оправдание, обещанное Израилю. Они унаследуют обетование и в подлинном смысле возвратятся из плена. Рассмотрим вкратце некоторые из релевантных отрывков, чтобы лучше понять суть надежды.

Основная мысль содержится в традициях, которые, с помощью классических апокалиптических образов, подчеркивают: последовавшие за Иисусом будут впоследствии признаны его истинным народом.

Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедую и Я пред Отцом Моим Небесным[1206].

Тогда Иисус сказал ученикам Своим: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его»[1207].

Правда всегда выйдет наружу: хотя сейчас при виде Иисусовых учеников никто не скажет, что именно они будут оправданы в качестве богоизбранного народа, однажды это откроется.

Итак не бойтесь их, ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано. Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях[1208].

Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу. Если кто имеет уши слышать, да слышит![1209]

Можно целиком положиться на это оправдание: кажется, Иисусовы ученики беззащитны и опасность грозит им со всех сторон, — но им следует довериться истинному Богу. Он их сохранит и оправдает.

Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы на голове все сочтены. Не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц[1210].

Поэтому ученики должны молиться: «Не введи нас в peirasmos (т. е. великое время испытания и скорби, предшествующее великому избавлению)». Они должны молиться: «Избавь нас от poneros (т. е. злого)»[1211]. Если их поведут на суд, Дух, Которым был помазан Иисус на свою миссию, пребудет и с ними, так что они будут знать, что говорить[1212]. Бог Израилев не только сохранит их в скорби и гонениях, — в palingenesia, великое время обновления, — они воссядут на двенадцати престолах судить двенадцать колен[1213]. Оставившие все ради Иисуса получат гораздо больше утраченного[1214]. ГОСПОДЬ оправдает Своих избранников; признавших Иисуса и самих признают в великий и страшный день…[1215] Наконец, если Иисус возвестил суд над Храмом, это открывало путь идее: Иисус построит новый Храм, его народ станет подлинным новым Иерусалимом[1216]. Вся суть вопроса, суть ситуации с осуждением отвергших Иисуса и оправданием принявших Иисуса, резюмируется в известном загадочном речении: первые станут последними, а последние — первыми[1217]. Иными словами, когда на Израиль придет великая скорбь, ученики Иисуса будут избавлены. Это подтвердит правоту как самого Иисуса, так и его последователей. Разрушение Иерусалима, которому сопутствует избавление Иисусовых учеников, — оправдание того, что говорил Иисус в течение всей своей проповеди.

Что нам, историкам, думать об этом перечне отрывков? Я согласен с Кейрдом (см. цитату в начале главы): в рамках нашей гипотезы такой ход мыслей абсолютно органичен[1218]. Сандерс отмахивается от вышерассмотренного материала речений: речения не похожи на «еврейскую эсхатологию Восстановления», а потому не отражают замыслов Иисуса[1219]. Однако, на мой взгляд, этот материал речений вполне укладывается в Иисусов вариант еврейской эсхатологии Восстановления, в осуществленное им переосмысление израильских чаяний, где реализация надежды сосредоточена вокруг него и его Вести о Царстве. Уместно вспомнить наш двойной критерий сходства и различия. Сандерс говорит: сходства нет, а значит, нет достоверности. Я говорю: сходство кончается как раз там, где, согласно моей гипотезе, оно и должно кончаться. Иисус рассказывает известный Израилю Рассказ. Этот Рассказ развивается в основном русле эсхатологии Восстановления: он повествует и о грядущем суде, и об оправдании. Есть лишь одно исключение, напоминающее некоторые идеи кумранитов: «враги» — официальные вожди Израиля и дорогой им символ (Храм), а «гонимый и оправданный Израиль» — Иисус и его ученики. Сам Рассказ не изменился. Подобно многим пророкам, бывшим до него, Иисус ведет речь о суде и оправдании. Сюжет — прежний, иными стали лишь действующие лица.

Могут возразить: со времен Бультмана ученые обычно видят в почти всех этих высказываниях плод творчества ранней Церкви. Что ж, такая научная тенденция неудивительна, коль скоро на нее сильно повлияла феноменалистская и эмпирическая эпистемология. Вполне понятно желание олицетворяющих ее ученых считать выдумкой все евангельские речения, которые могли бы пригодиться ранним христианам[1220]. Здесь сталкиваются мировоззрения, и на одно голословное утверждение часто отвечают другим голословным утверждением. Я же считаю, что моя гипотеза не только проще и экономнее различных бультмановских и постбультмановских альтернатив, но и позволяет лучше понять факты. Ее даже отличает сходство и несходство с иудаизмом и ранней Церковью — один основных признаков исторического правдоподобия.

Аргументацию можно усилить, рассмотрев еще один важный отрывок. Он тоже часто считается выдумкой ранних христиан. Между тем отраженный в нем материал хорошо засвидетельствован и органично вписывается в нашу гипотезу. На мой взгляд, есть веские основания считать его в той или иной мере аутентичным. Я имею в виду так называемый «малый апокалипсис» Мк 13пар.

4. Марк 13 и параллельные отрывки: грядущие разрушение и оправдание

(i) Введение

Мк 13пар. находится в центре оживленных научных дебатов о Царстве и целях Иисуса. В свете вышеприведенной аргументации (в данной книге и в NTPG) моя собственная точка зрения такова: Мк 13 (как и параллельные места у Матфея и Луки) обладает внутренней цельностью и содержит как раз то сочетание предупреждений и обетовании, которое постоянно встречается в Иисусовой проповеди.

• Обстановка: Иисус сидит на горе Елеонской и глядит на Храмовую гору по другую сторону Кедронской долины и Гефсимании. Обстановка абсолютно правдоподобна.

• Время: последняя неделя, после инсценированной притчи о Храме. Время абсолютно правдоподобно.

• Содержание, предупреждения о грядущем разрушении и обетования об оправдании высказываются эксплицитно. Содержание абсолютно правдоподобно.

• Язык: апокалиптические символы и метафоры, содержащие аллюзии на ветхозаветные пророчества и дающие богословское осмысление предстоящим событиям. Язык характерен для Иисуса и абсолютно уместен в данной ситуации.

Когда–то Иисуса «спасали» от апокалиптики: она, дескать, — нежеланное еврейское вторжение в чистую вечную Весть[1221]. Однако ныне нет ни малейшей необходимости видеть в Мк 13 раннехристианский апокалипсис, который Иисус не говорил, да и говорить не мог[1222]. Нет также необходимоети полагать, что после 70 года этот отрывок существенно переделали и дополнили. Уже неоднократно было показано: образы Мк 13 взяты не из описаний реальных битв и осад, а из библейских предсказаний о катастрофическом суде над тем или иным городом. Этому–то и обязан наиболее шокирующий в отрывке элемент! Как прежде Иисус уподоблял кару на отвергшие его города и деревни каре на Тир, Сидон и Содом, так теперь, перед лицом отвержения его Вести Иерусалимом, он использует образы, с помощью которых описывался величайший языческий город ветхозаветного периода. Город, избранный ГОСПОДОМ, ждет такое же разрушение, какое прежде постигло Вавилон[1223]. Плен заканчивается. Главный поработитель будет разрушен. Рассказ идет к должному, хотя и совершенно неожиданному, завершению.

Очень долго с Мк 13:5–37пар. обращались как с «малым апокалипсисом», подразумевая: его стиль и содержание отличаются от остального благовестия и Иисусова учения в целом. Например, снова и снова рассуждают примерно так: стихи 1–4 говорят о разрушении Храма, а стихи 5сл. суть длинное и драматическое нарастание напряжения, завершающееся явлением Сына Человеческого на облаке; соответственно стихи 1–4 и стихи 5сл. — самостоятельные единицы[1224]. Подобные толкования отражают лишь полное непонимание того, что означало выражение «Сын Человеческий» в контексте еврейских чаяний I века. Мы настаиваем на серьезном историческом подходе.

Здесь, как и в Книге Даниила… явление Сына Человеческого на облаках небесных никогда не считалось примитивной формой путешествия в пространстве. Это был символ глубокого изменения судьбы и на уровне истории, и на национальном уровне…

Критики удивляются: до чего странно, что за вопросом об историческом кризисе у Марка идет речь–ответ на вопрос о кризисе эсхатологическом!.. Но допустим, Марк был прав!.. Допустим, пророчество о явлении Сына Человеческого на облаках небесных — ответ на вопрос учеников о дате падения Иерусалима!.. Можно ли поверить, что Иисус — наследник лингвистического и богословского богатства пророков, сам более великий богослов и мастер образа, чем они все, — вдруг обратил их символы в низменную и буквалистическую прозу?[1225]

Тогда выходит, что экзегеты истолковали Мк 13 совершенно неверно, усмотрев в нем идею «второго пришествия» Иисуса. Между тем это толкование — очень старое и традиционное. На него опирались проповеди, книги и заголовки во многих изданиях Библии. Оно впиталось в плоть и кровь целых поколений верующих. Какое–то относительно недолгое время господствующая тенденция в новозаветной библеистике, вослед Йоханнесу Вайсу и Альберту Швейцеру, даже соглашалась с этим прочтением, — впрочем, за одной существенной поправкой. Благочестие: в Мк 13 Иисус предсказывает собственное явление в конце времен, — предсказание, которому еще предстоит осуществиться. Вайс, Швейцер и их преемники: Иисус предсказывает близкий конец мира, — предсказание, которое не сбылось. На мой взгляд, оба толкования ошибочны.

Позвольте, могут сказать мне, но ведь отрывок ясно говорит о «парусин», то есть «втором пришествии»! Действительно, греческое слово parousia здесь есть, как и в версии Матфея (24:3, 27, 37, 39) (ввиду популярности данного понятия среди толкователей довольно удивительно, что оно больше нигде в Евангелиях не встречается.) Но с какой стати мы должны думать, — если только не из уважения к церковной и научной традициям, — что parousia = «второе пришествие» и/или спуск на облаке Иисуса/Сына Человеческого?[1226]Parousia означает «присутствие» (в противоположность apousia — «отсутствию»). Соответственно, это слово может использоваться в значении «прибытие», «приход» (особенно «царской или официальной персоны»)[1227]. Пока у нас нет свидетельств обратного, из этого–то и следует исходить.

В конце концов, чего ждали ученики? Они пришли в Иерусалим, ожидая, что Иисус воцарится как законный царь. Стало быть, к Иисусу должна перейти власть, символизируемая Храмом. И вдруг шокирующее известие: этот переход власти сопряжен с буквальным и метафорическим разрушением Храма, чей конец Иисус постоянно предрекал и который даже символически разрушил. Эта пророческая Весть о разрушении Храма теперь зазвучала как Весть об оправдании учеников Иисуса, о «приходе» Иисуса — не на облаке, конечно, но в Иерусалим, — как законного и оправданного царя. Ученикам захотелось знать: когда Иисус будет поставлен царем? Ответ (неудивительно) содержит аллюзии на библейские повествования о разрушении великих городов и оправдании истинного народа Бога Израилева. Все сосредоточено на едином центральном моменте: оправдание Иисуса будет состоять в разрушении Храма. Если мы это учтем, наступит долгожданный конец возне с текстуальной реконструкцией.

Экзегет, предлагающий такой подход, находится в нелегкой ситуации. Как для благочестивых церковных традиций, так и для (порой) менее благочестивых научных традиций это толкование совершенно непривычно. Люди благочестивые могут обвинить меня в научном трюкачестве, попытке избежать простого и ясного смысла отрывка, говорящего о будущем, втором, пришествии Господа. Ученые же могут обвинить в трюкачестве религиозном: мол, я просто не желаю признать, что Иисус ошибся. Однако я не считаю себя виновным ни по одному из этих пунктов. В основе моего толкования лежат:

• реконструкция «апокалиптики» (см. NTPG, глава 10);

• реконструкция мировоззрения ранней Церкви (см. NTPG, часть IV);

• реконструкция Иисусовой Вести о Царстве, Иисусова Рассказа (см. настоящую книгу).

Если взять эти три момента за отправные точки, то окажется:

• Мк 13пар. говорит о грядущем разрушении Иерусалима;

• Мк 13пар. дает богословское осмысление грядущему разрушению Иерусалима.

Подчеркну: я не занимаюсь «демифологизацией» апокалиптических образов Мк 13пар. Я также не свожу их к «обычной метафоре». Я просто пытаюсь избавить толкование от анахронизма: в I веке эти образы были бы поняты одновременно на двух уровнях;

• Один уровень: указание на социально–политические (и даже революционные) события в мире сем;

• Другой уровень: глубокий символический, богословский и даже «мифологический» подтекст.

На Иерусалим быстро надвигается грозное событие: кара ГОСПОДА на Свой непокорный народ, орудие которой — суд Рима над непокорными подданными. И другое событие: избавление от кары народа Иисусова, ярко символизирующее его окончательное избавление из плена. Оба события знаменуют оправдание самого Иисуса:

• как пророка;

• как того, кто обладает правом возвестить суд над Храмом;

• как замену Храму, — о чем речь у нас еще впереди.

По–моему, эта историческая гипотеза гораздо перспективнее своих соперниц, упомянутых выше. И уж, конечно, она перспективнее фантастически изощренных постшвейцеровских попыток выстроить историю традиции, стоящую за Мк 13пар.[1228] Если признать теорию Швейцера неубедительной и необязательной, можно смело сдавать в архив большинство таких гипотез[1229].

(ii) Падение Иерусалима

И когда выходил Он из Храма, говорит Ему один из учеников Его: «Учитель! Посмотри, какие камни и какие здания!». Иисус сказал ему в ответ: «Видишь сии великие здания? Всё это будет разрушено, так что не останется и камня на камне». И когда Он сидел на горе Елеонской против Храма, спрашивали Его наедине Петр, и Иаков, и Иоанн, и Андрей: «Скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда всё сие должно совершиться?»[1230].

На мой взгляд, одна из главных причин, почему экзегеты столь долго пренебрегали очевидным смыслом отрывка, состоит в том, что христианское богословие очень часто не придавало падению Иерусалима богословской значимости[1231]. Это создавало затруднения в интерпретации не только Мк 13, но и других (порой очевидных, вроде Лк 13:1–5) евангельских отсылок на то же событие. Они считались угрозой адских мук в загробном мире, а не характерными для Иисуса предупреждениями о Божественном суде, орудием которого должен стать вполне посюсторонний гнев римлян. Предсказание в Мк 13:2 («Не останется [здесь] камня на камне») не является ни новым, ни неожиданным. Такое могли бы сказать или подумать многие еврейские сектанты того времени. Подобно Иеремии, Иисус горевал о городе, но не мог не предречь его разрушение. Подобно Иосифу Флавию, он говорил, что провидит разрушение, и интерпретировал его как Божественное наказание за нынешнее нечестие Израиля. В странном параллелизме с предупреждениями о собственной предстоящей смерти, о которых у нас пойдет речь далее, он продолжал возвещать бедствие на Иерусалим. Ничуть не удивительно, что в ответ на простительную восторженность учеников при виде фантастических зданий, открывающихся их взору, Иисус довел эту линию своего служения до кульминации, охладив их пыл суровыми словами о суде.

У Матфея и Марка дело происходит на горе Елеонской. Едва ли это случайно. Манера рассказа — не абстрактная. Типичным для Иисуса образом Рассказ сопровождают символические действия. По–видимому, Иисус создал аллюзию на Зах 14:4–5. Контекст — приход Царства Божьего (Зах 14:9) и предстоящая война народов против Иерусалима (Зах 14:1–3). Зах 14:4–5 рисует Бога стоящим на горе Елеонской, а также великое землетрясение, после чего «придет ГОСПОДЬ Бог мой и все святые с Ним». Отметим три особенности:

• синоптики не сообщают о землетрясении (ср. однако Мф 27:51–52);

• Иисус не стоит, а сидит;

• Матфей не вставляет ремарку «сие произошло, да сбудется…».

Эти особенности убедительно показывают: евангелисты не выдумали эпизод, чтобы получить «исполнение» пророчества Захарии. Судя по всему, Иисус специально именно на горе Елеонской произнес последнее грозное пророчество о суде над Иерусалимом и оправдании себя со своими последователями. На символическое действие Он был способен не менее великих еврейских пророков. И к символизму (например, символизму места) он был не менее чуток, чем христианские авторы поколение спустя[1232]. И заметим: для Иисуса абсолютно естественно было находиться на горе Елеонской, на полпути между городом и Вифанией, где он с учениками проводил ночи. Роль этого места состоит в том, что таков парадоксальный пересказ великой истории из Зах 14: предрекая последнюю великую битву Иерусалима, «приход» ГОСПОДА и наступление Царства Божьего, Иисус действовал во исполнение пророчества Захарии (как он его понимал). Вопросы учеников к Иисусу прямо связаны с этим предсказанием.

• У Марка это хорошо видно: «Когда это будет, и какой признак, когда все сие должно совершиться?» (Мк 13:4).

• У Луки еще яснее: «Когда же это будет? И какой признак, когда это должно произойти?» (Лк 21:7).

• О Матфее. Как мы показали, наличие у него слова parousia не означает, что он изменил указанный смысл. Между тем версия Матфея, — из всех трех версий поначалу выглядящая наименее достоверной, — отчасти поспособствовала представлению ученых, проповедников и простых людей о том, что Иисус здесь говорит о конце нашего пространственно–временного континуума и о собственном нисхождении на землю при «втором пришествии»[1233].

Повторимся: у учеников, добропорядочных евреев I века, не было оснований ждать конца света. Ведь до речи на горе Елеонской они о таком и не слышали ни от самого Иисуса, ни из традиции. Им и в голову не могло придти, что история мира, Израиля или Иисуса включает конец света или нисхождение на облаке Иисуса или кого бы то ни было еще. Они даже не думали, что Иисус будет от них взят, — что уж говорить о его возвращении! Не ждали они и какую–либо другую фигуру, — будь то земную, небесную или откуда–то посередине, — которая явится на землю на облаке[1234]. Иисусу пришлось бы нелегко, пожелай он внушить им столь необычное и нееврейское представление: судя по Евангелиям, они были не всегда на высоте, когда требовалось усвоить даже переосмысление знакомых идей.

Учеников однако живо интересовал вопрос о приходе Иисуса в Иерусалим для воцарения. Они ждали исполнения израильских чаяний, кульминации истории, о которой столь часто говорили израильские Писания. Чаемая ими «кончина века» — конец не нашей вселенной, а нынешнего злого века («ха–олам ха–зэ»); это наступление будущего, во многом весьма посюстороннего, века («ха–олам ха–ба»); это конец печали и плена Израиля и начало свободы и оправдания Израиля[1235]. С учетом еврейского контекста, в Мф 24:3 естественнее видеть не то, что богословы теперь называют «парусией», а вопрос об Иисусовом «приходе» — воцарении после низвержения с трона нынешних властей, занимающих святой город[1236]. Ученики попросили Иисуса подробнее рассказать, как он собирается воцариться, словно Давид, в городе, пока его отвергающем. Они жаждали собственной версии великого события, которого с нетерпением ждал весь Израиль. И Матфей здесь не противоречит Марку с Лукой[1237]. Вопрос, полагающий начало всем трем версиям речи, необходимо понимать так: когда Ты придешь во Царствии Твоем?[1238] Когда закончится злой век, символизируемый нынешним иерусалимским режимом?

(iii) Первые упоминания о страданиях и о скорбях учеников

Ответ Иисуса на вопрос учеников — классический образец переосмысленной апокалиптики[1239]. Ничуть не изменяя собственным представлениям о будущем, Иисус предрекает скорое наступление колоссальных «мессианских мук», родовых мук будущего века[1240]. Так возродится Израиль! Рассказ примет такую форму: произойдут странные и зловещие события, учеников будут прельщать самозванцы, выдающие себя за ГОСПОДНИХ помазанников с миссией привести Израиль в славное будущее. Это уже вводит одну из основных тем главы у всех трех синоптиков. Иисусовы ученики не должны обмануться, но должны быть спасены, несмотря на все испытания. Их поведут судить перед еврейскими и языческими властями, во время ужаса и взаимных обвинений (Мк 13:12) многие поднимут на них руку. Они не войдут ни в одну из постоянных партий. Тем не менее они должны терпеть: оправдание наступит (Мк 13:13)[1241].

В теме предательства домашними одна из библейских аллюзий — Мих 7:6, где говорится о грядущем на Израиль суде и о необходимости терпеливо ждать от ГОСПОДА избавления. В конечном счете Израиль будет спасен и прощен:

Не стало милосердых на земле,

нет правдивых между людьми;

все строят ковы, чтобы проливать кровь;

каждый ставит брату своему сеть.

Руки их обращены к тому, чтоб уметь делать зло;

начальник требует подарков, и судья судит за взятки,

а вельможи высказывают злые хотения души своей

и извращают дело…

Не верьте другу,

не полагайтесь на приятеля;

от лежащей на лоне твоем

стереги двери уст твоих.

Ибо сын позорит отца,

дочь восстает против матери,

невестка — против свекрови своей;

враги человеку — домашние его.

А я буду взирать на ГОСПОДА,

уповать на Бога спасения моего:

Бог мой услышит меня.

Не радуйся ради меня, неприятельница моя!

Хотя я упал, но встану;

хотя я во мраке,

но ГОСПОДЬ свет для меня.

Гнев ГОСПОДЕНЬ я буду нести,

потому что согрешил пред Ним,

доколе Он не решит дела моего

и не совершит суда надо мною.

Тогда Он выведет меня на свет,

и я увижу правду Его.

И увидит это неприятельница моя,

и стыд покроет ее, говорившую мне:

«Где ГОСПОДЬ Бог твой?».

Насмотрятся на нее глаза мои,

как она будет попираема

подобно грязи на улицах[1242].

Аллюзия на этот пассаж в Мк 13:12 — классический образец того, как при аллюзии на большой отрывок цитируется лишь небольшая его часть[1243]. Михей говорит о долготерпении принадлежащих к истинному народу ГОСПОДНЮ, вопреки предательству ближних, и об их последующем оправдании при суде, который падет на их врагов. В свою очередь, это — классический образец того, как Иисус берет из пророческой традиции основную сюжетную линию и приспосабливает ее к собственной деятельности.

До сих пор рассматриваемый раздел не имел ни малейшего отношения к «знамениям парусин» в обычном научном смысле слова, — несмотря на соответствующие ярлыки в комментариях, синопсисах, монографиях и статьях. Отрывок очень естественно истолковывается как одно из еврейских пророчеств I века, с ясными аллюзиями на Писание. Он предупреждает о грядущем национальном бедствии, полагающем начало великой скорби в Израиле. Иисус, похоже, включил в данный Рассказ еще один мотив — спасение Израиля от разрушения через твердость до конца. Однако в его интерпретации Израиль, который претерпевает и спасается, — его собственные ученики. Великий город, который угнетает их и от чьего близкого суда они должны бежать, — вовсе не Вавилон. Это Иерусалим.

(iv) Особые признаки кризиса

Однако скоро понадобятся уже не долготерпение и мужественное свидетельство об Иисусовом понимании израильской национальной идентичности, — несмотря на страдания и предательства, в окружении агрессивно настроенных враждебных группировок[1244]. Скоро нужно будет просто бежать. Приговор Иерусалиму объявлен, и когда он падет, учеников Иисуса в нем не окажется. Они будут оправданы, когда будет разрушен город, воспротивившийся Иисусу.

По мнению многих ученых, этот отрывок (наряду с Лк 19:42–44) отражает описание падения Иерусалима Иосифом Флавием, а потому написан после 70 года[1245]. Однако против такой гипотезы неоднократно высказывались обоснованные возражения[1246]. В описании осады Флавием есть много ярких деталей, которых нет у синоптиков: эпидемия, людоедство, пожар. И наоборот, некоторые моменты синоптических предсказаний (особенно относящиеся к участи жителей) не имеют аналога у Флавия[1247]. Нам не нужны ни Флавий, ни археологи, чтобы догадаться, что на самом деле не все камни города и Храма были низвергнуты: достаточно посмотреть собственными глазами. Куда естественнее считать детали отрывка экстраполяциями из библейского пророчества, а не слабыми и неточными попытками обратить постфактум историю в псевдопророчество.

Перед нами библейские аллюзии троякого рода. Они очень многое говорят о складе ума Иисуса, об использовании им израильского пророческого наследия и пересказе израильского Рассказа — в согласии с его целями.

Первый вид аллюзий: аллюзии па предыдущие бедствия израильтян особенно разрушение Иерусалима вавилонянами в VI веке до н. э. Мы уже сталкивались с косвенной отсылкой на эту тему в Мк 13[1248]. Теперь отсылки делаются четче. «Горе» тем, кто бежит с маленькими детьми, — аллюзия на Осию[1249], а сокращение дней ради избранных — на Исайю[1250]. Появление лжепророков — одна из регулярных библейских тем[1251]. Образ всеобщего бегства в горы перед армией завоевателей напоминает Иезекиилево описание вавилонского нашествия на Иерусалим[1252]. Таким образом, пока Иисус стоит в выраженной пророческой традиции, черпает из пророческого наследия, углубляя и усиливая предупреждения.

Второй вид аллюзий: аллюзии па маккавейский кризис. Возьмем для начала следующий текст:

И по истечении шестидесяти двух седмин срезан будет помазанник, и ничего у него не будет; а войска вождя, который придет, разрушат город и святилище. И конец его будет как от наводнения, и до конца будет война. Суждены опустошения. Он утвердит сильный завет со многими на одну седмину, и на протяжении половины седмины он прекратит жертву и приношение; и на их месте будет мерзость запустения, — пока предопределенный конец не постигнет опустошителя[1253].

В той степени, в какой реконструировать прочтение этого отрывка еврейскими сектантами I века в наших силах, можно предположить: здесь видели пророчество о разрушении Храма, — разрушении, которое сопровождает водружение на месте Храма языческих символов и, возможно, языческое богослужение[1254]. К Дан 9:26–27 мы еще вернемся.

Нельзя не упомянуть и еще один текст Даниила:

И поставлена будет им [языческим правителем] часть войска, которая осквернит святилище могущества и прекратит ежедневную жертву и поставит мерзость запустения. Поступающих нечестиво против завета он привлечет к себе лестью; но люди, чтущие своего Бога, усилятся и будут действовать. И разумные из народа вразумят многих, хотя будут несколько времени страдать от меча и огня, от плена и грабежа; и во время страдания своего будут иметь некоторую помощь, и многие присоединятся к ним, но притворно. Пострадают некоторые и из разумных для испытания их, очищения и для убеления к последнему времени; ибо есть еще время до срока[1255].

Опять–таки в I веке здесь, видимо, усматривали указание на осквернение Храма язычниками, которое сопровождают страдания истинного народа ГОСПОДНЯ. Третий отрывок:

Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней[1256].

Автор Первой книги Маккавейской использует тему «мерзости запустения» для описания действий Антиоха Епифана:

В пятнадцатый день Хаслева, сто сорок пятого года, устроили на жертвеннике мерзость запустения, и в городах Иудейских вокруг построили жертвенники, и перед дверями домов и на улицах совершали курения; и книги закона, какие находили, разрывали и сожигали огнем… Но многие в Израиле остались твердыми и укрепились, чтобы не есть нечистого, и предпочли умереть, чтобы не оскверниться пищею и не поругать святого завета, — и умирали. И был весьма великий гнев над Израилем[1257].

Этот текст, соединяющий языческое осквернение Храма со страданием израильских праведников, далее описывает подъем Маккавейского дома как ответ ГОСПОДА на тяжелую ситуацию. Таким видел его автор положение дел. Он пересказал Даниила, чтобы донести мысль: события 167 года до н. э. — исполнение пророчества, т. е. герои и мученики этих событий — истинный Израиль. Восхваление Маккавейского восстания было полемическим актом, предназначенным укрепить новый режим, показав нечестие как Антиоха, так и тех, кто пошел с ним на компромисс. Рассказ старой истории на новый лад часто хорошо способствует подобным целям.

Темы, собранные в этих отрывках, тесно взаимосвязаны, и в I веке их естественно ассоциировали не с сирийским, а с римским нашествием. Тогда появляются важные вопросы: кто в этой новой ситуации истинный народ ГОСПОДЕНЬ, ждущий гонений и терпеливо их переносящий? И кто истинный избавитель, предводитель в битве ГОСПОДНЕЙ, достигающий в конце оправдания? Это вопрос ролей в Рассказе: кто Посредник, кто Помощник, кто Оппонент? На него–то и отвечает Мк 13пар. Нет веских причин отрицать, что и сам Иисус, возможно, и даже наверняка, подобным образом высказывался.

Дан 9 — ключевая отсылка, остальные в данном случае менее важны, хотя повторение в них основного пафоса Дан 9 демонстрирует его важность. Поэтому рассмотрим эту главу детальнее. Даниил молится (9:4–19) о восстановлении и оправдании Иерусалима, в настоящее время разрушенного и угнетенного Вавилоном. Он молится, чтобы ГОСПОДЬ был верным и, согласно Своему обетованию, избавил Свой верный народ.

В ответе ангела Даниилу можно выделить три момента (9:22–27):

1) Беззаконию настанет конец — окончательное искупление, которое принесет обновленный завет и восстановление города (9:24–25);

2) Помазанник будет «срезан», «и ничего у него не будет» (9:26а)[1258];

3) «Войска вождя, который придет, разрушат город и святилище», упразднив тем самым систему жертвоприношений и установив «мерзость запустения».

Как мы уже говорили, во II веке до н. э. еврейские толкователи явно относили этот отрывок к осквернению Храма Антиохом, хотя трудно сказать, что они думали о «срезании» помазанника. Столь же очевидно, что в I веке н. э. была естественная импликация: город и святилище разрушат римские оккупанты, установив мерзость запустения на месте системы жертвоприношений[1259].

Контекст и содержание Дан 9 указывают на многоплановость Мк 13пар.: окончательное проявление ГОСПОДНЕЙ верности Завету и спасение Им верных произойдут, парадоксальным образом, через разрушение восстановленного города, а также «срезание» покинутого «помазанника». На мой взгляд, именно эти темы Иисус намеренно включил в свое странное пророчество о гибели Иерусалима.

Отметим отрывок, который тесно привязывает предсказания Мк 13 к истории Маккавеев. Когда Антиох осквернил святилище, Маттафия, отец Иуды Маккавея, плакал о священном месте:

Горе мне! Для чего родился я видеть

разорение народа моего и разорение святого города

и оставаться здесь, когда он предан в руки врагов

и святилище — в руки чужих?

Храм его сделался как муж бесславный,

драгоценные сосуды его унесены в плен…

И вот святыни наши, и благолепие наше,

и слава наша опустели,

и язычники осквернили их[1260].

В этот момент от царя приходят чиновники и пытаются убедить Маттафию с сыновьями принести жертву. Те отказываются. Подходит не названный по имени еврей, чтобы исполнить царское повеление и совершить–таки жертвоприношение. Маттафия, охваченный ревностью, убивает его при жертвеннике, а с ним и царского чиновника. Он разрушает жертвенник:

И воскликнул Маттафия в городе громким голосом: «Всякий, кто ревнует по законе и стоит в завете, да идет вслед за мною!». И убежал сам и сыновья его в горы, оставив всё, что имели в городе[1261].

Дальнейшее известно. После смерти Маттафии его дело продолжают сыновья. Они очищают Храм и в результате становятся новой династией первосвященников–царей.

Переклички между этой историей, особенно ее кульминацией, и Мк 13:14–16 достаточно очевидны.

Когда же увидите мерзость запустения, реченную пророком Даниилом, стоящую где не должно, — читающий да разумеет, — тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; а кто на кровле, тот не сходи в дом и не входи взять что–нибудь из дома своего; и кто на поле, не обращайся назад взять одежду свою.

Не исключено, что марковская ремарка была добавлена во время кризиса, вызванного попыткой императора Гая поставить в Иерусалимском Храме собственную статую. Однако отрывок таков, что вполне мог появиться в любое время между 167 годом до н. э. и 135 (или хотя бы 70) годом н. э. Он предупреждает: на Иерусалим надвигается бедствие, Храм окажется под угрозой и даже погибнет. В то время подлинные израильтяне, верные Завету, должны бежать в горы, оставив имущество в городе.

Едва ли это отсылка, постфактум, на события 66–70 годов н. э.:

1) Тит со своими легионами занял гору Елеонскую и гору Скопус, две крупнейшие возвышенности с видом на Иерусалим. В этих условиях бегство в горы означало плен и/или смерть;

2) Ко времени захвата римлянами самого святилища пытаться бежать было бесполезно;

3) Едва ли можно считать предание о бегстве христиан из Иерусалима в Пеллу преданием о бегстве «в горы». Чтобы попасть в Пеллу, требовалось спуститься метров примерно на 900 к долине Иордана, а затем пройти к северу около полусотни километров (Пелла расположена приблизительно в 5 км к востоку от Иордана и в 32 км к югу от Галилейского моря). Ни один человек в здравом уме не назовет это «бегством в горы»[1262].

Подоплека Иисусова речения понятна. Как и ессеи, Он считал храмовый культ настолько испорченным, что ему остается лишь погибнуть. Планка ставится высоко: когда святилище и культ до такой степени растлились, защищать их означает неверность ГОСПОДУ. Верность же связана с бегством. Такое бегство не признак трусости. Оно необходимо для перегруппировки, для последующего оправдания в качестве истинного народа, истинных вождей. Бегство в горы Маттафии закончилось тем, что его семья стала новым царским домом.

До сих пор глава читается не только как пророчество о гибели Храма, но и как намек на то, что причина гибели — отступничество Израиля и осквернение Храма. Такая позиция Иисуса — позиция благочестивого пророка, в ужасе взирающего на современное ему состояние Иерусалима. Это позиция благочестивого зелота, советующего последователям оставить растленное святилище и организовать в противовес собственное движение. Это позиция претендента на мессианство, ожидающего, что за кризисом последует его воцарение.

Третий вид аллюзий: Иерусалим как Вавилон, враг истинного богоизбранного народа (а не как жертва языческой агрессии и испорченности!). Здесь принципиально важны пророчества Исайи и Иеремии о падении Вавилона и освобождении Израиля из Вавилона, а также тексты Даниила об оправдании богоизбранного народа и разрушении нечестивой империи. Основная сюжетная линия Пророков хорошо известна: это — рассказ о Царстве Божьем, чей «приход» отчасти состоит в разрушении нечестивого царства. Однако опять–таки, как и в притче о блудном сыне, возникает вопрос: кто есть кто в рассказе? Какой город играет какую роль? Ответ настолько поразителен, что полезно подчеркнуть полноту и четкость аллюзий[1263].

Приведем ключевые отрывки:

Рыдайте, ибо день ГОСПОДА близок,

идет как разрушительная сила от Всемогущего…

Ужаснулись, судороги и боли схватили их;

мучатся, как рождающая…

Вот, приходит день ГОСПОДА

лютый, с гневом и пылающею яростью,

чтобы сделать землю пустынею

и истребить с нее грешников ее.

Звезды небесные и светила

не дают от себя света;

солнце меркнет при восходе своем,

и луна не сияет светом своим.

Я накажу мир за зло,

и нечестивых — за беззакония их,

и положу конец высокоумию гордых,

и уничижу надменность притеснителей…

И Вавилон, краса царств,

гордость халдеев,

будет ниспровержен Богом,

как Содом и Гоморра[1264].

Это проясняет смысл слов «солнце померкнет, и луна не даст света своего…» (Мк 13:24). Смысл: «Вавилон падет, — событие, потрясающее землю!». Или возьмем упоминание о падении звезды с небес:

Ты произнесешь победную песнь на царя Вавилонского…

«Как упал ты с неба,

денница, сын зари!

Разбился о землю,

попиравший народы!

А говорил в сердце своем:

"Взойду на небо,

выше звезд Божиих

вознесу престол мой,

и сяду на горе в сонме богов,

на краю севера;

взойду на высоты облачные,

буду подобен Всевышнему"

Но ты низвержен в Шеол,

в глубины преисподней»[1265].

Или снова, с более широкой отсылкой, чем просто Вавилон, но в аналогичном русле:

И убитые их будут разбросаны,

и от трупов их поднимется смрад,

и горы размокнут от крови их.

И истлеет все небесное воинство;

и небеса свернутся, как свиток книжный;

И все воинство их падет,

как спадает лист с виноградной лозы,

и как увядший лист — со смоковницы[1266].

Ту же тему мы находим в осуждении Иезекиилем царя Египетского:

И раскидаю мясо твое по горам,

и долины твои наполню твоими трупами.

И землю плавания твоего напою кровью твоею до самых гор;

и рытвины будут наполнены тобою.

И когда ты угаснешь, закрою небеса,

и звезды их помрачу,

солнце закрою облаком,

и луна не будет светить светом своим.

Все светила, светящиеся на небе, помрачу над тобою

и на землю твою наведу тьму, говорит ГОСПОДЬ Бог[1267].

Иоиль использует те же образы, чтобы предупредить о приближении катаклизма:

Перед ними потрясется земля,

поколеблется небо;

солнце и луна помрачатся,

и звезды потеряют свой свет.

И ГОСПОДЬ даст глас Свой пред воинством Своим;

как обширно полчище Его!

и многочисленны исполнители слова Его.

Воистину велик день ГОСПОДЕНЬ

и весьма страшен, и кто выдержит его?

И покажу знамения на небе и на земле:

кровь и огонь и столпы дыма.

Солнце превратится во тьму и луна — в кровь,

прежде нежели наступит день ГОСПОДЕНЬ,

великий и страшный.

И будет: всякий, кто призовет имя ГОСПОДНЕ, спасется;

ибо на горе Сионе и в Иерусалиме будет спасение,

как сказал ГОСПОДЬ,

и у остальных,

которых призовет ГОСПОДЬ.

Толпы, толпы

в долине суда!

Ибо близок день ГОСПОДЕНЬ

к долине суда!

Солнце и луна померкнут,

и звезды потеряют блеск свой[1268].

Тьма, космическая тьма — вот основной образ, когда ГОСПОДЬ судит Вавилон мира сего. Эти яркие пророческие рассказы затем уступают место, все еще в контексте ГОСПОДНЕГО суда над Вавилоном, заповеди и предупреждению: Израиль должен бежать от предстоящего разрушения его великого врага.

Выходите из Вавилона, бегите от Халдеев,

со гласом радости возвещайте и проповедуйте это,

распространяйте эту весть до пределов земли;

говорите: «ГОСПОДЬ искупил раба Своего Иакова».

Идите, идите, выходите оттуда;

Не касайтесь нечистого;

Выходите из среды его, очистите себя,

носящие сосуды ГОСПОДНИ!

Ибо вы выйдете неторопливо,

и не побежите;

потому что впереди вас пойдет ГОСПОДЬ,

и Бог Израилев будет стражем позади вас[1269].

Все рассмотренные отрывки рассказывают историю с одним и тем же набором мотивов:

• ГОСПОДНЯ победа над великим языческим городом;

• спасение и оправдание истинного богоизбранного народа, страдавшего от этого города;

• хвала ГОСПОДУ как Царю.

Более или менее та же комбинация появляется у Иеремии:

Народ Мой был как погибшие овцы;

пастыри их совратили их с пути, разогнали их по горам;

…забыли ложе свое…

Бегите из среды Вавилона, и уходите из Халдейской земли,

и будьте как козлы впереди стада овец…

Слышен голос бегущих и спасающихся из земли Вавилонской,

чтобы возвестить на Сионе о мщении ГОСПОДА, Бога нашего,

о мщении за храм Его.

Бегите из среды Вавилона

и спасайте каждый душу свою,

чтобы не погибнуть от беззакония его,

Ибо это — время отмщения у ГОСПОДА,

Он воздает ему воздаяние.

Вавилон был золотою чашею в руке ГОСПОДА,

опьянявшею всю землю;

народы пили из нее вино,

и безумствовали.

Внезапно пал Вавилон, и разбился;

рыдайте о нем,

возьмите бальзама для раны его:

может быть, он исцелеет.

Врачевали мы Вавилон,

но не исцелился;

оставьте его, и пойдем каждый в свою землю,

потому что приговор о нем достиг до небес

и поднялся до облаков.

ГОСПОДЬ вывел на свет правду нашу;

пойдем и возвестим на Сионе

дело ГОСПОДА, Бога нашего.

Выходи из среды его, народ Мой,

и спасайте каждый душу свою

от пламенного гнева ГОСПОДА.

Да не ослабевает сердце ваше, и не бойтесь

слухов, которые слышны будут на земле;

в один год придет один слух,

в другой год — другой слух,

слухи о насилии на земле,

и о властелине против властелина…

Спасшиеся от меча,

уходите, не останавливайтесь,

вспомните издали о ГОСПОДЕ,

и да взойдет Иерусалим на сердце ваше.

Стыдно нам было, когда мы слышали ругательство;

бесчестие покрывало лица наши,

когда чужеземцы пришли

во святилище дома ГОСПОДНЯ…

И напою допьяна князей его и мудрецов его,

областеначальников его, и градоправителей его, и воинов его,

и заснут сном вечным, и не пробудятся,

говорит Царь, — ГОСПОДЬ Саваоф имя Его[1270].

Когда на Вавилон приходит гибель, народу ГОСПОДНЮ остается лишь одно — уходить и бежать. Тот же набор тем мы обнаруживаем, наконец, у Захарии:

Эй, эй! Бегите из северной страны, говорит ГОСПОДЬ: ибо по четырем ветрам небесным Я рассеял вас, говорит ГОСПОДЬ. Эй! Спасайся из Вавилона. Ибо так говорит ГОСПОДЬ Саваоф (когда для славы Его послал меня) о народах, грабивших вас: воистину касающийся вас касается зеницы ока Моего[1271].

И соберу все народы на войну против Иерусалима… Тогда выступит ГОСПОДЬ и ополчится против этих народов, как ополчился в день брани. И станут ноги Его в тот день на горе Елеонской, которая перед лицом Иерусалима к востоку; и раздвоится гора Елеонская от востока к западу весьма большою долиною, и половина горы отойдет к северу, а половина ее — к югу. И вы побежите в долину гор Моих, ибо долина гор будет простираться до Асила; и вы побежите, как бежали от землетрясения во дни Озии, царя Иудейского; и придет ГОСПОДЬ Бог мой и все святые с ним… И ГОСПОДЬ будет Царем над всею землею; в тот день будет ГОСПОДЬ един, и имя Его едино[1272].

И вместе, и по отдельности эти отрывки представляют собой несомненный фон для некоторых частей Мк 13пар, — даже не учитывая еще аллюзий на Даниила. Их Рассказ об Израиле, о Боге Израилевом и о народах легко поддается тому переосмыслению, которое осуществил Иисус, сосредоточив Рассказ на Себе. Они органично соответствуют Иисусовой Вести о близком и долгожданном освобождении из плена («Царстве Божьем»). Они согласуются и с тем, кого он назвал врагами истинного богоизбранного народа, — не Рим, а современный ему Иерусалим и иерусалимских иерархов. Как и в «Спасении Сусанны Даниилом», Его пересказ пророческих рассказов предполагал обращение критики языческих народов в критику еврейских правителей. Гибель Иерусалима, побег и спасение учеников–реализация пророчеств о падении Вавилона и избавлении Израиля. Это — оправдание Израиля, знак, что его Бог — Царь[1273].

Упомянутый фон и контекст показывают, в каком направлении развивается образность Мк 13:14–23[1274]. Это — совет, «более полезный беженцу от нашествия чужеземцев, чем человеку, застигнутому врасплох последней трубой»[1275]. Ученики не должны оставаться в Иерусалиме и сражаться за него. Они не должны быть замешаны в предстоящей войне. Иисус умрет от рук римлян по обвинению в мятеже, но они не должны этого делать. Никакое ложно понятое чувство верности не должно склонить их к попытке установить Царство мечом. Напротив, надо, не тратя времени, бежать. Если у Мф (24:15) и Мк (13:14) - апокалиптическая образность, Лука говорит об окружении Иерусалима армиями (Лк 21:20). Для его языческих читателей это более осмысленно: столкнувшись с таинственной аллюзией в Дан, они бы не смогли последовать руководству Марка: «Читающий да разумеет» (Мк 13:14б)[1276]. Прочтение Лукой Марка довольно прозрачно: все эти образы относятся к падению Иерусалима, которое нужно понимать в свете библейских предсказаний о гибели Вавилона[1277]. И ни в учении, ни в служении Иисуса мы пока не обнаружили ничего такого, из чего следовало бы, что Лука не понял Марка, или понял его иначе, чем Матфей, или что кто–то из них приписал Иисусу невозможные, анахронистичные или неправдоподобные мысли и слова.

Напротив, налицо двойное сходство и двойное различие:

[1278]

Итак, римляне, согласно пророчеству Даниила, осквернят святилище. Они поставят свои стандарты на Святой земле, маленькая осажденная община Иисусовых учеников увидит это и поймет, что ей пора спешить. В отличие от библейской парадигмы, бежать будет страшно (Мк 13:17–20). Однако это лучше, чем остаться в городе, приговоренном за идолопоклонство, и погибнуть вместе с ним. Перед лицом близкого уничтожения нового Вавилона единственный верный шаг — бегство. Только так Иисусов обновленный Израиль может спастись. До сих пор этот поразительный Рассказ следует той общей линии, которую мы реконструировали в последних двух главах.

Тут появятся лжемессии (Мк 13:21–23). Догадаться об этом нетрудно. В период великого национального кризиса, каковые уже случались в 4 году до н. э. и 6 году н. э., всегда находятся люди, выдающие себя за ГОСПОДНИХ помазанников, и люди, которые им верят[1279]. Но Церковь не должна обманываться. Если кому–то из христиан придет в голову, что Иисус при своем «втором пришествии» возглавит освободительное войско, — идея, напоминающая последующий миф о Нероне redivivus среди римской армии[1280], — он должен эту мысль отбросить. Когда «Сын Человеческий» будет оправдан, места для сомнений и вопросов не останется. Это увидит каждый независимо от того, есть ли у него глаза, чтобы видеть. Гибель Иерусалима — бесспорный факт. Орлы — римские орлы — соберутся на труп и склюют его[1281]. Великий город, отвергший Весть Иисуса, его путь к миру, постигнет гибель. Тем самым Иисус будет оправдан как пророк — и даже более чем просто пророк.

(v) Оправдание Сына человеческого

Но в те дни, после скорби той, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба[1282], и силы небесные поколеблются. Тогда[1283] увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках с силою многою и славою. И тогда Он пошлет ангелов своих[1284] и соберет избранных Своих от четырех ветров, от края земли до края неба[1285]. От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето. Так и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко, при дверях. Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как всё это будет. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут[1286].

При истолковании данного отрывка мы опираемся на выводы, к которым пришли в 10–й главе NTPG[1287]. Имеет смысл их кратко резюмировать. Вопреки ходовому среди специалистов и неспециалистов понятию о «парусин», «приход Сына Человеческого» не обозначает спуска некоего человека на облаке на землю. Не обозначает выражение «Сын Человеческий» и сверхчеловеческую фигуру. Вообще, ни Даниил, ни интерпретации Даниила в I веке, ни Иисусовы поучения не дают оснований для подобной интерпретации Мк 13:26. Мы уже показали, как следует понимать помрачение солнца, луны и звезд. С учетом множества мест у пророков, где эти образы относятся к социально–политической и военной катастрофе, будет глупым буквализмом видеть в этих словах указание на гибель нашей вселенной. Перед нами типичные для еврейской метафорики обозначение и осмысление глобального социально–политического события.

Относительно «прихода Сына Человеческого» в Мк 13:26 необходимо также заметить следующее. За словом «грядущий» стоит греческое erchomenon, что можно понимать и как «идущий», и как «приходящий»[1288]. Значение «приходящий» отнюдь не льет воду на мельницу тех, кто видит здесь идею спуска «Сына Человеческого» на облаках: Дан 7 рассматривает сцену с точки зрения небес, а не с точки зрения земли. «Сын Человеческий» приходит к Ветхому днями. Он приходит с земли на небо, оправданный после страдания[1289]. Повествование Даниила всегда касалось оправдания и прославления. Так его и понимали в I веке[1290].

В I веке «приход Сына Человеческого» метафорически обозначал оправдание истинного богоизбранного народа и поражение его врагов. Согласно Мк 13пар., оно должно произойти в виде разрушения Иерусалима и Храма. Об этом и говорит весь отрывок. В данном направлении указывала уже Иисусова акция в Храме, а также Его загадочные слова о горе, ввергаемой в море.

• Как пророк, Иисус поставил на карту собственную репутацию, предсказав гибель Храма в течение поколения; если Храм падет, и когда Храм падет, Иисус будет оправдан.

• Как носитель Царства, Иисус постоянно своими поступками приглашал наблюдателей к выводу: он считает себя вправе делать то, что делает Храм, и быть тем, чем является Храм, чем умаляет роль самого Храма (об этом мы подробнее поговорим далее).

Ключевой для Иисуса Рассказ требовал определенной концовки. Если Храм останется существовать вовеки, а Иисусово движение угаснет, не успев разгореться, — возможность, которую допускал Гамалиил[1291], — Иисус окажется шарлатаном, лжепророком и, может быть, святотатцем. Если Храм погибнет и жертвоприношения прекратятся, если языческие орды разрушат Храм до основания, если ученики Иисуса избегнут всего этого пожара, как некогда Израиль спасся из плена в обреченном Вавилоне, — тогда Иисус будет оправдан не только как пророк, но и как представитель Израиля, как (в некотором смысле) «Сын Человеческий».

В данном контексте легко понять образы Мк 13:24–25, 27. Как верно отметил Кейрд, эти стихи — не сухая и тусклая проза[1292]. Они не говорят о конце света. Судя по вышерассмотренным отрывкам из Исайи и Иеремии, они представляют собой типичное еврейское образное обозначение посюсторонних событий «космического» масштаба — событий, приводящих израильскую историю к предназначенной кульминации. Падение Иерусалима — своего рода космическая катастрофа[1293]. В мире произойдут различные потрясения: обычным делом станут борьба за власть и государственные перевороты; pax Romana, предпосылка «цивилизованной» жизни Средиземноморья, рухнет в хаос[1294]. Среди хаоса погибнет Иерусалим, и «Сын Человеческий» будет, таким образом, оправдан. Это будет знаком того, что ученики «Сына Человеческого» распространятся по миру: Его «ангелы» (т. е. «посланники») призовут людей с севера, юга, востока и запада придти и воссесть с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве ГОСПОДА.

Используемые здесь образы содержат аллюзии на хорошо знакомый нам Рассказ — Рассказ о возвращении из плена.

Если обратишься к ГОСПОДУ, Богу твоему, и послушаешь гласа Его… ты и сыны твои от всего сердца твоего и от всей души твоей, тогда ГОСПОДЬ, Бог твой, возвратит пленных твоих, и умилосердится над тобою, и опять соберет тебя от всех народов, между которыми рассеял тебя ГОСПОДЬ, Бог твой. Хотя бы ты был рассеян до края неба, и оттуда соберет тебя ГОСПОДЬ, Бог твой, и оттуда возьмет тебя, и приведет тебя ГОСПОДЬ, Бог твой, в землю, которою владели отцы твои, и получишь ее во владение[1295].

Результат «оправдания Сына Человеческого» именно таков, каким он и должен быть в данном Рассказе: конец плена[1296]. Перефокусировку на Иисуса и его народ основной еврейской надежды делает еще более ясной другая несомненная аллюзия, на отрывок, который мы частично, в другой связи, уже цитировали.

Эй, эй! Бегите из северной страны, говорит ГОСПОДЬ: ибо по четырем ветрам небесным Я рассеял вас, говорит ГОСПОДЬ. Эй! Спасайся на Сион, обитающий у дочери Вавилона. Ибо так говорит ГОСПОДЬ Саваоф… о народах, грабивших вас: воистину касающийся вас касается зеницы ока Моего. И вот, Я подниму руку Мою на них, и они сделаются добычею рабов своих, и тогда узнаете, что ГОСПОДЬ Саваоф послал меня. Ликуй и веселись, дщерь Сиона! Ибо вот, Я приду и поселюсь посреди тебя, говорит ГОСПОДЬ. И прибегнут к ГОСПОДУ многие народы в тот день и будут Моим народом; и Я поселюсь посреди тебя, и узнаешь, что ГОСПОДЬ Саваоф послал меня к тебе. Тогда ГОСПОДЬ возьмет во владение Иуду, Свой удел на святой земле, и снова изберет Иерусалим[1297].

Этот примечательный отрывок в нашем контексте звучит парадоксально. На Иисуса и его народ переносятся обетования Иерусалиму и Сиону. Между тем сам Иерусалим становится великим врагом, — городом, чье разрушение знаменует освобождение истинного богоизбранного народа. Более того, когда эти события произойдут, предсказавший их пророк будет по–настоящему оправдан.

В данном контексте абсолютно естественно смотрится маленькая притча о смоковнице (Мк 13:28–29). Смоковницы, как эсхатологические знаки, уже играли в Рассказе существенную роль[1298]. Теперь они появляются вновь: на них распускаются листья, говорящие о близости лета. Когда настанет черед событиям, предсказанным Иисусом, — мерзости запустения, великой скорби, хаосе катастрофических мировых событий, — ученики получат знак, о котором просили в начале главы.

Особо отметим одну деталь. Греческое engus estin в Мк 13:29пар. большинство английских переводов понимают, как «он близко». Однако, хотя подлежащее здесь не выражено, из возможных вариантов по контексту самый естественный — «[оно] близко»[1299]. Лука, во избежание непонимания Марка, осуществил парафраз: когда увидите эти вещи, узнаете, что близко Царство Божье. На мой взгляд, здесь речь о последних моментах в Иисусовом Рассказе о Царстве. Лука правильно понял смысл предсказания. Когда ученики спасутся из гибнущего Иерусалима, это будет воцарением ГОСПОДА, освобождающим истинный богоизбранный народ, приносящим подлинное избавление из плена и начало нового мирового порядка.

Далее идет предсказание: конец увидит уже данное поколение (Мк 13:30–32). Оно абсолютно естественно в устах Иисуса и хорошо гармонирует с главной линией его проповеди. Конец Рассказа должен быть именно таким. Если Иисус не последний пророк, то он ложный пророк. Слова «небо и земля прейдут» не означают, что Иисус говорил–таки о конце нашей вселенной. Они представляют собой еще одну типичную еврейскую метафору, подобную метафорам Исайи и Иеремии: даже если пройдут, отменяя слово творения, небо и земля, сотворенные ГОСПОДОМ в начале, эти слова не отменятся[1300]. Перед нами увеличенный до предела аналог выражения «Истинно, истинно говорю вам». Категоричнее сказать нельзя.

Так как же понимать отрывок в целом? Традиционному пониманию давно пора уйти в прошлое. По мнению Швейцера и многих последующих авторов, Иисус грозно предрек конец света в пределах своего поколения, и ошибся. Ряд других ученых, считая, что Иисус ничего столь «апокалиптического» не говорил, предположили, что этот отрывок с ошибочным предсказанием конца света — выдумка ранней Церкви. Однако, как показывают приведенные нами доводы, такой буквализм отражает полное непонимание текста. Ни о чем подобном там речи попросту нет.

Популярные (особенно фундаменталистские) христианские толкования обычно соглашаются с Швейцером, что Иисус предсказал конец света. Однако они полагают, будто Иисус не говорил о конце света в пределах поколения: под «этим поколением», дескать, надо понимать что–то еще[1301].

Здесь мы имеем ответ на вопрос о времени прихода Царства, — вопрос, который ставят и стихи вроде Мф 10:23 и Мк 9:1[1302]. Царство Божье уже присутствует в служении Иисуса. Кульминационный момент в его наступлении — смерть и воскресение Иисуса. Царство увидят спустя поколение, когда через гибель Иерусалима Иисус и его ученики будут оправданы. Поколение, отвергающее Иисуса, окажется последним поколением перед великим катаклизмом. Другого поколения быть не может, иначе возникнет необходимость в новом пророке Суда; отец уже послал сына в виноградник, и больше ему посылать некого. Отвергнуть сына значит отвергнуть последний шанс.

Таким образом, пророчество об «этом поколении» тесно связано с представлениями Иисуса о своей роли в эсхатологическом процессе, о чем мы детальнее поговорим в части III.

(vi) Ной, Лот и Сын человеческий

На этом марковская речь, в основном, заканчивается, если не считать краткого призыва к бодрствованию (см. ниже). Но у Матфея есть продолжение, очень напоминающее материал в Лк 17. Поэтому уместно остановиться и на Мф 24:26–28[1303].

Во дни Ноя и дни Лота на людей, отказавшихся внять предупреждению свыше, пало страшное возмездие[1304]. Их время было самым обычным, без особых знаков приближающегося бедствия: они ели, пили, женились и выходили замуж. Однако когда начался суд ГОСПОДЕНЬ, времени для промедления не осталось. Спаслись только те, кто ушел и бежал: Ной, Лот с дочерьми… Лотова жена обернулась, — и превратилась в соляной столб. Иисус же не хотел, чтобы его ученики погибли вместе с остальными. Поэтому ни сентиментальность, ни ностальгия, ни ложное чувство патриотизма и семейной солидарности не должны заставить учеников остаться в городе. Иначе кара может обрушиться и на их головы.

Пока они будут ждать наступления этого момента, многие будут говорить, что оправдание Израиля следует искать в том или ином другом движении, в каком–то восстании или заговоре. Они возжаждут увидеть один из дней «Сына Человеческого», но не увидят его. Однако когда момент, наконец, наступит, ошибиться будет невозможно: он будет подобен молнии, что рассекает небо с востока до запада. И тогда они не должны тратить время на сборы, — только бежать (совет бессмысленный, если речь идет о конце света).

В это время произойдет разделение между членами семьи и между коллегами: «один возьмется, а другой оставится». Отметим: в данном контексте «возьмется» означает «будет застигнут судом», а вовсе не «будет восхищен от земли» в некоем внезапном «сверхъестественном» событии. Идея такого восхищения от terra firma у синоптиков выглядела бы нелепо, как «кадиллак» в верблюжьем караване. Понятию «возьмется» уместнее подобрать другую аналогию: ночью является тайная полиция, или враги прочесывают населенный пункт и хватают, кого могут. Лишь еле–еле спасется («оставится») в такой ситуации ученик Иисуса. Версию этой речи Иисуса у Луки мы находим в главе 17, вслед за чем идут притчи о судье неправедном и о мытаре и фарисее[1305]. Бог Израилев оправдает избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь. Однако, вопреки ожиданию многих, оправданными избранниками (Лк 8:8, 14)[1306] станут не официальные (и самозваные) стражи израильского благочестия, а те, кто взывают к Богу об оправдании, не претендуя на то, что они соблюдали всю Тору и тем самым автоматически входили в «Израиль». Бог простит их. Униженные в настоящем, они будут возвышены в будущем, когда вмешается Бог Израилев. В этом же ряду стоит концовка речи в Лк 21. Ученикам нельзя рассредоточивать внимание и забываться в житейских заботах (Лк 21:34–36). Им подобает ждать того, как они предстанут перед «Сыном Человеческим» и получат оправдание.

5. Вывод: суд и оправдание

Иисусов Рассказ о Царстве следует распространенной тогда еврейской модели в двух отношениях:

1) Он говорит о долгожданном конце израильского плена;

2) Он содержит критический пафос, подвергая иерусалимский режим жесточайшей критике.

Его нельзя свести ни к ярким и остроумным афоризмам, ни к вечным нравственным и доктринальным истинам. Иисус говорил, как действовал, — как пророк, через служение которого ГОСПОДЬ творит новое, причем именно то новое, которого Израиль долго ждал. Ничего антииудейского в этом не было: он говорил от лица древних отцовских израильских традиций. Он считал, что порча и разложение глубоко поразили народ, и обличал за это.

Нарисованная нами картина обладает достоинствами, необходимыми для хорошей научной гипотезы, в том числе историческими[1307]:

1) Она опирается на фактический материал. Если мы предложим иную модель деятельности Иисуса, значительная часть материала просто выпадет, и нам придется отнести его к творчеству тех или иных гипотетических (иначе говоря, воображаемых) раннехристианских общин, — подобно тому, как неисправный компьютер разбрасывает файл по всей своей памяти. Начав с того, с чего мы начали, проследив этот ход мысли в пророческой деятельности Иисуса и Рассказах, отражающих Его склад ума, мы пришли к заключению: огромная часть материала имеет когерентный смысл;

2) Она проста и экономна. Она просто и естественно объясняет место Иисуса в бурном мире иудаизма I века. Я вполне допускаю, что кому–то обрисованный мною образ Иисуса не понравится. Однако я не могу себе представить, что его аргументированно объявят исторически неправдоподобным.

Остается третий критерий: способна ли наша гипотеза пролить свет на более широкий спектр данных? Об этом мы еще поговорим.

Важно посмотреть, как работает гипотеза при анализе конфликта Иисуса с современниками. Если революционные Рассказы, — а Рассказ о Царстве, согласно нашему анализу в трех последних главах, был чрезвычайно революционным, — вызывали несогласие и гнев, этот гнев должен быть направлен против тех их мест, которые бросали вызов ключевым мировоззренческим символам. Здесь возникают и другие вопросы, например: какую роль Иисус отводил себе в событиях, надвигающихся на Израиль? С ответом нам придется пока подождать. Сначала обратимся к символам, характерным для пророческой деятельности Иисуса.

Глава 9. Символ и спор