Марк, писавший свое Евангелие в Риме, не чувствовал необходимости рассказывать о рождении и детстве Иисуса. Для него главным было поведать язычникам о смерти и воскресении Христа. Но то, как он описывает изумление жителей Назарета перед Иисусом, доказывает, что Марк был знаком с учением о непорочном зачатии. Речь идет о вопросе: «Не плотник ли Он, сын Марии?» Иудейское общество того времени было построено по патриархальному принципу. Потому человека называли потомком не женщины, а мужчины, даже если этот мужчина уже скончался. Однако Марк ни разу не называет имя Иосифа. То же самое можно сказать и о Павле. В своем Послании к галатам он пишет: «Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, Который родился от жены (курсив мой. — Ает.), подчинился закону…»{903} Павел тоже не упоминает о человеке, отце Иисуса. В Послании к римлянам он называет Иисуса Сыном Божьим, «Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни»{904}. В послании к филиппийцам он даже утверждает предсуществование Иисуса: «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу. Но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек…»{905}Вероятно, Павел не решался настаивать на вполне человеческой природе Иисуса и поэтому написал именно так. Этими словами он стремился доказать, что знает: Иосиф — не биологический отец Иисуса. Многие теологи вычитывают сходный смысл у Иоанна, в стихе пролога к Евангелию: «[…] которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа (курсив мой. — Авт.), но от Бога родились»{906}.
Конечно, между Евангелием детства у Матфея и Луки есть расхождения и даже противоречия. По версии Луки, Мария жила в Назарете и там произошло Благовещение; у Матфея, видимо, только после возвращения из Египта Мария и Иосиф, убежав из Иудеи от жестокого Архелая, поселились «в городе, называемом Назарет». В этом случае разумнее довериться рассказу Луки, учитывая наши знания о клане Назореев, частью которого были Иосиф и Мария. Но преобладают все же случаи сходства.
Мы знаем год рождения Иисуса, 7 г. до н. э., но не знаем день его рождения. Посещение волхвами, которое предположительно относят к декабрю, произошло после обряда обрезания Младенца Иисуса (самое большее восемь дней после его рождения) и очищения в Храме. Каждого первенца через сорок дней после рождения посвящали Господу, и его родители должны были принести жертву. Мария и Иосиф пожертвовали двух птиц — горлиц или молодых голубей, и это доказывает, что они жили небогато.
По рассказу Луки, который, возможно, опирался на воспоминания Марии, «праведному и благочестивому» старцу по имени Симеон Всемогущий Господь пообещал, что тот не умрет, пока не увидит спасителя Израиля. И вот Симеон взял на руки Младенца Иисуса и возвестил в присутствии его изумленной матери: «Лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, и Тебе Самой оружие пройдет душу, — да откроются помышления многих сердец»{907}. В рассказе этого же евангелиста упоминается пророчица, вдова 84 лет по имени Анна, дочь Фануила из племени асир. Она никогда не покидала Храма и всегда служила Богу через молитвы и пост. Она тоже рассказывала о Младенце каждому, кто ожидал избавления Израиля.
Исторический Иисус и Иисус веры
Четыре Евангелия ставят в центр не только обучение верующих нравственности, какой бы высокой она ни была, и даже не только весть о спасении, которое предложено всем людям. Они по-своему рассказывают историю жизни Иисуса, и пусть она озарена светом Воскресения, это все-таки жизнь человека. Евангелисты поставили себе задачу рассказать о тождественности и преемственности воскресшего Христа Иисусу из Назарета, преграждая этим путь вневременной духовности и пиетизму, которые лишены исторических основ и корней. Для них Всевышний — это Назарянин, иудейский ремесленник, который в границах своего телесного существования родился, жил и умер в Палестине I в.
Хотя окружающий мир коренным образом изменился и из него исчезла значительная часть противоречий, с которыми Иисус должен был сталкиваться, жизнь Иисуса в том виде, в котором она показана в Евангелиях, является примером для подражания и предметом для размышлений. Если освободить эту биографию от наивных и немного примитивных картин, которые сужают ее, превращая в бесплотное и стандартное видение, Иисус предстает перед нами как единственный в своем роде и необыкновенный человек, пророк, приводящий людей в замешательство, оратор, который разрушает обычаи, угрожает слушателям, раздражает их, выводит их из себя, особенно богачей, религиозную аристократию и могущественных глав духовенства Храма с их окаменевшими убеждениями. Он посещает маргиналов и обличает ханжество. Он не революционер и не учитель нравственности. Если он призывает подрывать основы общества, то лишь посредством Божественной любви, которая проявляет себя через него. Эту проповедь он ведет, используя апокалиптическую лексику, самую радикальную и убийственно резкую. Выданный первосвященниками Пилату, он был осужден и казнен римлянами как смутьян.
История религии полна людей, обожествленных при жизни или после смерти: царей, императоров, магов и духовных наставников. Удивительно то, что именно у иудейского народа, среди приверженцев наиболее монотеистической религии, человек, казненный на кресте как раб, стал центром новой церкви.
Очень скоро ученики Иисуса стали называть его Мессией, Христом или Иисусом Христом. Многозначность слова «мессия» в ту эпоху позволила, отталкиваясь от древних образов, придать ему новый смысл. Иисус — одновременно предсказанный пророками Мессия из рода Давида и мягкосердечный смиренный царь, который едет на своем осле, как описывал Захария. Иисус — неожиданный Мессия, страдающий раб, праведник, агнец, который позволил отвести себя на заклание, о чем говорил пророк Исаия. Кроме того, он первосвященник по чину Мельхиседека, Сын Человеческий из пророчества Даниила, который вернется в конце времен, чтобы вершить Страшный суд. Пройдет совсем немного лет, и юная апостольская Церковь станет поклоняться ему и торжественно называть его Kyrios (Господь) — так же, как Яхве{908}. Ученики Иисуса, считая его равным Богу, единственным Сыном Бога, рожденным Марией, не чувствовали, что удаляются от Иисуса; наоборот, они чувствовали, что выражают то, что он осознавал, как человек. Никакого понятия, равнозначного этому, не было в иудаизме той эпохи: последователей этой религии ужасает любое обожествление человека. А значит, уже возник зародыш будущего разрыва{909}.
Кроме Храма, который одни еврейские школы принимали таким, как он был, а другие ждали его обновления, все эти школы — фарисейскую, саддукейскую, ессейскую и др. — объединял общий набор священной литературы, границы которого были определены нечетко (потом он стал Еврейской Библией). Разногласия между школами касались только интерпретации этих священных текстов. Рождавшееся христианство опиралось на эти же тексты, но, кроме них, на человека и на живое Слово, которым был создан новый Завет (Союз) между людьми и Богом. С самого начала христианам было недостаточно Храма и Торы. С началом деятельности Павла разрыв был завершен. Вера в воскресшего Иисуса заменили изучение Закона и следование ему. Около 110 г. жители Антиохии дадут последователям Галилеянина прозвище, которое сохранится за ними на века: christianoi, христиане.
Необъяснимый с точки зрения разума факт живет, выходя за границы невероятного. Все должно было закончиться, когда камень откатился от вырубленной возле сада гробницы Иосифа Аримафейского, возле ворот Иерусалима. Подавленные горем после ареста своего учителя, ученики Иисуса были совершенно сломлены позорной смертью Иисуса на кресте. Но, странным образом, в этот момент все началось. Стадо испуганных беглецов превратилось в общину, но не в группу бездумных фанатиков, а в сообщество свободных людей, вдохновленных своими убеждениями, готовых отдать жизнь, чтобы провозгласить повсюду Благую весть. Неслыханное событие, ослепительное пасхальное чудо, наполнило их безумной радостью и изумлением, а также нерушимой уверенностью, что они снова нашли своего Учителя живым, увидели его после его смерти, прикоснулись к нему, разделили с ним трапезу, стали озаренными свидетелями освобождающей истины, убедились, что крест — не конец всему, но, напротив, начало Надежды. Благодаря ученикам Иисуса миссионерское движение распространится по всей земле. Разве можно считать, что они были обыкновенными фантазерами, выдумщиками, жертвами галлюцинаций? Здесь мы сталкиваемся с уникальным феноменом, который историк, вооруженный лишь научным методом, не в состоянии постичь. С этой точки зрения исторический Иисус, о котором рассказывают его ученики, остается загадкой, непостижимой тайной. «А вы за кого почитаете Меня?» — спросил он их. Через две тысячи лет этот вопрос все еще актуален. И каждый отвечает на него согласно своим убеждениям.
Приложения
1. Внешние источники
Хотя в античную эпоху никто не оспаривал существование Иисуса, следует признать, что сведения о нем, кроме тех, которые есть в Евангелиях, скудны и малочисленны. Само по себе это совсем не удивительно: многие сочинения, написанные в первые два века н. э., не сохранились; и для тогдашних летописцев Иисус был безвестным ничтожным евреем — «еврейским маргиналом», как сказал Джон Пол Мейер, — из дальней провинции обширной Римской империи. Когда его судил Понтий Пилат, римский префект Иудеи, этот судебный процесс на первый взгляд казался чем-то мелким и обычным. Иисус был не единственным религиозно-политическим «агитатором», который был казнен позорной смертью рабов и мятежников. Эта судьба постигла тысячи людей до него и еще тысячи после него.