— или почти все — с темной кожей.
Заметить меня, во всяком случае, труда не составляло.
Я протолкнулся к высоким столикам, где продавали жареных цыплят, и наполнил бумажную тарелку всякой всячиной. Натянутые между деревьями гирлянды цветных электрических лампочек раскачивались на ветру, в воздухе носились запахи травки и специй, карибский говор мешался с танцевальной музыкой, рвущейся из громаднейших колонок. На сцене скакали и дергались юнцы с гитарами. Я почувствовал себя столетним старцем.
Чака Мартина не было и следа. Да и мог ли он меня обнаружить в этой свалке?
Вдруг мне в голову взбрело следующее: а что, если за юристом стоит Кассандра со своими друзьями и дергает за нитки? Разве не могут они в толпе всадить мне под ребра нож? Место самое подходящее. Именно этого они и хотели — чтобы я почувствовал себя в безопасности!
Меня охватило беспокойство. Я решил подождать еще десять минут и смыться. В любом случае, еще немного, и я бы оглох. Закончив есть, я прихватил со стойки порцию пунша (судя по всему, плата за вход была платой за выпивку) и начал прокладывать себе путь к выходу.
— Хочешь потанцевать?
Лет около двадцати, темнокожая, в желтом топе, открывающем не только живот, но и большую часть груди, и желтой юбке, открывающей значительную часть бедер. «Хорошие бедра», — мелькнуло у меня. Девушка широко улыбалась, показывая безупречные белые зубы. Она носила золотые серьги и ожерелье, а обута была в белые тапочки.
— Не очень, — ответил я, перекрикивая музыку.
— Я не кусаюсь, — опять улыбнулась она.
— А я не танцую.
— Передвигай ноги — и все.
Она взяла меня за руку. Ладонь у нее была маленькая и теплая, и я подумал, что плевать, чего там…
Выходя, я оставил пунш на одном из столиков, и мы смешались с разгоряченной толпой. Пахло ромом, и жареными цыплятами, и потом, и травкой, и было жарко. Тесно прижатые ко мне бедра, раскованность, волнообразная свобода движений… Я пытался повторять за девушкой, но не мог попасть в ритм. Она сказала:
— Не мучайся. Делай, как я сказала. Передвигай ноги.
— Как тебя зовут?
— Хелен. По-моему, ты не любишь шумные компании?
Вот оно! Сейчас предложит найти уголок потише.
— Угадала.
— Мы могли бы найти уголок потише.
Эта улыбка…
— Вот что. Ты найдешь себе кого-нибудь пообщительней, а я отправлюсь спать.
Она рассмеялась:
— Так просто ты от меня не отделаешься! Пойдем.
Она опять взяла меня за руку, и мы начали пробираться сквозь толпу. Хелен и на ходу продолжала танцевать, ритмично виляя задницей и подергивая плечами. На сцене же творилось что-то вроде искусственного оргазма. Диджей понес какую-то ахинею, мешая английский с местным наречием, и ко всему этому примешивался душераздирающий синтетический вой.
Хелен намеревалась отвести меня в какое-то тихое, темное место. Я должен был изловчиться и выяснить, что лежало за знакомством, не разделив при этом судьбу Теббита. Я обливался потом. Или она охотилась за моим кошельком, или вела меня к кому-то. Или ею двигало простое дружелюбие, и Земля в таком случае плоская — что бы там ни говорили ученые.
Девушка вывела меня мимо прилавков и баров на окраину парка. Здесь было потемнее. В высокой ограде имелся вход, за оградой — дорога, по которой потоком шли машины, а за дорогой — бетонная стена и ряд грязных одноэтажных домов с закрытыми ставнями.
В моей голове тревожно гудел набат.
Почувствовав мое замешательство, она вложила свою ладонь в мою:
— Не волнуйся. Иди со мной.
Девушка больше не улыбалась.
— Чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Хелен?
— Не тем, о чем ты подумал, мистер.
Мы пошли вдоль улицы. Она дождалась просвета между машинами, перевела меня на ту сторону, и мы отправились дальше. Ее ладонь по-прежнему была в моей. Шли молча. Игр в «случайное знакомство» как не бывало. Ярдов через пятьдесят она оглянулась, и мы свернули за угол, в узкую темную улочку.
Из тени вынырнул человек. Хелен, если это было ее настоящее имя, могла бы удержать меня за руку при его нападении и не дать мне убежать. Все, что я смог придумать, — это заехать ей по носу и пуститься наутек. Я почти так и сделал, но вдруг узнал в том человеке Чака Мартина. С ним было еще двое, каждому лет под сорок. У того, что пониже, было рябое лицо. Смуглая кожа выдавала средиземноморское происхождение. Другой (высокий, сутулый, неловкий и в очках) не представлял для меня угрозы.
— Я оставлю вас, джентльмены, — сказал Мартин.
— Рада была познакомиться, Гарри, — попрощалась со мной девушка.
Она села в большой внедорожник. Юрист взобрался на сиденье рядом. Когда они отъезжали, девушка мне помахала.
Высокий открыл кошелек и показал проштампованную полароидную фотографию с какой-то писаниной, которую я не смог прочитать.
— Инспектор Уотерспун, Соединенное Королевство, специальная служба. А это — инспектор Менем из Турецкой государственной полиции.
«Специальная служба? Турецкая полиция?»
— Извините за нелегальщину, мистер Блейк, — продолжил Уотерспун. — Важно было убедиться, что вы не приведете за собой хвост. Второпях мы не придумали ничего лучше случайного знакомства на танцах.
— Дичь какая-то!
Замечание так себе. Учитывая обстоятельства, без него можно было и обойтись.
— Мы с огромным интересом наблюдали за вашей работой, мистер Блейк.
— Вы хотите сказать, я все это время был под наблюдением?
— Нам нужна ваша помощь, — уклонился от ответа Уотерспун. — Именно поэтому мы здесь.
— И давно вы за мной наблюдаете?
— Долго рассказывать…
— Дело как-то связано с Долтоном, верно?
Они быстро обменялись взглядами.
— Вы сказали это наобум? — спросил Менем.
Я не ответил.
— Нельзя ли перебраться куда-нибудь, где есть кондиционер?
— Значит, он представляется Долтоном, — проговорил Уотерспун, ни к кому не обращаясь.
— Разумеется! Его так зовут!
— Какие именно отношения связывают вас с так называемым Долтоном? — задал вопрос Менем.
— Неужто не знаете? Ведь мы были под наблюдением!
Менем подождал, пока мужчина и женщина в мини-юбке не спеша пройдут мимо. Мужчина пересчитывал толстую пачку ямайских долларов.
— Нам хотелось бы, чтобы вы просто ответили на вопрос.
— А мне хотелось бы, чтобы вы посвятили меня в курс дела.
— Вы всерьез утверждаете, что вам ничего не известно?
Менем больше не скрывал своего враждебного ко мне отношения.
— До свидания.
Я и вправду развернулся уходить. Уотерспун схватил меня за руку и попытался уладить ситуацию:
— Думаю, мы все немного погорячились. Давайте найдем кафе с кондиционером и начнем сначала.
Мы прошли несколько кварталов, прежде чем до нас перестал доносится шум из парка. Наконец забрели в некое помещение с бассейном и несколькими занятыми столиками. В углу стоял игровой автомат, вокруг которого сгрудились юнцы. Мы заняли свободные стулья, и я заказал себе молочный коктейль. Полицейские удовольствовались кофе. Я взял инициативу в свои руки:
— Где в этом уравнении место для турецкой полиции?
— Имейте в виду: вопросы задаем мы — вы на них отвечаете.
Я пытался держать себя в руках.
— Имейте в виду: я свободный гражданин свободной страны, а вы можете идти ко всем чертям!
Уотерспун отхлебнул кофе и скорчил рожу.
— Вы правы, мистер Блейк. Поймите, мы давно в пути, пролетели несколько часовых поясов… Нам и в самом деле очень хотелось бы услышать ответы на наши вопросы. Вы не представляете, насколько это важно.
Интересно, они играют со мной в плохого и хорошего полицейского, как в кино? Я-то всю жизнь считал это выдумкой сценаристов и беллетристов.
— Так какие отношения связывают вас с этими людьми? — спросил Менем.
Они столько времени морочили мне голову! Кроме того, я все еще был зол.
— Меня наняла знатная линкольнширская семья, чтобы я изучил одну рукопись. В ней содержится нечто, требующее специальных навыков. Зоула — историк-маринист, Долтон — эксперт по предметам религиозного поклонения. Обнаруженное в рукописи заставило нас прилететь сюда.
— Вы утверждаете, что до тех пор с Долтоном знакомы не были?
Менем определенно действовал мне на нервы. Возможно, я сам виноват: мои анархические задатки всегда мешали мне работать в команде. Если не верите, спросите у моего старого сержанта.
— Ни в малейшей степени.
«Специальная служба… Турецкая государственная полиция…»
— Вы, часом, не о терроризме ли речь ведете?
Эта мысль уже несколько дней дремала в моем подсознании.
— Странно, что это прозвучало именно из ваших уст, — сказал Утерспун.
Я ждал ответа. Вместо этого он сам спросил:
— А вы, часом, не ищете что-нибудь?
Менем стрельнул в него глазами, словно тот сказал слишком много.
— Откуда вам это известно?
— Догадался, — ответил Уотерспун, помешивая кофе.
Он не ждал, что я ему поверю, и не беспокоился по этому поводу.
— Так уж получилось, что моя страна находится на перекрестке между Востоком и Западом, Европой и Азией, — начал Менем. — Наши западные соседи — они же давние враги — греки. На востоке — Армения и Иран, обвиняющие Турцию в геноциде, имевшем место в прошлом. К сожалению, наша история полна кровавых событий…
— Благодарю, за время работы я немного поднаторел в истории. Давайте ближе к делу.
Полицейский положил в свой кофе три ложки сахара.
— Как я уже говорил, мы можем рассказывать вам далеко не все.
— Вы прилетели на Ямайку, чтобы мне об этом сообщить?
— Мы хотели бы выяснить, — ответил Менем, — что именно вы ищете и насколько успешны ваши поиски. Ваши и ваших друзей.
— А с какой стати я должен вам о чем-либо рассказывать?
Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке: не мог свыкнуться с недавним открытием, что за мной следили.
— Мистер Блейк… Я вхожу в специальный отдел Турецкой государственной полиции. Географические и исторические особенности моей страны, о которых я вам только что рассказал, делают ее притягательной для разного рода экстремистов. Нам приходится иметь дело с курдскими сепаратистами, взрывающими бомбы на Египетском базаре в Стамбуле, мусульманскими фундаменталистами, пытающимися проникнуть на американские военные базы, греческими боевиками, которые…