bèma) — помосте, возводившемся для этого случая на мощеной площадке у входа во дворец Ирода. Согласно Иосифу Флавию, представители императорской власти принимали там просьбы от участвующих в тяжбе и судили заключенных в присутствии «первосвященников и самых влиятельных и известных граждан».
Иисуса передают римлянам
Давайте последуем за евангелистом Иоанном. В пятницу 14 Нисана, около 6 часов утра, Иисуса привели во дворец. Стремясь избежать ритуальной нечистоты, делегация во главе с Ханнаном и Каиафой отказалась войти в бывший дворец Ирода. Ведь в жилище римского идолопоклонника всегда мог найтись какой-нибудь предмет, способный сделать иудея нечистым. Первосвященники и их помощники, которым предстояло днем руководить закланием пасхальных агнцев, не могли подвергать себя такой опасности, соприкасаясь с язычниками.
Пилат видит делегацию, стражников и узника, связанного подобно опасному преступнику. Самый могущественный человек в Иудее выходит навстречу, одетый в белую тогу с красным подбоем. Он ни в коем случае не собирается угождать этим первосвященникам и быть им в чем-то обязанным. И уж тем более не хочет, чтобы его к чему-либо принуждали. Если и придется вынести смертный приговор, то только после соответствующего суда по римским законам.
В то время как стражники вводят Иисуса во дворец, Пилат с нетерпением спрашивает первосвященников: «Какое обвинение вы предъявляете этому человеку?» Первосвященники излагают свои претензии и выдают Иисуса за политического агитатора и главаря мятежников: «Мы считаем, что этот человек вносит смуту в наш народ: он мешает платить дань кесарю и называет себя Мессией, царем». Они скрывают религиозную подоплеку своих обвинений, напирая на политические мотивы преступлений, караемых по римским законам смертью. Первосвященники опасаются придать огласке свои реальные претензии, имевшие как религиозный, так и экономический характер. Именно такая уловка лежит в основе дела Иисуса.
Этот человек, объясняют они, потомок Давида, Он хочет восстановить в Иудее царскую власть, наподобие той, которую ранее осуществляли цари из династии Хасмонеев и Ирод Великий. Тем самым Он бросает вызов императору, который упразднил эти местные царства. Чтобы добиться приговора, Каиафа рассчитывает на свои прекрасные отношения с Пилатом. Он предоставляет ему жертву и законное основание — угроза общественному порядку. Разве префект сможет отвергнуть столь добрую услугу?
Начало римского суда
Пилат возвращается во внутренние покои дворца. Он следует римской процедуре экстраординарного процесса (cognito extra ordinem), которая применялась и на Востоке. В соответствии с ней, чтобы избежать любого давления, суд должен проходить в закрытом режиме, а решение выносится публично. Выслушав обвинения первосвященников и слова подсудимого в свою защиту, правитель в окружении заседателей огласит затем на помосте приговор, который будет немедленно и без права обжалования приведен в исполнение. При подобной процедуре уголовного процесса не положено ни адвокатов, ни обвинителей.
Таким образом, предстоит выяснить, был ли Иисус лидером национально-освободительного движения и хотел ли Он выдать себя за царя. А такие действия подпадали под обвинение в преступлениях против римского народа, подлежащих смерти. К подсудимому применялся Lex Julia de majestate — закон, карающий за преступления против императорского величия. Со времен императора Августа этот закон распространялся и на любые попытки мятежа.
Диалог проходит на греческом языке, который Иисус, вероятно, немного знал. Тем не менее при этом присутствует переводчик. Пилат сразу же прямо спрашивает узника, Он ли царь иудейский? Иисус, не знающий, что о нем сказали первосвященники, отвечает вопросом на вопрос: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» (Ин. 18:34). Пилат говорит: «Разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?» (Ин. 18:35). Римский префект нетерпелив, он не собирается терять времени. Иисус отвечает загадочно: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались [боролись] бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18:36). Пилат, не понимая, снова спрашивает: «Итак, Ты Царь?» (Ин. 18:37). Это единственное, что его интересует. Иисус отвечает: «Ты говоришь, что Я Царь» (Ин. 18:37). Иисус не опровергает и не подтверждает вопрос. Если Он и царь, то царь в другом смысле. Матфей, Марк и Лука приводят один и тот же ответ Иисуса, смысл которого: «Это ты так говоришь» (Лк. 23:3). Далее Иисус объясняет: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин. 18:37).
Пилат ничего не понимает в этих онтологических[51] тонкостях. Культурная пропасть отделяет его от Иисуса. Он резко спрашивает: «Что есть истина?» (Ин. 18:38). По правде говоря, Пилату все равно, что это за странное царствие. А его вопрос «Что есть истина?» — это не продолжение философской дискуссии, а просто отказ что-либо понимать.
Префект, конечно, слышал о мессианских ожиданиях иудеев, которые в его понимании путаются со стремлением к национальной независимости. Он знает, что часть народа надеется на приход царя, называемого Мессией, который восстановит суверенитет Израиля. Ему известно, как безжалостно правитель Сирии Публий Квинтилий Вар подавлял восстания самопровозглашенных царьков: сына Езекии Иуды, бывшего раба Симона и пастуха Атронаха. Он знает, что вслед за ними Иуда Галилеянин поднимал крестьян севера на протест против налоговой переписи легата Сирии Квириния. Да, иудейские мессии с их претензиями на царствование могут быть опасными смутьянами.
Тем не менее Пилат понимает, что Иисус не вожак и не военачальник. Именно по этой причине он не отдает приказа искать Его сообщников. Он убежден, что имеет дело с идеалистом или с ясновидящим, то есть с человеком, который не сделал ничего плохого и не имеет политических притязаний. Похоже, Пилат ничего не знал об энтузиазме толпы, которая несколько дней назад прославляла Иисуса как «царя Израиля» с пальмовыми ветвями, символами победы в руках. В то же время он понимает, что Ханнан и Каиафа его обманывают. Это чисто иудейские дела, до которых ему нет никакого дела. Пилат в затруднении. Он не забыл про прошлогоднее унизительное дело с золотыми щитами… Если он сейчас поддастся, то его сочтут слабым.
К тому же жена Понтия Пилата слышала об этом добром человеке Иисусе. (Такую информацию сообщает нам Матфей; эти сведения он, видимо, получил во время своего расследования в Иерусалиме.) Ей приснился вещий сон, о котором она рассказала своему мужу. А он при всей своей показной неустрашимости крайне суеверен. Пилат говорит первосвященникам: «Я никакой вины не нахожу в Нем» (Ин. 18:38). И хочет прекратить дело за отсутствием состава преступления. «Но они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места», — пишет Лука (Лк. 23:5).
У Ирода Антипы
Префект решает воспользоваться случаем. Если Иисус пришел из Галилеи, то Он находится под властью Ирода Антипы. А тот приехал сейчас в Иерусалим на Пасху. Почему бы не отослать к нему узника? Иоанн опускает это обстоятельство, о нем повествует только Лука. Пилат не отказывается от ведения дела. Он не передает Иисуса на суд тетрарха, который, находясь в Иерусалиме, является частным лицом. Он просто попросит Ирода высказать свое мнение. Остроумная идея! Таким образом Пилат отдает дань власти этого правителя, большого друга Тиберия. И в то же время избегает давления со стороны первосвященников. Узника отводят во дворец Ирода Антипы, убийцы Иоанна Крестителя. Его резиденция находилась в Старом квартале, на полпути между дворцом, где остановился римский правитель, и Храмом.
Обвинители Иисуса вынуждены следовать за ним, чтобы высказать свои претензии. Ирод Антипа давно хотел увидеть Иисуса. Сколько раз он приказывал своей полиции найти Иисуса в городах и селениях своей тетрархии! И вот наконец Он здесь, в его власти. Ирод донимает Иисуса вопросами, желая увидеть, как Тот совершит одно из чудес, которыми славился.
Иисус остается бесстрастным. Его молчание раздражает тетрарха, и он решает отправить Иисуса обратно к Пилату, переодев в «великолепную» белую одежду, поскольку Иисус провозглашает себя царем. Мнение Ирода абсолютно ясно. Этот так называемый царь — сплошная видимость. А тот факт, что Он не сотворил никакого чуда, доказывает, что Он — мошенник! Более того, Ирод не хочет ни в чем противоречить Пилату, который признал Иисуса невиновным. И в качестве ответной любезности направляет ему узника обратно.
Отныне неприятная память о деле со щитами предана забвению. «И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, — пишет Лука, — ибо прежде были во вражде друг с другом» (Лк. 23:12). Пилат также заинтересован в примирении с Иродом. Для них обоих было важно извлечь из этого дела политическую выгоду.
Глава шестнадцатаяКонец судебного процесса
Варавва
Пилат обзавелся другом и сделал гадость первосвященникам. Что же предпринять дальше? И ему приходит в голову идея предложить сделку Ханнану и Каиафе. По традиции на Пасху полагалось помиловать узника по волеизъявлению народа. И, похоже, этот местный обычай признавался римлянами.
Пилат знает, что в тюрьме крепости Антониa содержится печально известный преступник по имени Варавва, или Бар Абба (по-арамейски Bar Abba, что можно перевести как «сын отца» или «сын господина»). Согласно некоторым евангельским рукописям, у Бар Аббы также было имя Иисус. Так почему бы римскому префекту не предложить народу выбрать между Иисусом Назореем и Иисусом Бар Аббой? А тот, как указывает Иоанн, был, скорее всего, разбойником. Во времена Иисуса в сельской местности, а во время больших праздников и в Иерусалиме часто случались беспорядки и грабежи. В стране было неспокойно. Варавва был одной из тех личностей, не признающих ни веры, ни закона, от которых добропорядочные иудеи хотели бы избавиться. По словам Луки, «Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство» (Лк. 23:19).