Савелий легонько шлепнул ее по щеке.
Не так! Сильнее! Бей сильнее! Ты же — зверь! Бешеный зверь! Так будь же им! Не жалей меня! Не жалей свою шлюху! Ну, вдарь меня, будь мужиком!
Исполняя не очень понятную ему просьбу партнерши, Савелий ударил ее несколько раз посильней по щекам, но, конечно же, не в полную силу.
Сильнее! — выкрикнула она и вновь обхватила своими губами его стальной
клинок.
Савелий еще сильнее ударил ладонью по ее розовым ягодицам, на этот раз довольно больно.
Маша исторгла какой‑то нечеловеческий крик, и в тот же момент густой нектар Савелия бурным потоком хлынул ей в горло. В каком‑то диком экстазе, с трудом успевая глотать этот мощный поток, Маша попыталась ударить партнера по лицу, но Бешеный перехватил ее руку и до боли сжал запястье.
А–а-а! — в истоме закричала она, лаская свободной рукой свою девочку.
Затем задергалась в конвульсиях, исторгаясь своим нектаром. Это продолжалось несколько мгновений, после чего она замерла и даже, казалось, дышать перестала, зажмурившись от удовольствия.
Наконец она открыла глаза и совершенно ровным, будничным голосом констатировала:
Я сегодня кончила два раза. Давно такого не было, давно… — Потом, взглянув
на Савелия, спросила: — А тебе хорошо было, Серафимчик? Какое у тебя дурацкое имя. Ну, ничего, бывает и хуже. Например, Арнольд.
Савелий был нормальный мужик, и все эти садомазохистские штучки его никогда не привлекали. И такая ненасытная самка с такими отклонениями у него была впервые. Он вдруг ощутил какое‑то внутреннее опустошение, а кроме того, неприятно пощипывали оставленные острыми ногтями царапины на спине.
Два раза кончила, представляешь? — повторила она.
Савелий взглянул на алеющую пятерню на ее правой ягодице и вдруг еще раз больно, шлепнул по второй половине.
Кончи и в третий раз! — буркнул он.
— Да–а-а! — вскрикнула она и действительно облила его бёдра чем‑то теплым, — Как здорово! Как здорово! А тебе было хорошо, скажи, милый? — капризно спросила она, закончив дергаться бедрами.
Было, — ответил он, чтобы та отвязалась с глупыми вопросами, но это была
ошибка.
— Тогда женись на мне! — неожиданно предложила девица. — В постели у нас
все с тобой замечательно, а будет еще лучше! К следующему разу я приготовлю разные штучки–дрючки и покажу тебе, как ими пользоваться. А что ты бедный — не беда! У моих предков я единственная обожаемая дочка, а папаня мой владелец нескольких десятков коммерческих аптек в разных городах Урала. Так что денег нам хватит. Как только сходим в загс, отец купит нам в Москве квартиру. У тебя ведь и машины, конечно же, наверняка нет, не так ли?
Нет, — машинально ответил Савелий: его «Жигулями» пользовалась Джулия,
когда приезжала в Москву.
А права‑то у тебя есть?
Есть, — думая о своем, кивнул Савелий.
Значит, папаня раскошелится на две машины, — серьезно проговорила девица.
— У меня недавно смешная история приключилась. Один богатый любовник подарил мне «Ауди», а другой, как ты, бедный, ее разбил. Так что я пока без колес. Но как только мы поженимся, предки машину подарят, они давно обещают, — она тараторила без остановки, потом встала с кровати и деловито объявила: — Завтра с утра поеду за билетами.
Куда? — не врубился Савелий.
Как куда? В Челябинск, конечно. Полетим с тобой знакомиться с моими
родителями, — девица искренне удивилась непонятливости потенциального жениха.
До Савелия наконец‑то дошло, о чем лопочет эта извращенна. Хотел нахамить ей, но обратился к разуму:
Я не могу уехать из Москвы, у меня много здесь дел, а потом я женат и у меня
есть сын…
Чепуха! Разведешься! А сына я тебе и так рожу! — эта избалованная девица не
привыкла встречать преграды на своем пути.
Перед мысленным взором Савелия предстал маленький Савушка, его живая, улыбающаяся мордашка.
«Господи, зачем я здесь? Что я здесь делаю?» — с недоуменной тоской подумал Савелий и начал одеваться.
Развод мне получить непросто, — сказал он, уверенный, что этот довод
позволит ему отвязаться от назойливой девицы. — Моя жена сейчас живет в Америке.
И в чем проблема? Найдем хорошего адвоката, свидетелей, и суд признает ваш
брак недействительным, — казалось, для нее никогда не было преград.
Машина наглая целеустремленность откровенно раздражала Бешеного. Ему хотелось убраться отсюда как можно скорее и по возможности без скандала. Потому он мирно сказал:
Мне уже не двадцать лет, чтобы такие серьезные вопросы решать на ходу. Надо
спокойно все обдумать…
Да что тут думать? — возмутилась она. — Я уже все обдумала, и мы с тобой
завтра поедем к папе, там и свадебку сыграем!
Этого уже Савелий стерпеть не смог. Он обхватил руками ее плечи и встряхнул:
Ты что, дура? Какая свадьба? Какие билеты? Ты что думаешь, все можно купить?
А разве нет? — ехидно ухмыльнулась она и всем телом прижалась к нему. — Еще раз встряхни, сделай мне больно! — она явно начала снова заводиться.
Савелий понял, что физической грубостью с ней ничего не добьешься, а потому пересилил свое отвращение и тихо прошептал ей на ухо:
Сейчас мне нужно встретиться с одним мужиком, а после встречи я тебе
позвоню…
И мы решим, когда поедем в Челябинск?
Без всякого сомнения, — как можно убедительней произнес Савелий, хорошо
зная, что никогда уже больше по этому телефону не позвонит.
Прощаясь со своим «потенциальным женихом» на лестничной площадке перед лифтом, девица впилась в его губы долгим поцелуем и томно проговорила:
Я уже с нетерпением жду твоего звонка.
Выйдя внизу из лифта, Савелий столкнулся со Светланой. Увидев его, она усмехнулась:
Вы первый, у кого получилось так быстро ускользнуть от нее. Как вам это
удалось?
С помощью дипломатии, — подмигнул Савелий.
Я так понимаю, что вас я больше никогда не увижу, — с грустью заключила
Светлана.
Шарик круглый, — уклончиво ответил Савелий. — Не попадайте больше в
неприятности, — напутствовал он.
Постараюсь… Еще раз спасибо вам! Храни вас Господь! — она перекрестила
его, чмокнула в щеку и вошла в лифт.
Очутившись на улице, Савелий почувствовал, что хочет забыть все, происшедшее с этой придурошной девицей, как дурной сон. Бурный животный секс, которому они предались с Машей, оставил его выжатым и опустошенным, не столько физически, сколько морально. Казалось, что он только что прикасался к чему‑то мерзкому и противному.
Сами собой пришли мысли о Джулии, которая, по словам Константина, должна скоро прилететь в Москву.
Желание увидеть Джулию, быть с ней, любить ее, ласкать ее бархатистую кожу стало еще острее после встречи с этой садомазохисткой, убежденной в своей неотразимости и в том, что все можно купить за деньги.
И тут Савелию пришел в голову блестящий план…
Его уже давно занимали отношения Эльзевиры и Широши, о котором она всегда говорила с какой‑то необыкновенной нежностью, проступавшей сквозь ее обычную ироничную и насмешливую манеру. Но никак не представлялся подходящий момент, чтобы задать вопрос в лоб, а кроме того, Бешеный опасался, что дама может и обидеться.
Теперь, показалось Савелию, подходящий момент наступил. Произошло это через пару дней после общения с Машей.
Они с Эльзевирой вдвоем пили чай из старинных фарфоровых чашечек, и она сама заговорила о том, какой замечательный человек их общий друг Феликс.
У меня есть один не очень деликатный вопрос, — осторожно начал Савелий.
— Я слишком много всего на своем веку повидала и пережила, чтобы меня что‑то могло шокировать, — ободрила собеседника Эльзевира.
Каковы ваши отношения с Феликсом Андреевичем? — спросил Савелий.
В мое время на такие вопросы женщины отвечали только влюбленным в них
мужчинам, — усмехнулась Эльзевира, — но мое лирическое время давно ушло, и я вам отвечу. Если я скажу, что этот человек — мужчина моей жизни, надеюсь, вы поймете меня правильно?
Наверное, — неопределенно ответил Савелий, не очень пока понимая, что
именно она подразумевает.
Догадываюсь, — Эльзевира широко улыбнулась, — что у вас было немало
романов и много женщин, но все‑таки осмелюсь кое‑что объяснить вам, потому что вы еще очень молодой человек, особенно по сравнению со мной и Феликсом.
Не спорю, — охотно согласился Савелий.
Бывали у меня любовники и получше Феликса, но наши отношения имели
какой‑то еще и иной уровень, возвышающийся над бурной, но со временем проходящей страстью. Когда Феликс мне был нужен, он всегда оказывался рядом.
А когда не нужен? — рискнул перебить ее Савелий, испытывая к бедному Широши прилив мужской солидарности. — Вы тогда его бросали?
Вовсе нет. Если он сам чувствовал, что я увлечена другим мужчиной, то
уходил в тень.
Вы хотите сказать, что Феликс Андреевич вас не ревновал? — нахмурился
Савелий: обида за невезучего в любви Широши обострилась.
Не знаю. Наверное, нет, — все же Эльзевира немного задумалась. — По–моему,
это чувство ему чуждо. Вы сами знаете — он человек неординарный. Кроме того, любовные эмоции в их бытовом понимании для нас двоих никогда не играли существенной роли. Было нечто более важное и сложное и называется оно — родство душ. Вы ведь слышали эту знаменитую восточную сказку о двух половинках?
Слышал, слышал, — подтвердил Савелий и недоуменно спросил: — Почему же
вы так и не соединились?
Ответ Эльзевиры его ошарашил.
А зачем? Мы и так всегда и во всем вместе. Для подлинного единения вовсе не
обязательно постоянно жить под одной крышей и каждый день вместе пить чай. Мы ежедневно общаемся и часто не по одному разу.
По телефону или по электронной почте? — поинтересовался Савелий.
Эльзевира расхохоталась своим низким грудным смехом:
Это было бы слишком примитивно и к тому же опасно. У нас есть свой особый