. Взойдя на скалистую вершину Голгофы, солдаты «дали Иисусу пить уксуса, смешанного с желчью; и отведав, не хотел пить»{746}. Так пишет Матфей. Марк считает, что римляне дали Иисусу «вино со смирною»{747}. Хотя Лука и Иоанн не упоминают об этом эпизоде, он, видимо, произошел в действительности. У иудеев существовал обычай давать страдающим приговоренным некий анестетик, чтобы уменьшить их муки. В Вавилонском Талмуде сказано: «Осужденному разрешается выпить частицу ладана в чаше вина, чтобы сознание покинуло его… Это задача почтенных иерусалимских женщин»{748}. Почтенные женщины — это женщины из той общины, о которой было сказано немного раньше. Сами ли римляне проявили к узнику сострадание? Или они позволили дочерям Сиона передать Иисусу этот напиток? Второе тоже возможно. Правила предписывали солдатам соблюдать местные обычаи. В таком случае осужденному действительно предложили вино со смирной, как говорит Марк. Матфей, говоря о вине с желчью, был вдохновлен псалмом 68 (редкий случай, когда Священное Писание влияет на описание реальных событий). Однако Иисус отказался от наркотического напитка. Он хотел до последнего сохранить ясность рассудка и не отступил перед страданиями.
Цицерон считал распятие самым жестоким и ужасным способом казни. Отвратительнейшей называет эту пытку Сенека в своем 101-м письме к Луцилию. Приговоренные погибали в судорогах и неописуемых страданиях через несколько часов; иногда они жили день или два, редко дольше. Прибитые к дереву, они страдали от мышечных спазмов и удушья. Их мускулы переставали работать, как при параличе, а к мозгу едва поступала кровь. Жажда, учащенное сердцебиение из-за тяжелого стресса и усилия, необходимые, чтобы дышать, опираясь на пробитые ноги, убивали осужденных. Их тела оставляли на съедение хищным птицам.
Казнь на кресте обычно применяли к рабам, дезертирам, разбойникам и бунтовщикам, а потому Второзаконие объявило распятие позорным{749} для иудея. «Христос, — пишет Павел, — искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою — ибо написано: проклят всяк, висящий на древе»{750}. (Другой вариант перевода: выкупил нас из проклятия Закона тем, что стал за нас проклятым. — Пер.) Мы улавливаем в этих словах, как сложно было ранним христианам превратить это вызывавшее ужас орудие пытки в символ всеобщего спасения. Как граждане Рима могли поверить в учение человека, так опозоренного в его смертный час, исключенного из числа людей еще до того, как он испустил последний вздох? Для христиан проклятая казнь на кресте стала искуплением, важнейшим событием, когда Христос из любви к человечеству добровольно отдал себя «в умилостивление за грехи наши»{751}. Это слова Иоанна. Павел говорит об этой жертве как о юродстве для язычников и соблазне для иудеев.
Этот способ казни впервые появился в Персии (говорили, что царь Дарий приказал распять три тысячи вавилонян). Его переняли жители Карфагена, греки, кельты и большая часть народов древности. Казнь на кресте часто применялась и евреями, пока ее не запретил Ирод Великий{752}. Примерно в 88 г. жестокий царь и первосвященник из рода Хасмонеев Александр Яннай казнил этим способом в центре Иерусалима восемьсот мятежных фарисеев за то, что они подали жалобу царю из рода Селевкидов Деметрию III. Примерно в это же время Шимон бен-Шетах распял восемьдесят ведьм-язычниц в Аскалоне.
Что до римлян, невозможно сосчитать, сколько их погибало этой смертью при каждой вспышке мятежа или общественных волнений. В 71 г. до н. э. Марк Лициний Красе распял вдоль Аппиевой дороги между Римом и Капуей шесть тысяч рабов, выступивших на стороне Спартака во время восстания. Безжалостный легат Сирии Публий Квинтилий Вар так же поступил с двумя тысячами мятежников в Иерусалиме. В Риме при Нероне христиане пройдут через такие же мучения. Тацит пишет: «…их распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне — поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения»{753}. Из садизма или желания поиздеваться мучители прибивали или привязывали христиан к крестам в самых смешных и унизительных позах. «Я вижу кресты, — пишет Сенека, — самых разных форм, в зависимости от желания господина, который приказывает их сделать. Одни подвешивают своих жертв вниз головой, другие сажают на кол, третьи растягивают жертве руки на виселице»{754}. В июне 1968 г. при раскопках в квартале Гиватха Мивтар («холм Распределения»), на северо-востоке Иерусалима, в оссуарии обнаружили останки одного человека, казненного в I в. Его звали Йоханан бен-Хизгил (Иезекииль){755}. Этого несчастного, рост которого был 1,77—1,80 м, распяли на стволе оливы, согнув ноги. Пятки проткнуты, обе голени и правая берцовая кость сломаны на одной высоте. Это позволяет предположить, что осужденному, как было принято у римлян, раздробили ноги ударами дубины, чтобы он умер. Забитые в пяточные кости железные гвозди насчитывают 17,7 см в длину.
Когда Иисус добрался до плоской вершины Голгофы, его раздели. Испачканную кровью, прилипшую к коже тунику сорвали с осужденного, обнажив тело, покрытое множеством ран и синяков. Четыре палача, которые сопровождали приговоренного и внесли крест на гору, сняли с Иисуса даже полотняные нижние штаны (микразим), которые тоже были в крови. Надели ли на него набедренную повязку, как изображают обычно художники? Уважение, которое римляне имели к стыдливости иудеев, позволяет предположить, что да; кроме того, в сокровищнице Ахенского собора хранится perizonium, или Святая повязка, привезенная в этот город при Карле Великом (к сожалению, эта реликвия, насколько нам известно, никогда не подвергалась научному анализу). При этом Мелитон, епископ Сард в Лидии, писал во II в., что не может признать это одеяние достойным, поскольку не видел его{756}. Вопрос остается открытым.
Палачи крепко прижали Иисуса к кресту, который они положили на землю, и развели ему руки, удерживая за запястья, чтобы закрепить на горизонтальной балке. Мучители по собственному опыту немного смыслили в анатомии. Если вбить приговоренному гвозди в ладони, едва ли его тело долго удержится на кресте: мускулы и связки порвутся под тяжестью тела, и жертва упадет с этого зловещего орудия пытки. Кроме того, по ладоням проходит множество кровеносных сосудов, и можно вызвать тяжелое кровотечение. Зато римляне знали, что между костями запястья есть промежуток, который, как показал в 1898 г. анатом Этьен Десто, легко обнаружить с клинической точки зрения. Именно в это место римляне и вбивали гвозди. Большинство художников (были редкие исключения, в первую очередь Рубенс и Ван Дейк{757}) не обращают внимания на эту особенность строения тела. На большинстве картин, изображающих Распятие, гвозди пронзают именно ладони{758}. Нужно добавить, что в правление императора Константина в начале IV в. казнь через распятие запретили на Западе.
Между двумя мировыми войнами доктор Пьер Барбе, много экспериментировавший над трупами в госпиталях, выяснил, как организм реагировал на прибивание к кресту. На Туринской плащанице очень хорошо видно, что пробиты не ладони, а именно запястья. Гвоздь, попадавший в точку Десто, обычно вызывал сокращение срединного нерва; жгучая боль пронзала жертву до самого затылка. Она сопровождалась спазмом мышц кисти, и большой палец прижимался к внутренней стороне ладони. Если взглянуть на Туринскую плащаницу, можно увидеть, что использовались два больших плотницких гвоздя, диаметром 8 мм, и они были забиты молотком. Доктор Жак Жом замечает, что гвозди такого размера «вызвали серьезную травму: кости запястья изменили свое положение, произошел вывих, следствием которого стал отек и острый воспалительный процесс. Давление на запястье и отек, спровоцированный внедрением инородного тела, могли пережать нервы и вызвать паралич руки. При этом большой палец выгнулся. Боль не давала никакой возможности пошевелиться»{759}.
По мнению доктора Юдика-Кордильи, левую руку могли прибить быстрыми и точными движениями, а вот правую прибить было труднее. Возможно, палач действовал наугад, плохо забил гвоздь, потом вырвал его, начал вбивать снова, теперь уже правильно{760}. Заметим, что все вышесказанное не входит в противоречие с заявлением Фомы, приведенным в Евангелии от Иоанна. Иоанн пишет: «Если не увижу на ладонях Его ран от гвоздей…»
В семитских языках запястье и ладонь обозначаются одним словом: yad. Итак, Иисуса действительно прибили к кресту за запястья.
Дабы закрепить ноги, солдаты использовали один квадратный гвоздь диаметром сантиметр. Левую ступню положили на правую и повернули в правую сторону, так что левое колено было немного согнуто и направлено вперед. Пьер Барбе предполагает, что гвоздь прошел между второй и третьей плюсневыми костями. Ортопед парижского госпиталя Сент-Жозеф Пьер Мера указывает на область, которую пронзить гвоздем было легче: между ладьевидной и клиновидными костями. Все тело держалось на этом единственном гвозде. Таким образом оно приобрело вертикальную опору.
Отпечаток на Туринской плащанице демонстрирует нам другую особенность. Иисусу не вытянули руки, но, напротив, согнули: его привязали к поперечной балке за подмышки. По всей видимости, палачи хотели не облегчить страдания жертвы, а продлить их! Вися только на руках, Иисус прожил бы не больше нескольких минут. Но, поддерживаемый веревками, он мучился много часов. Если Иисуса действительно привязали, пора пересмотреть существующий образ распятого Христа!