Мария обращается к слугам на свадьбе: «Что скажет Он вам, то сделайте!» Иисус, находясь на расстоянии, отдает слугам два приказа: сначала наполнить водой до краев большие кувшины, предназначенные для очищения, а затем вычерпать из них содержимое и отнести вино распорядителю пира — по еврейском обычаям это друг или родственник семьи. Тот пробует вино и шутливо говорит жениху: «Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе» (Ин. 2:10).
Мессианская свадьба Бога со своим народом
Некоторые комментаторы сомневаются в историчности этого эпизода. По их мнению, речь идет об аллегорическом повествовании. Разве такое чудо не потрясает при нашем рационалистическом подходе ко всему?
Однако рассуждать подобным образом — значит ничего не понимать в Евангелии от Иоанна, единственном, где рассказывается об этом эпизоде. А также не разуметь и логики самого Иоанна. Он одновременно и историк, и богослов. Он умеет различать небесные знаки в делах и поступках мирских и извлекать из реальности ее скрытый глубинный смысл. Вся система его мышления основана на двойном подходе — оценке истории событий и смысла, который из них проистекает.
Свадьба в Кане, в понимании Иоанна, — это «знак», а не символ. Знак подразумевает нечто понятное и реальное, что необходимо осознавать с точки зрения высшей, духовной истины. Иоанн опирается на достоверные детали, которые, вместо того чтобы быть объединенными в целостное повествование, изолированы и толкуются в более возвышенном смысле. Отсюда и полный намеков характер повествования. Мы никогда не узнаем ни имен жениха или невесты, ни родственных связей с Иисусом и Его семьей. Ни того, почему это Мария первой заметила, что вина не хватает. Евангелист умалчивает даже о главных персонажах — невеста не появляется вообще, а жених едва упоминается.
Если бы Иоанн хотел написать аллегорическую историю, подобную искушениям в пустыне и происходящую вне пространства и времени, он не старался бы привязать действие к конкретному месту. Жених и невеста практически исчезают из поля зрения потому, что Иоанн, отталкиваясь от реалий скромных деревенских свадеб (на которых он присутствовал), задумал превратить в жениха самого Яхве, источник всех милостей, а в невесту — Марию, воплощающую образ Сиона и веры Израилевой. В понимании евангелиста свадьба в Кане возвещает о предсказанном пророками небесном пире последних времен, о радости Спасения и Благой Вести.
Позже, в своих притчах, Иисус также будет прибегать к образу свадебных пиров, чтобы изобразить Царство Небесное. В примере со свадьбой в Кане уже намечается совершенно другой подход в сравнении с пламенным и высокопарным учением Крестителя. Бог Иисуса — это не Яхве-мститель, а Бог любви и милосердия. И этот эпизод предвещает пока еще едва ощутимый разрыв между двумя людьми, Иисусом и Иоанном Крестителем.
Евангелист подробно говорит о сосудах, упоминающихся в рассказе: «Было же тут шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского, вмещавших по две или по три меры» (Ин. 2:6), то есть от 360 до 540 л. Это конкретные и по-своему важные детали: сосудов шесть, а не семь, то есть не идеальное число, и сделаны они из камня — все это символизирует несовершенства древнего Израиля и писаний Закона. По мнению Иоанна, Иисус намеренно использовал именно эти каменные водоносы, а не глиняные кувшины, имевшиеся в Его распоряжении. Превращение воды в вино становится символом преемственности между старым и новым Израилем. Так что, как мы видим, история и богословие у Иоанна тесно связаны между собой.
В конце концов, историк может сказать, что в Кане действительно произошло нечто необычное. И это подтверждает очевидец, евангелист Иоанн. Все остальное — вопрос веры.
Кто же был свидетелем чуда? Распорядитель пира лишь удивился прекрасному качеству вина. Слуги, те все видели и понимали, но нам не известно, что они по этому поводу сказали. Мария и ученики также знали о чуде. Иисус, пишет Иоанн, «явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его» (Ин. 2:11). До этого момента они следовали за Ним только потому, что Креститель назвал Его «Тем, Кто грядет». Показательным действием в Кане Иисус подтвердил перед ними свою миссию. Симон-Петр, его брат Андрей, Иоанн, Филипп и Нафанаил уверены — они обрели Мессию.
Капернаум
После этого эпизода Иисус, Его мать, Его «братья» и ученики отправились в Капернаум, где Симон-Петр жил в доме своей тещи. Расположенный на северо-западном берегу Геннисаретского озера Капернаум (на иврите Kfar Naüm — «селение пророка Нахума») насчитывал не более 500–600 жителей.
Во времена Иисуса — это деревня рыбаков и земледельцев, выращивавших оливки и виноград. Экономика тех мест основывалась на том, что можно было выловить в озере и вырастить в Геннисаретской равнине. Жители Капернаума были благочестивыми иудеями.
В результате раскопок, проведенных в 1968–1985 гг. двумя францисканскими священниками В. Корбо и С. Лоффреда, были обнаружены остатки небольшой восьмиугольной базилики, датируемой V в. А под ее руинами — дом Симона-Петра. Все археологические данные свидетельствуют в пользу подлинности находки. С незапамятных времен это место почиталось как дом предводителя апостолов. Именно в нем Иисус обосновался в Галилее. (Трогательная деталь: во время раскопок там были обнаружены рыболовные крючки.) Однако во время Своего первого посещения Капернаума Иисус пробыл там всего несколько дней. Приближалась Пасха, и Он решает отправиться со Своими пятью учениками в Иерусалим.
Глава пятаяИерусалим и иудейское служение
Храм
Иерусалимский храм иногда включают в список семи чудес древнего мира. Здание в греческом стиле, покрытое со всех сторон толстыми золотыми пластинами, отражало солнечные лучи с такой силой, что паломникам приходилось отводить глаза. Уникальный город с необычайной судьбой, Иерусалим сиял, как драгоценный камень, на фоне окружавших его холмов цвета охры. Город, опоясанный зубчатыми стенами и укрепленными башнями, был построен здесь, чтобы контролировать единственный в регионе источник Гихон. В VII в. до н. э. царь Езекия прорыл 553-метровый туннель, чтобы отвести его воды к Силоамскому водохранилищу. Этот туннель существует по сей день.
При царе Давиде скромный городок с тысячей жителей стал столицей объединенных царств Иудеи и Израиля. В 967 г. сын и преемник Давида царь Соломон решил построить здесь храм, в котором бы постоянно хранилась святыня — Скрижали Завета. Это первое сооружение было сожжено царем вавилонским Навуходоносором в 586 г. до н. э. Тогда же исчез Ковчег Завета[23]. В 538 г. до н. э. Кир Великий, правитель Персидской империи, разрешил евреям вернуться из изгнания. Вскоре после этого началось строительство Второго Храма. Он был завершен только в 516 до н. э. Здание оставалось скромным по размерам. Именно Ирод Великий в 19–18 гг. до н. э. решил заменить его самым грандиозным религиозным сооружением в мире, в пять раз превышавшим площадь Акрополя!
Царь не пожалел средств. Колоссальные каменные плиты — некоторые блоки, по оценкам, весили 500 т — легли в основу огромной эспланады. Нижние 14 рядов сохранившейся западной стены (известна сейчас как Стена Плача) составляют лишь малую часть этой конструкции.
Храмовый комплекс имел форму неправильного прямоугольника с периметром 1550 м. Он состоял из двух частей: внешней ограды, где была построена эспланада, и собственно святилища. Огромные лестницы поднимались к эспланаде, которая сама была разделена на несколько площадок. Туда вели девять облицованных золотом ворот. Первый и самый большой двор — Двор язычников (goyim), то есть неевреев, мог вместить тысячи евреев и язычников. На юге находился Царский притвор, самое большое из окружающих двор зданий. На востоке — длинный Притвор Соломона.
Пересекая Двор язычников, можно было войти в ограду Храма. Вход туда разрешался только евреям. Затем подняться по нескольким ступеням на центральную террасу и к внутренним помещениям, в которые вели девять дверей, отделанных золотом и серебром. Самая роскошная из них была украшена коринфской бронзой.
Внутри находился Женский двор. Пересекая его по лестнице из 15 полукруглых ступеней, вы оказывались перед Вратам Никанора с позолоченными и посеребренными створками. Врата были настолько тяжелы, что для их открытия требовались усилия 20 человек. Через них евреи попадали во Двор Израиля для участия в жертвоприношениях, которые заканчивались «вечной жертвой» — ежедневным закланием двух агнцев во спасение народа Израилева. После заклания и снятия шкур, которые отходили священникам, животных вместе с внутренностями сжигали.
Только жрецы проникали в само Святилище — построенное в греческом стиле высокое квадратное здание со стороной 50 м. Внутри оно делилось на три помещения: притвор, Зал Святилища и «Святая святых» с алтарем для воскурения благовоний. Справа от алтаря стоял семисвечник (ménorah), слева — Стол хлебов предложения (с двенадцатью хлебами, символизирующими двенадцать древних колен Израилевых). И, наконец, «Святая святых» (débir), отгороженная тяжелой завесой. Там уже не было Ковчега Завета, но это место символизировало тайну пребывания Всевышнего среди своего народа. Первосвященник входил в «Святая святых»[24] лишь раз в год, в День искупления, или Судный день (Йом Кипур). Ему полагалось получить там отпущение грехов за все нарушения Божественного закона, совершенные народом.
Торгующие в Храме
Иисус с отроческих лет посещал Святой город. На каждый из великих праздников туда стекались огромные толпы паломников. Жители Иудеи, Галилеи, Переи и Гауланитиды приходили пешком. Они смешивались с толпами людей из диаспоры: иудеями, новообращенными или просто богобоязненными. В это время население города увеличивалось в три-четыре раза, с 35–40 тысяч до более чем 150 тысяч человек. Возле храмовой эспланады разворачивались рынки. Паломники могли найти там все необходимое, чтобы подкрепить силы.