А если бы погиб он, а не она?
А если бы…
— Буги спляшем, Джек?
Джек обернулся. Его скорбным размышлениям пришел конец. На пороге гостиной стоял Кид и смотрел на него.
— Как ты вошел?
— У меня есть ключ, — ответил Кид. — С того дня, как я прибирался в кабинете. Я приехал сюда на машине, поставил ее в гараж и поднялся.
— У тебя есть машина?
— Одолжил у друга, — объяснил Кид. — Я сегодня весь день в бегах, так дешевле получится, чем на такси. — Он сунул руку в карман, вытащил маленький плоский ключ от кабины лифта. — Куда его положить?
— Это ключ Мэтти, — сказал Джек. — Положи его вон там, на маленький столик, чтобы я не забыл отдать ей.
Кид кивнул и положил ключ на столик в холле.
— Вы сегодня такой серьезный.
— У меня сегодня серьезное настроение.
— Вам вредно много думать, Джек.
— Все зависит от того, о чем думаешь, разве нет?
— Ну ладно. Простите. Наверное, вы тут сидели и предавались счастливым мыслям.
— Я тебе плачу как тренеру, а не как психиатру.
— Иногда одно не противоречит другому.
— Но не на этот раз, — сказал Джек.
— О'кей. — Кид пожал плечами и словно бы стряхнул с себя все скорбные мысли Джека. — Тогда приступим к тренировке.
На протяжении следующего месяца Джек узнал о том, что боль неизбежно связана с улучшением его состояния. Он начал получать удовольствие от боли — странное, необъяснимое удовольствие. Как ни мучительна она была, он чувствовал: боль медленно, дюйм за дюймом возвращает его к жизни.
Кид приходил к нему пять раз в неделю в семь утра, и они проводили вместе час, а то и два. Кид нагружал Джека так тяжело, как только можно было допустить. А потом он велел Джеку еще час заниматься самостоятельно ближе к вечеру. Каждый день — новая программа. Еще один блок упражнений. Новые нагрузки. Новая боль. Если у Кида было свободное время, он иногда заглядывал и во второй половине дня и наблюдал за тем, как упражняется Джек. Довольно часто он заявлялся и в выходные и уговаривал Джека немного дополнительно потренироваться.
Во время тренировок они разговаривали. Мало-помалу Кид раскрыл тайники и начал откровенничать с Джеком о своем прошлом. Он стал посвящать Джека и в свое настоящее. Джек слушал Кида и понимал, насколько ему не хватает постоянного контакта с людьми, к которому он привык как ресторатор, как ему важно каждый день с кем-то разговаривать. Начали потихоньку восстанавливаться отношения, прерванные несколько лет назад. Кид стал вести себя с Джеком как с отцом, которого он потерял, будучи совсем мальчишкой. А Джек стал относиться к Киду примерно как тогда, когда тот был подростком, — как к собственному сыну.
Лед был разбит на десятый день во время тренировки.
— Ну, давай, — подзадоривал Джека Кид, успевший перейти с ним на «ты». — Работай, работай!
Джек мучился с гантелями весом в два фунта, а ему казалось, что он поднимает все двести.
— Больно? — осведомился Кид.
— Господи, конечно!
— Хорошо. И должно быть больно. Дело не в твоих травмах. Дело в удивлении. Еще раз!
— Одиннадцать… — выдохнул Джек. С дрожащими руками, сосредоточившись и закрыв глаза, он постепенно заставил свое тело еще раз повторить упражнение. — Двенадцать…
И тут из него вышел весь воздух. Руки упали вдоль тела, гантели покатились по полу, и Киду пришлось их ловить. Джек минуту посидел, тяжело дыша, потом Кид вручил ему бутылку воды, и Джек благодарно поднес ее к губам и долго пил.
— Бояться, что не получится, нельзя, — сказал Кид. — В этом парадокс тренировок. Нужно обнять свою неудачу. Нужно работать до тех пор, пока не доберешься до неудачи. Если не будешь терпеть поражения, сильным не станешь.
Джек изможденно кивнул. Он это понимал. Ему это не нравилось, но он это уже чертовски хорошо понимал.
Сотовый телефон, висевший на груди у Кида на тонком шнурке, издал звонок, похожий на птичью трель.
— Прошу прощения, — извинился Кид и стал негромко разговаривать по телефону, так что Джек мог слышать лишь реплики Кида. — Алло… Да, именно поэтому я оставил сообщение… Мне очень, очень жаль… Я знаю, но у меня семинар по менеджменту в четыре, а потом меня ждет Ким в «Седле»… Да-да, в пятницу, я обещаю… Обещаю… Ты самая лучшая. Пока.
Он закончил связь и повернулся к Джеку.
— Хорошо. Теперь последняя серия упражнений.
— Семинар по менеджменту? — переспросил Джек.
Кид почти смущенно кивнул.
— Получаю второе высшее.
— Шутишь?
— Честное слово.
— Почему ты мне не говорил? А там знают, что ты оставил половину своих мозгов на футбольном поле?
Кид пожал плечами.
— Я хожу в Нью-Йоркский университет и получаю минимальную стипендию для медлительных полузащитников, не способных попасть мячом в стену амбара. Вот поэтому я тебе ничего не говорил.
— Что ты собираешься потом делать со своим дипломом?
— У меня есть одна идея… — Он поспешил заверить Джека: — Я тебе обязательно все расскажу, но когда буду готов. Когда все хорошо спланирую.
— И есть что планировать?
— Думаю, да, — кивнул Кид. — Правда, я так думаю. Ну все, хватит прохлаждаться.
Джек еще двенадцать раз выжал гантели. На этот раз он не остановился после восьми попыток, ему не потребовался перерыв, он только скрипел зубами и продолжал.
— Ты мой кумир, Джек. Это выглядело очень впечатляюще.
Джек ответил на комплимент быстрым кивком. Прошло несколько секунд, прежде чем он смог заговорить.
— А как ты платишь за учебу?
— Почасовая оплата. — Кид постучал кончиком пальца по сотовому телефону. — Я снова занялся персональным тренерством, и именно поэтому мне так неприятно отказывать клиенту. Но она живет в Парк-Слоуп, это у черта на рогах, и речь идет о дне рождения Затейницы, а ее разочаровывать нельзя, это уж ты мне поверь.
— Затейница? Это еще что за личность?
Кид хохотнул и обыденным тоном ответил:
— Она — член Команды.
— Ладно. Давай по порядку. Что такое Команда, черт возьми?
— Прости. Это такая шутка. Это женщины, с которыми я знаюсь.
— Во множественном числе?
Кид кивнул:
— Получается, что так.
— В одно и то же время?
— Один на один — это у меня как-то плоховато получается. По крайней мере… ну… — Он покачал головой. О чем-то он явно не желал говорить. — Да. В общем, в одно и то же время.
— Я не знал, что ты такой жеребец.
— Не всегда есть выбор. Но сейчас у меня это вместо…
Кид не договорил, сжал губы и отвернулся от Джека.
Джек сделал глубокий вдох и закончил начатую Кидом фразу.
— Это то, что ты имеешь вместо жены и дома, вместо семьи.
Их взгляды встретились. Кид кивнул.
— Это то, что есть у тебя вместо того, что было у меня, — резюмировал Джек.
— Прости, — сказал Кид.
— Пожалуй, вес маловат, — вдруг заявил Джек. — Возьму-ка я в следующий раз пять фунтов.
Два дня спустя сотовый телефон Кида снова зазвонил во время тренировки.
— Не буду отвечать, — буркнул он. — Она может подождать.
— Откуда ты знаешь, что это она, а не он?
— Это всегда она.
— Теперь ты меня совсем заинтриговал.
— Моей личной жизнью?
Джек кивнул.
— Кто входит в твою… в твою Команду?
— Мне странно говорить об этом с тобой.
— Считай это частью курса лечения, — посоветовал ему Джек. — Я размышлял об этом. Было бы славно услышать, что происходит в реальном мире.
Кид спрятал улыбку. Но глаза у него загорелись.
— Ты мне платишь как тренеру, — сказал он, — а не как психиатру.
Джек ехидно улыбнулся в ответ.
— Иногда одно не противоречит другому, — припомнил он.
Кид немного помедлил.
— Ладно. Все началось с шутки. В один прекрасный день я осознал, что встречаюсь с уймой женщин. Их четыре, пять, шесть. И по отдельности каждая из них — ничего себе, но если их соединить, взять от каждой то лучшее, что она способна предложить… в общем, получится что-то вроде идеальной женщины. Как в бейсбольной команде, понимаешь? Пока у тебя есть настоящая команда, тебе не нужна звезда.
— И как у вас все построено?
— Гибко. Самому тоже нужно быть гибким. С одними важными персонами все время якшаться нельзя.
— Очень благородно с твоей стороны.
— Просто практично. Тут нужны и заслуженные ветераны, и пара талантливых подающих, и привилегированный игрок…
— А Затейница? Она привилегированный игрок?
Кид покачал головой.
— Быстро догадался. Она мне ближе всех.
— Ушам своим не верю. А как ее зовут?
— Никаких имен, Джек. Кодекс тренера.
— О чем ты говоришь? Какой кодекс?
— Это правда. Я ведь рассказываю тебе о ней что-то личное. Может быть, и о других тоже что-то расскажу. То есть я понимаю, конечно, что ты не станешь сплетничать и болтать об этом на каждом углу, но всякое может случиться — вдруг ты когда-нибудь повстречаешься с одной из них, а мне бы не хотелось, чтобы эта женщина смутилась.
— Очень по-джентльменски.
— И для дела полезно. Вряд ли я смогу легко получать работу, если люди будут знать, что я треплюсь про них с другими клиентами. Я расскажу тебе про них, но буду употреблять их прозвища — Затейница, Гробовщица, Силачка, Новенькая…
— Очень выразительно.
— Тут есть определенная логика, — объяснил Кид. — Прозвища я даю очень осторожно. Выбираю не без причины. У Новенькой прозвище потом поменяется — так я ее называю, пока не узнаю получше.
— Все эти женщины — твои клиентки?
— Большинство из них.
— Так ты сам с ними знакомишься?
— Чаще всего. Иногда — в клубах, всяких ночных заведениях. В барах. С Новенькой я встретился в ночном клубе, а потом снова увидел ее в картинной галерее. Иногда бывает, что и на улице знакомлюсь. — Он усмехнулся. — Что тут скажешь? Я нравлюсь женщинам.
— Продолжай.
— Пятнадцать раз ногу поднимешь — и будем болтать дальше.
Джек сидел на универсальном тренажере для тренировки ножных мышц. Как только стержень с небольшим набором противовесов начал медленно подниматься и опускаться, Кид снова подал голос.