ым Мессией. Подобные притязания могли бы объяснить, почему на многих его монетах изображена звезда, в точности соответствующая пророчеству Валаама.
Второй текст еще более удивителен: в нем рассказывается о прибытии в Иерусалим персидских волхвов. Их вела туда новая, только что появившаяся на небе звезда, но затем она вдруг исчезла. Ирод посылает за волхвами и дает им эскорт, наказав им найти новорожденного ребенка. По дороге звезда исчезает, и они поворачивают назад. Волхвы покидают Иудею, пообещав Ироду вернуться, если вновь обнаружат звезду. Проходит год. Недовольный царь созывает священников, чтобы спросить их об истинном значении звезды. В ответ они повторяют пророчество Валаама о приходе Мессии. Но как разыскать этого будущего царя? Один из священников предлагает переписать всех детей мужского пола, родившихся в Иудее с момента прихода волхвов, и убить их. Ирод следует совету и отдает приказ убить всех младенцев. Плача и причитая, священники рассказывают ему, что Мессия должен родиться в Вифлееме: «Даже если ты не смилостивишься над своими слугами, убей детей в Вифлееме, а остальных отпусти». Что и было сделано.
Можно было бы увидеть в этом рассказе ловкое добавление от более позднего христианского автора. Но только если не принять во внимание, что в повествовании ни разу не упоминается младенец Иисус. Впрочем, славянский отрывок Иосифа Флавия содержит и другие отличия от Евангелия. Тот факт, что в нем говорится о ребенке, родившемся без отца, все же наводит на мысль о христианском или иудео-христианском влиянии. Что же касается избиения невинных, то оно вполне могло ограничиться 10 или 15 младенцами. В одном из еврейских апокалиптических повествований, написанном вскоре после смерти Ирода, говорится, что тиран уничтожил не только знатных людей, «но и стариков и молодых без пощады». Был ли то намек на трагедию в Вифлееме?
Звезда волхвов
Еще один факт — и в данном случае абсолютно научный — подтверждает евангельское повествование. 17 декабря 1603 г. в Праге Иоганн Кеплер наблюдал очень яркое сочетание Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб. Их кажущаяся встреча создавала на небе видимость объемистой звезды, видимой невооруженным глазом. 9 октября 1604 г. к этим двум планетам присоединился Марс. Путем вычислений Кеплер установил, что такое же явление происходило в 7 г. до н. э. Он несколько раз перепроверил свои расчеты и пришел к выводу, что Вифлеемская звезда была природным явлением и что Иисус родился не в 1, а в 7 г. до н. э.
Само собой, эти расчеты были повторены современными астрономами; они подтвердили планетарные движения Юпитера и Сатурна. В семитских странах Юпитер олицетворял суверенное господство. Сатурн и созвездие Рыб символизировали Израиль. Отсюда и идея волхвов-астрологов, имевших, вероятно, еврейское происхождение, что такое сочетание предвещает скорое явление мессии среди еврейского народа.
Для объяснения появления звезды в Евангелии от Матфея рассматривались и другие астрономические явления: комета, взрыв сверхновой звезды… Но ни одна из этих гипотез не была более убедительной, чем сочетание двух небесных тел, произошедшее в 7 г. до н. э.
Рассказ Луки
Перейдем к рассказу Луки. Он основан на традиционном предании, исходящем от Марии, матери Иисуса. Рассказ начинается в селении Назарет: архангел Гавриил объявляет Марии, обрученной с Иосифом, что она зачнет и родит сына. Мария недоумевает: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» Тогда Ангел сказал ей: «Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк. 1:34–35).
Этот текст дал повод для толкования, которое, конечно же, не соответствует замыслу Луки. Вопрос Марии: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» совсем не означает: «Ведь я еще не делила ложе с мужчиной». Как могла собирающаяся замуж девушка удивиться тому, что у нее родится ребенок? Но у евреев обручение, длившееся около года, было не просто обещанием жениться. Согласно философу и богослову Филону Александрийскому, оно имело такую же силу, что и брак. Но сожительство (nissouïn) было строго запрещено. Если в течение этого периода невеста становилась неверной, она считалась прелюбодейкой и подлежала побиванию камнями. Так что Лука имел в виду нечто иное. Слова Марии говорят об иных жизненных планах, они означают: «Мне нельзя приближаться к мужчине, ибо я дала обет не знать мужчины». Евангелист представляет нам Марию как посвященную Богу девственницу, которая намеревается таковой оставаться.
Лука продолжает: «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город. Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына Своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице». (Лк. 2:1–7).
Эти слова создают серьезную проблему, поскольку речь идет об исторической обоснованности переписи. Сразу отметаем идею всеобщей переписи по указу Августа. Такая мера не соответствует действительности, даже если мы сегодня и знаем, что в Римской империи начиная с 12 г. до н. э. проводилось множество мероприятий, связанных с налогообложением. Еще большую путаницу вызывает тот факт, что Публий Сульпиций Квириний прибыл в Сирию только в 6 г. н. э., «чтобы творить суд и оценить все имущество населения» (как писал о нем Иосиф Флавий). И там провел перепись, чтобы передать провинцию Архелая под прямое управление Рима. Значит, речь идет не о той переписи, о которой говорит Лука.
По этому поводу было пролито немало чернил. Например, этому посвящено более трети книги Артура Лота «Иисус Христос в истории». Но, в конце концов, неважно, ошибся или нет Лука в имени организатора переписи. Разве можно представить, что он придумал всю эту административную процедуру с единственной целью — чтобы Мария родила в Вифлееме, на родине Давида, и тем самым подтвердила пророчество Михея? Назорейское происхождение Иисуса куда важнее пророчества Михея, которое никогда не считалось четким свидетельством мессианских ожиданий.
Еще одна сложность заключалась в том, что римские переписчики обычно не требовали от жителей возвращаться при переписи к месту рождения. Но это нельзя считать общим правилом. В египетском папирусе начала II в. прямо говорится о подобной обязанности. Иосиф, как глава потомков Давида в Назарете, мог почувствовать себя обязанным отправиться туда, откуда пошел род Давидов. Все это вполне возможно.
Пещеру в Храме Рождества Христова в Вифлееме, куда в наши дни стекаются толпы паломников, можно с достаточно большой вероятностью считать местом рождения Иисуса. Это место уже было известно Иустину Философу в 150 г. н. э. и теологу Оригену в начале III в. Можно предположить, что именно там зародилась столь древняя традиция, и начиналось всё с первых посещений пещеры Марией и «братьями Господа» совместно с апостолами.
Непорочное зачатие
Остается вопрос о непорочном зачатии Иисуса, на который историк, конечно же, не может дать ответа. Здесь мы соприкасаемся с неизбывной христианской традицией, основополагающим признаком веры, особым знаком Воплощения Сына Божия. Согласно Апостольскому Символу веры (II в.), Иисус, «единственный Сын» Божий, был «зачат от Святого Духа» и «рожден от Девы Марии». Согласно Никео-Константинопольскому Символу веры (IV в.), Он был «единственным Сыном Отца, рожденным прежде всех времен», «рожденным, а не сотворенным», «Духом Святым он воплотился от Девы Марии и стал человеком».
Эти утверждения относятся к области чудесного, как и Воскресение Христа. Они предполагают божественность Иисуса, Который своим рождением и смертью избежал общей для всех людей участи. Задача историка здесь сводится к изучению происхождения и основ такой веры. В какие времена эта вера возникла? Можно ли связать ее с еврейской средой или она ей совершенно чужда?
Здесь следует подчеркнуть два факта. Первый заключается в том, что невозможно свести девственное зачатие Иисуса к одному из древних мифов, повествующих о рождении героев или богов. Все эти легенды о спустившихся с небес существах или о телесной близости женщины с богом или мужчины с богиней не имеют к тому никакого отношения. В Новом Завете Мария представлена как единственный источник человеческого происхождения Иисуса, но нигде не говорится, что Бог — его биологический отец. Речь здесь идет о новом творении, а не о богосупружестве или теогамии[56]. А это уже так далеко от языческой мифологии.
Второй факт заключается в том, что девственное зачатие считалось в те времена столь же неправдоподобным, как и сегодня. Оно противоречило культурному контексту Ветхого Завета, где девственность воспринималась как нечто отрицательное. Именно потому обет Марии о вечной девственности (как он представлен в Евангелии от Луки) долгое время считался несовместимым с иудейским менталитетом, сводившим роль женщин лишь к продолжению рода. А потому имелись основания полагать, что все это — позднейшая выдумка. Вплоть до того дня, когда в одном из кумранских свитков не обнаружились упоминания об обетах целомудрия, возможных даже в браке. «Если девушка дала обет девственности без ведома отца, он может освободить ее от клятвы. В обратном случае он и его дочь связаны этим обетом. Если замужняя женщина дает такой обет без ведома мужа, он может объявить клятву недействительной. Если же он согласится на такую меру, то оба обязаны ее соблюдать». Это помогает нам понять удивление посвященной Богу девственницы Марии при известии архангела Гавриила: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» и удивление Иосифа, наследника рода Давидова, который думал тайно отречься от нее.