И вот однажды сидит Мирник в Домодедово, и рядом с ним — два здоровенных клетчатых баула. С него ростом. Человек прижимистый и экономный, он каждую поездку в Москву использовал по максимуму. И вот он сидит со своими баулами, и одолевают его всякие печальные еврейские мысли: возраст — не тот, бизнес — так себе, доллар подрос. И вдруг он слышит шум и оживление в зале. Поднимает голову — мать честная! Это же Вовка Щукин! Вишневое лайковое пальто, начищенные ботинки и фуражка, как у Жириновского. С двумя телохранителями. Телохранители сумки тащат, с покупками.
— Вовчик!
— Мишаня!
— Как сам?
— Ништяк. Ты как?
— Слава богу.
Сто лет не виделись. Оглядели друг друга. Снова обнялись.
— Домой?
— Домой. Вместе полетим!
— Пойдем коньяку выпьем!
— Пойдем!
И они уже пошли. И вдруг Щукин говорит:
— Мишаня, а ты что, налегке, без вещей?
Миша говорит:
— Ну да.
— Подожди, — говорит Щукин, — а это чье? — И показывает рукой на уродливые клетчатые баулы.
На что Мирник, пожав плечами, спокойно и мужественно отвечает:
— Не знаю, спекулянты какие-то летят.
И они ушли.
Синяя папка
Губернатор одной небогатой области попал в трудную жизненную ситуацию. Ему необходимо было в спешном порядке выполнить президентские поручения: поднять зарплату бюджетникам, отремонтировать дороги, ну и все остальное, что с барского плеча людям было наобещано во время выборов. Бедолага было заикнулся, что у него денег нету и что не то чтобы он их все пробожил, а просто и не бывало. Но на него было так посмотрено, что он поперхнулся и сказал: «А деньги мы изыщем! Не сомневайтесь!» За что ему было тут же похлопано по плечу.
И действительно, говно вопрос. На выполнение поручений президента требовалось денег почти столько же, сколько составляет весь бюджет области. Консолидированный.
Но не на того напали. Русские не сдаются. И он решил воспользоваться политическим моментом и несогласованностью в верхах. Случай подвернулся быстро. Облетая державу, в единственном в области аэропорту сел борт номер один. О! Тебя-то мы и ждали! Встречая первое лицо, наш сметливый неунывающий губернатор прихватил с собой папочку, заботливо собранную для Минфина. Решил с нарочным передать. Думал, что самый умный. За тридцать секунд скороговоркой рассказав о делах области, заверив в верноподданности и пообещав 70 % на выборах — даже с лишним, подал с поклоном папочку: «Вы уж там, барин, похлопочите». Барин кивнул. Сунул папку под мышку. Покровительственно потрепал по плечу. И поднялся в самолет.
Губернатор долго-долго махал вслед. Шапку не надевал.
На следующий день губернатор позвонил в Минфин. Начал издалека: «Это вам звонит губернатор такой-то. Вам там папочку не передавали?» А ему: «Какую папочку?» — «Ну, синенькую такую, с документами»… — «А кто должен был передать???» — «Как кто?! Путин!» На том конце недоуменное молчание: «Перезвоните».
На следующий день он снова позвонил. И натряхивал им до вечера. Подняли министра, замминистра, референтов, их помощников и даже уборщицу допросили — никто папку не видел. А там, между прочим, в папке, все документы собраны на получение суммы, равной бюджету области. Консолидированному, между прочим! Иди сейчас их заново собери. И где сейчас эту папку искать? Что, звонить на борт номер один и спрашивать: «Извините, пожалуйста, у вас там царь случайно синенькую папочку нигде не оставил?» Это только кажется, что смешно. Поручение президента надо выполнять, а денег нет и не предвидится.
Губернатор не спал. Похудел. И вдруг обнаружил, что в голове у него день и ночь крутится какая-то дикая строчка: «Если денег нету, научу, где взять, — продавай корову, в рот ее е…ть!»
И приехал губернатор в Минфин. Побывал на приеме у замов. Узнав требуемую сумму, его успокоили: «Решим». И уже почти было повели в закрома, но в последний момент вдруг поняли, что приехал он с пустыми руками. А он человек опытный: понимал, что так дела не делаются, но думал, что проканает. Вроде как не должны с него, бедолаги, брать деньги за предоставление денег на выполнение президентских поручений! Ага, мечтатель. Так и уехал ни с чем.
Но поручение-то выполнять надо. А в Минфине денег без денег не дают. Причем, вы будете смеяться, откат берут вперед. Механизм же должен запуститься. Первый транш в область когда еще поступит, а жизнь в Москве требует, и деньги нужны уже сейчас. И вот губернатор пошел с шапкой по кругу. А чтобы денег дали, ему надо объяснить зачем. И он честно всем рассказывает, что деньги ему нужны для того, чтобы занести их в Минфин, после чего Минфин выделит ему денег, на которые он выполнит поручения президента…
И в этом месте его обычно спрашивают: «А деньги-то ты как нам возвращать собрался?» На что он, потомственный крестьянин, честно объясняет: «Так там же небось останется»…
Правда, смешно?
В одном небогатом городе было велено построить перинатальный центр. В общем-то, роддомов у них хватало. Тем более что рожать никто особо не разбежался. Но в Москве решили, что надо. Дали указания. Зачем он нужен — не объяснили, но деньги выделили. И на том спасибо. Что-то построили.
Но не достроили. Во-первых, хрен его знает, зачем оно надо. Во-вторых, деньги закончились. И не то чтобы в процессе стройки казенные деньги пролюбили, а так… заткнули более насущные дыры. Область-то небогатая. А тут в округ назначили нового полпреда. А губернаторы уже все назначенцы. Кроме этого. А полпреду заняться нечем. И руки чешутся последнего избранного губернатора поменять. А тот уже двадцать лет царапается. И уже трех полпредов пережил. Надо сказать, что губернатора этого все знают. И относятся к нему все по-доброму. Но всерьез не воспринимают. А ему и нормально. И вот сообщает ему добрый человек, что снимут его за недостроенный перинатальный центр. И сделает это лично Путин во время своего визита, устроив показательную порку. А до визита остается три (!) дня. Ох ты, черт, не было печали!
Что делает нормальный русский человек в такой ситуации? Правильно. Он тоже выпил. И стал звонить друзьям. Он же все-таки избранный, а не назначенец какой, поэтому друзей у него — достаточно. Собрались мужики. Выслушали. Серьезная задача. Выпили. Подумали. Еще выпили. А потом один говорит: «Что там делать-то надо, чтоб закончить?» Губернатор: «Все! Там стены голые!» Почесали в затылках. «Ладно, не бздымолис! Краску я тебе дам. И оттенки повеселее выберем», — говорит самый трезвый. Другой вторит: «Я двести таджиков загоню! Закатают все! И еще улицу Коли Мяготина закрасят!» Губернатор еще трезвый: «Не п…зди! Откуда у тебя двести?! Сто дай». Ну, вот, вроде и вырисовывается. Стоп! Кровати-то где взять? «У тебя пионерские лагеря остались?» — «Да есть какие-то»… «Ну и раздербань! Вывези все кровати. А мы здесь как-нибудь подшаманим. Главное, чтоб простыни крахмальные! И наволочки чистые!» Уф. Ну, вот, вроде все и решилось…
Подожди! Дак его же надо до приезда Путина роженицами наполнить! Где взять-то?! «Фигня делов! У тебя роддома есть? Вот и свези оттуда! Самых веселых и красивых. Какие царю нравятся. Денек полежат. Путину покажутся. Развезешь обратно». И тут губернатор протрезвел: «Подожди! А если вдруг они рожать начнут?! Или, не дай бог, еще что! Да и краской надышатся. Я на это не могу пойти! За меня все-таки люди голосовали. Не буду я так делать. Пусть лучше снимают меня на хрен!!!» — «Да ладно, подожди ты, не горячись. Сейчас что-нибудь придумаем».
И придумали. Навезли веселых улыбчивых комсомолок. Уж где набрали — не скажу. Привязали к животам большие подушки. И разложили по койкам на крахмальные простыни в сверкающем, новом, свежевыкрашенном перинатальном центре. Перекрестились и стали ждать Путина.
Путин не приехал. А сняли губернатора за другое.
Зачем?
У нас в деревне участковый был — хороший парень. Саша звали. Сам из Артемовского. И вот ему звание дали. И приехали они в деревню отметить. Выпили, то да се, в баню сходили и поехали домой.
Жена за рулем, он рядом. И по дороге что-то повздорили между собой. Ну, выпивши, всяко бывает. И он посреди дороги в сердцах вышел, дверью хлопнул и пошел пешком. А жена говорит: «Ну и хрен с тобой». И поехала дальше.
Недалеко еще отъехала, а его машина сбила. Насмерть.
Трое детей. Старшему — шесть, младшему — год. И жилье служебное. Выселяют сейчас.
И ведь любили друг друга — зачем поругались?
«Товарищ нарком! Свердловск на проводе!»
Чекист Павел Корнель был сотрудником ИНО (Иностранный отдел НКВД) и с 23-го года работал в Берлине. В 37-м году его отозвали из Германии и откомандировали в Свердловское управление НКВД. И вот Павел Корнель прибыл из Берлина в Свердловск и приступил к своей нелегкой службе. Что там Берлин? — тишь да благодать, Гитлер у власти, везде порядок, а по утрам кофе с булочкой. А тут Свердловск, 37-й год. Все бурлит. Куда ни глянешь по сторонам — везде идет последний и решительный бой. И все острее классовая борьба. Рука бойцов колоть устала. И бедный чекист, не выдержав такого контраста, будучи дежурным по управлению, среди ночи, своей чистой рукой и с горячим сердцем, бескорыстно воспользовавшись служебным положением, по прямому набрал наркома Ежова: «Але, але! Свердловск на проводе! Товарищ нарком! Дежурный по управлению капитан Корнель докладывает: Николай Иваныч, дорогой, как честный человек и член ВКПб, не могу молчать! Здесь творится форменная контрреволюция, порочат честных людей! Расстреливают верных ленинцев! По ложному доносу посадили все руководство железной дороги! Пьют на работе с утра до вечера… Да, Николай Иванович, так точно! Никому, кроме вас! Есть хранить молчание! Так точно! Служу трудовому народу!..»
И Павла Корнеля не расстреляли! Его даже отправили на повышение в Ульяновск. Правда, при этом расстреляли его непосредственного начальника Дмитриева. А Корнеля расстреляли уже потом в Ульяновске.