Третье. Эта книга основана, главным образом, на синоптических Евангелиях. Как быть с Евангелием от Иоанна?[4] Ученый, который большую часть времени работает над Павлом и синоптиками, похож на человека, который часто взбирается на Альпы, но слышит иногда рассказы о Гималаях. Я знаю: есть много гор, на которые я еще не восходил, на которых и риска, и восторга, и новых видов может быть больше, чем там, где я привык бывать. Я надеюсь когда–нибудь вскарабкаться и на них и прошу снисходительности у тех, кому жаль, что в путеводителе по Альпам не сказано об их старших собратьях. Диспут, в который я надеюсь своей книгой внести вклад, ведется с опорой почти исключительно на синоптиков. Даже если это и недостаток, читатели, возможно, скажут спасибо, если книга получит пределы.
Четвертое. Сказанное мной в предисловии к NTPG о второстепенной литературе еще уместнее здесь. Количество современных работ по Иисусу и Евангелиям поистине колоссально. Любая серьезная попытка вести диалог хотя бы с небольшой ее частью неизбежно выльется в безбрежное море примечаний. Приходится выбирать собеседников, ссылаясь на остальных лишь там, где это необходимо для аргументации. Если же пытаться учитывать все, что было опубликовано до момента сдачи книги в печать, то в печать ее не сдашь никогда. Поэтому я прошу извинения у тех коллег, труды которых я не смог обсудить подробнее.
Пятое. На анализ некоторых высказываний у меня иногда уходило несколько страниц. Вместе с тем рассмотрение целых эпизодов, бывало, занимало и меньше места. Я не пытался этого избежать, — иначе пришлось бы либо говорить о конкретных высказываниях меньше, чем нужно для аргументации, либо увеличивать анализ эпизодов до размеров монографии. Быть может, перед авторами, как перед тем хозяином виноградника, стоит дилемма: если работники, как кажется, заслуживают разной платы, платить им одинаково или нет? Аргументация в целом, вроде бы, получилась вполне пропорциональной, но о некоторых ее частях этого не скажешь. Что есть, то есть.
Шестое. Относительно метода. При экзегетическом анализе высказываний Иисуса существует, конечно, опасность вычитать из них больше, чем они в себе заключали. Но есть и противоположная опасность, порой посерьезнее. Ведь задача историка при интерпретации текста не сводится к тому, чтобы дать точное значение слов и предложений. Необходимо выявить ассоциации, которые вызывали слова и образы в своем контексте. Подобно антропологам, одновременно изучающим язык и культуру, мы должны учиться слышать в словах и фразах больше, чем позволяют словарные определения. Одно небольшое высказывание может оказаться подобным подзорной трубе, через которую виден большой и сложный мир. Люди, которые, будь то из педантизма или позитивизма, возражают против такой возможности, уподобляются тем, кто говорит, что внутри подзорной трубы не уместятся дома, луга и корабли.
Седьмое. В книге материал расположен в тематическом порядке, а не в соответствии с хронологией синоптиков. Поэтому повторений было не избежать. Например, притча о винограднике обсуждается несколько раз в связи с разными вопросами. Альтернативой было повторение другого рода, — скажем, говорить о «Царстве Божьем» одно и то же в связи с каждой новой группой текстов. По моей задумке, каждая глава как бы прозрачным слоем наложена на карту или картину. Я хотел, чтобы на эту картину, очерчиваемую в начале части II, читатель мог смотреть сразу сквозь все слои, хотя ради ясности их пришлось добавлять по одному.
Восьмое. В NTPG я доказывал: многие евреи I века считали, что они во всех смыслах этого слова находятся «в плену»[5]. Как видно из приведенных ссылок, в этом мнении я не одинок. Многие ученые и при личной встрече, и в своих работах советовали мне не оставлять этого тезиса[6]. И все же некоторые с ним не согласны. Я бы не хотел снова заниматься подробными доказательствами и лишь призываю критиков задуматься: поверил бы вдумчивый еврей I века, что обетования Исайи 40–66 или Иеремии, Иезекииля, Захарии уже исполнились? Что мощь язычества сломлена? Что ГОСПОДЬ вернулся на Сион? Что завет обновлен, а грехи Израиля прощены? Что свершился долгожданный «новый исход»? Что Второй Храм — истинный, окончательный и совершенный? Другими словами, что плен и вправду позади? По–моему, максимум, что у нас есть в этом смысле, — это грандиозные библейские образы в 1 Макк 3:3–9, примененные к победе Иуды Маккавея. Многие книги этого периода выражают сомнение, что Второй Храм — такой, каким должен быть. Некоторые даже не считают его богоданным[7]. В кумранских текстах кумраниты предстают как тайный авангард подлинного возвращения из плена. Подтекст данного утверждения очевиден: остальной Израиль до сих пор находится в плену.
Я не хочу сказать, что в данный период плен служил взятой из прошлого иллюстрацией, примером того, как может действовать ГОСПОДЬ. Не был плен и просто идеей, типом, образом, полезным для разработки сотериологии, которая «на самом деле» состоит в чем–то еще. Дело в другом. В центре еврейской эсхатологии периода Второго Храма была надежда: хотя случившееся в вавилонском плену (т. е. торжество язычества над Израилем вследствие грехов последнего) еще остается господствующим положением дел, ситуация изменится. Проблему в понимании создает то, что христиане часто думают, будто Библия предлагает вневременную и неисторическую систему спасения. В свою очередь, раввины после 135 года придерживались неэсхатологического подхода. Между тем евреи периода Второго Храма мыслили очень конкретно. И если мы как историки исследуем период Иисуса, то эту конкретность мышления во избежание анахронизма обязательно надо учитывать. В настоящей книге я следую именно такому подходу. Его сила, в частности, в том, что он прекрасно объясняет многие предания об Иисусе. Отмечу: когда я говорю о «конце плена» и тому подобных вещах, то не пытаюсь свести все к единой схеме. Я использую это выражение во многом для краткости, желая привлечь внимание к еврейской надежде периода Второго Храма, — надежде, имеющей сложную структуру и много слоев, — что Бог Израиля снова будет действовать в его истории.
IV
Невозможно отблагодарить за помощь всех, кто помогал мне многие годы, пока я писал эту книгу. Однако о некоторых людях, перед которыми я в долгу, сказать необходимо.
Когда я писал в Оксфорде докторскую диссертацию, моим учителем был Джордж Кейрд (Caird). Тогда мы не разговаривали об Иисусе, — только о Павле. Но впоследствии я серьезнее занялся Евангелиями, и именно его книжка «Иисус и еврейский народ»[8] дала мне ключ к свежему подходу. Я начал развивать эти мысли, но, к сожалению, мы лишь раз обменялись письмами, — его постигла трагически ранняя смерть. Конечно, он согласился бы не со всеми моими выводами, но без его трудов они были бы невозможны.
Нет с нами больше и другого выдающегося исследователя — Бена Мейера (Meyer). Читатель легко увидит его влияние на меня. Он умер после долгой болезни. Известие о его смерти застало меня, когда я уже заканчивал книгу. Его труды, дружба, поддержка, личный пример и совет останутся как замечательное наследие христианина–ученого.
Профессор Чарли Моул (Moule) любезно читал многое из того, что я писал долгие годы, включая различные части этой книги. Его замечания всегда были тонкими, умными, полными эрудиции и очень полезными даже там, где я по–прежнему с ним не согласен. Епископ Роуэн Уильямс (Williams) обсудил со мной большинство принципиальных вопросов, когда мы в конце 1980–х годов совместно вели семинар, посвященный Иисусу. Вижу, что многому я у него научился. Подозреваю, что еще многое я перенял бессознательно. Профессор Оливер О'Донован (O'Donovan) годами обсуждал со мной самые разные вопросы, делясь мудростью и знаниями, которые по крайней мере для меня были бы иначе недоступны. Преподобный Майкл Ллойд (Lloyd) и доктор Брайан Уолш (Walsh) также много раз обсуждали со мной тему настоящей книги. Их помощь и поддержка были бесценны. Его преподобие Хью Уайбрю (Wybrew), в ту пору настоятель собора св. Георгия в Иерусалиме, предоставил мне комнату в своей квартире. Летом 1989 года, когда я писал первый набросок книги и NTPG, он поддерживал меня радостной дружбой и советом. Большие части текста были на этой стадии прочтены профессорами Полом Ахтмайером (Achtemeier) и Ричардом Хейзом (Hays), а также доктором Френсисом Уотсоном (Watson). Все они предложили очень ценные замечания.
Мое пребывание в Иерусалиме стало возможным благодаря щедрости Leverhulme Trust, без чьей финансовой поддержки эта работа не могла бы быть написана так, как надо. Я также благодарен Оксфордскому университету и Вустер–Колледжу за предоставленные мне в 1989 и 1993 годах годичные отпуска. Именно тогда была сделана значительная часть весьма трудоемкой работы. Я благодарен преподобному Майклу Ллойду, преподобному Эндрю Муру (Moore), а также доктору Сьюзен Гиллингем (Gillingham). В мое отсутствие они проследили за различными аспектами моей работы.
Большую и разнообразную помощь мне оказали и другие друзья и коллеги. Некоторые читали и комментировали различные части этой книги. Это в первую очередь доктора Энтони Камминс (Cummins), Эндрю Годдард (Goddard), Сильвия Кисмаат (Keesmaat), Торстен Мориц (Moritz), Питер Хед (Head), преподобный Гран Лемаркан (LeMarquand), профессор Уолтер Уинк (Wink). Некоторые обсуждали проблемы со мной публично. Это в первую очередь профессора Маркус Борг (Borg), Колин Браун (Brown), Кристофер Роуленд (Rowland), Эд Сандерс (Sanders), Доминик Кроссан (Crossan), Джон Ричиз (Riches), Пола Фредриксен (Fredriksen), Джон П. Мейер (Meier), Элизабет Шюсслер Фьоренца (Schussler Fiorenza). Конечно, никто из них не несет ответственности за результат. Некоторых огорчит, что я недостаточно прислушался к их совету. Всем им я выражаю глубокую благодарность.