Однако имя Иисуса упомянул историк, живший в I в., романизированный еврей Иосиф бен-Маттафия, более известный под именем, которое принял, — Иосиф Флавий. Он родился в Палестине в 37 г. н. э., через четыре года после Распятия, а умер на рубеже II в. Это был образованный аристократ, родом из иудейской священнической семьи. Он присоединился к фарисеям — одному из религиозных течений внутри тогдашнего иудаизма, которое высоко ценил простой народ. В 64 г. Иосиф приехал в Рим, чтобы выступить в качестве защитника по делу нескольких священников, высланных по приказу прокуратора Феликса, и выиграл этот процесс благодаря поддержке Поппеи, второй жены императора Нерона. Вернувшись в Палестину в 66 г. и увидев, что его соотечественники готовы поднять восстание, он советовал им быть умеренными и сдержанными, но в итоге поддался всеобщему движению. Когда Синедрион назначил его наместником Галилеи, Иосиф принял командование войсками восставших в этой провинции. В июле 67 г., попав в плен к римлянам после взятия ими крепости Йотапата (Йодфат), он был приведен к Флавию Веспасиану. Иосиф умело польстил этому грубому проконсулу, предсказав Веспасиану, что тот достигнет высшей власти — станет императором. Заняв императорский престол благодаря поддержке римской армии, находившейся на Востоке, Веспасиан дал знатному пленнику Иосифу римское гражданство и должность своего придворного летописца. В знак благодарности Иосиф добавил к своему имени родовое имя императора — Флавий. Разумеется, после этого единоверцы стали считать Иосифа предателем. В 70 г. во время жестокой осады Иерусалима, при которой Иосиф присутствовал в рядах римлян, он много раз был посредником между ними и повстанцами, но не имел успеха. Непримиримость и фанатизм оказались сильней, и Святой город был уничтожен. После этого Иосиф поселился в Риме и пользовался протекцией императоров из рода Флавиев — сначала Веспасиана, потом двоих сыновей этого императора — Тита и Домициана{910}.
Иосиф написал две большие книги — «Иудейская война» (75–79) и «Иудейские древности» (93–94). Во второй из них Иосиф упоминает Иоанна Крестителя, его деятельность проповедника в пустыне и казнь Иоанна по приказу Ирода Антипы, тетрарха Галилеи; также называет имя Иакова, главы первой иудеохристианской общины, говоря о нем: «брат Иисуса, называемого Мессией», а затем пишет несколько строк об Иисусе. Этот текст, который называют Testimonium flavianum («Флавианское свидетельство»), в своем нынешнем виде стал предметом многих споров, поскольку слишком сильно отражает христианское исповедание веры.
«В это время жил Иисус, необыкновенный человек, если его вообще надо называть человеком, ибо он совершал изумительные и чудесные дела. Учитель людей, которые охотно прислушивались к доброкачественным учениям, он привлек к себе многих людей среди евреев и эллинов. Это был Христос. Когда по доносу наших первых граждан Пилат приговорил его к казни на кресте, те, кому он стал дорог вначале, не перестали его любить, потому что он явился им на третий день, снова живой, как объявляли Божьи пророки, сказавшие о нем также тысячу других чудес. И в наши дни еще есть наследники тех, кого по его имени называют христианами»{911}.
Действительно ли этот абзац написан Иосифом? Разве можно поверить, что богатый аристократ-фарисей, не перешедший в христианство, признал Иисуса Мессией (иначе говоря, Христом)[63], Господним помазанником, которого ожидал еврейский народ?
Однако некоторые историки отстаивают подлинность отрывка. Доминиканец Этьен Ноде, специалист по Иосифу Флавию, член Библейской и археологической французской школы в Иерусалиме, считает, что автор не высказал свое собственное мнение, а повторил «крестильное исповедание римских христиан»{912}.
С его мнением согласны не все. Некоторые исследователи считают «Свидетельство» делом рук фальсификатора. Другие, которых больше, полагают, что оно подлинное, но другой человек, христианин, вероятно примерно в конце III в., добавил к тексту по меньшей мере две заметки на полях (те, которые здесь выделены курсивом: «если его вообще надо называть человеком» и «Это был Христос»). Позже, видимо, неловкий переписчик вставил эти комментарии в первоначальный текст, который, как видно по словарю и стилю, явно написан самим Иосифом.
Израильский историк Шломо Пинес, кажется, решил эту загадку. Он нашел во «Всемирной истории» Агапия из Менбиджа, историка, жившего в X в., араба-христианина, укороченную версию «Свидетельства», в которой — удивительно! — спорные места отсутствуют. Вот как она выглядит: «В то время жил мудрец, которого звали Иисус. Его поведение было праведным, и его знали как добродетельного. И много людей среди евреев и других народов стали его учениками. Пилат приговорил его к смерти на кресте. Но те, кто стали его учениками, продолжали быть его учениками. Они говорили, что он явился им через три дня после своего распятия и был жив; поэтому он, возможно, — тот Мессия, о котором пророки рассказывали чудеса»{913}.
Эта версия, сокращенная и немного переработанная, взятая из гораздо более древнего текста, кажется подлинной. Она фактически подтверждает, что над текстом работал христианин, который добавил несколько заметок, но в основном сохранил в целости текст Иосифа. Ведь трудно себе представить, чтобы Агапий, христианин, мог удалить из оригинала замечания, возвышающие Христа.
Для истории это открытие имеет важное значение{914}: в 93–94 гг. известный еврейский писатель независимо от Нового Завета засвидетельствовал существование в Палестине человека по имени Иисус, известного своей мудростью и своим учением. Этот еврейский пророк творил чудеса и приобрел некоторую популярность среди своих единоверцев, в том числе единоверцев из диаспоры. Он был распят, когда наместником был Понтий Пилат, то есть между 26 и 36 гг. н. э. То, что он существовал, несомненно, и его ученики очень рано засвидетельствовали, что верят в его Воскресение.
Несколько античных язычников тоже упоминают об Иисусе. Плиний Младший, племянник и приемный сын Плиния Старшего, проконсул Вифании и Понта в Малой Азии, который преследовал членов этой незаконной религиозной секты (religio illicita), писал о них императору Траяну между 111 и 113 гг. н. э.: «Они утверждают, что вся их вина или заблуждение состояли в том, что они в установленный день собирались до рассвета, воспевали, чередуясь, Христа как Бога и клятвенно обязывались не преступления совершать, а воздерживаться от воровства, грабежа, прелюбодеяния, нарушения слова, отказа выдать доверенное. […] Тем более счел я необходимым под пыткой допросить двух рабынь, назвавшихся служительницами, […] и не обнаружил ничего, кроме безмерного уродливого суеверия»{915}.
Вот документальное указание, и тоже в нехристианском источнике, на то, что в начале II в. было известно: ученики Христа считали его не просто пророком, а «богом», то есть соперником бесчисленных богов римского пантеона.
Примерно в ту же эпоху великий историк Тацит (ок. 56 — ок. 118), сенатор, бывший наместник провинции Азия, упомянул христиан в своих «Анналах». Рассказывая о кровавых репрессиях, которые организовал против них Нерон, он писал: «Христа (Christos), от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат. Подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, где возникло это зло, но и в Риме, куда отовсюду стекаются гнусности и бесстыдства и где они процветают. Итак, сначала были приведены к ответу те, которые покаялись, затем по их указанию великое множество других, уличенных не столько в преступном поджоге, сколько в ненависти к роду человеческому. Те, кому было недостаточно погубить их, устроили игру: одели их в звериные шкуры и отдали на растерзание собакам; других же распяли на крестах, обмазав горючими веществами, и, когда день погас, они освещали темноту как светильники»{916}.
Вспомним факты. В ночь с 18 на 19 июля 64 г. в Риме вспыхнул пожар. Прошел слух, что город поджег Нерон. Император сделал козлами отпущения христиан. Жесточайшие репрессии против тех, кого он считал опасной инакомыслящей сектой, начались следующей весной. Вероятно, Нерона подтолкнули к этому решению некоторые евреи, входившие в число придворных императора, а может быть, и сама императрица Поппея{917}.
Еще более скупой на слова, чем Тацит, историк Светоний (69—125), заведующий письмами (то есть начальник секретарской службы) императора Адриана, написал в своей «Жизни двенадцати цезарей» об императоре Клавдии: «Иудеев, постоянно волнуемых Хрестом, он изгнал из Рима». Эта фраза не вполне ясна: непонятно, считал ли Светоний, что этот Хрест был жив в момент ее написания. Но у нее есть одно достоинство: она доказывает, что в 49–50 гг., когда был издан указ об изгнании, в столице империи уже было немало христиан, которые отличали себя от традиционных еврейских общин.
Немного позже, примерно в 170 г., сатирик Лукиан Самосатский в своем произведении «О смерти Перегрина» тоже изобличал христиан, которые, по его словам, поклонялись «человеку, распятому в Палестине за то, что он ввел в мире новый культ». Они «почитали этого распятого софиста и следовали его законам».
Обнаруженное в 1885 г. письмо, которое хранится в Британском музее, устанавливает связь между Иисусом и падением Иерусалима в 70 г. К сожалению, дату его написания трудно установить (I–II вв.). Автор письма, сирийский стоик Мара Бар Серапион писал своему юному сыну в Эдессу, где тот учился: «Какую выгоду получили афиняне от того, что убили Сократа, раз они поплатились за это голодом и чумой? Или жители Самоса от того, что сожгли Пифагора, раз их страна за один миг была погребена под песками? Или евреи от того, что распяли своего мудрого царя, раз с этого времени царство было у них отнято? Бог справедливо отомстил за этих трех мудрецов. Афиняне умерли от голода, самосцев затопило море, евреи были высланы и изгнаны из своего царства и живут повсюду, рассеянные по миру. Сократ умер не из-за Платона, и Пифагор не из-за статуи Геры, и мудрый царь не из-за нового закона, который он дал»