Мне иногда говорят, что Дионисий, выходит, и он им родня? Я категорически возражаю против этого, Дионисий – это чужой нам генотип, хоть и прекрасный художник. Видите ли, мы, поэты с кистью в руках в содружестве с поэтической Музой, чувствуем друг друга по запаху…
Слова, слова, слова…
Когда художнику по ошибке врачи вырезают часть кишечника (как недавно в Краснодаре), когда художника по ошибке лишают глаза или даже двух, т. е. его видения мира, как можно назвать творчество такого больного художника, если не любительским творчеством инвалида? Вот почему о таких, как я, иногда говорят: «Это не художник, а чёрте что и сбоку бантик»…
«Театр – это пожизненная галера», – говорил Н. Губенко, актёр, режиссёр и последний министр культуры СССР, которого не стало сегодня. А мастерская художника, особенно когда у художника нет двух рук или ноги, а что ещё хуже – части его зрения, т. е. специфического видения мира? Это не галера?
Я как раз и чувствую себя таким инвалидом, который в силу разных причин больше пишет теперь ручкой на бумаге, чем рисует на холсте…
Некоторые мемы остаются иногда жить столетиями, как такой, например, приписываемый Ленину: государством может управлять домохозяйка и кухарка – теперь нам такую предлагают в Белоруссии – С. Тихановскую…
Впрочем, Ленин говорят, таких слов не говорил, но мем-то остался!
Вот интересно, как бы М. Алпатов отреагировал на моё теоретическое эссе «Прежде и потом»? Я просто уверен – никак… как и многие другие искусствоведы теперь! Я написал письмо двум братьям Сарабьяновым: Андрею и Владимиру – их отец был академиком и авторитетной личностью.
Но ответа так и не получил, правда, тот брат, что помладше, к этому времени уже умер… И всё-таки, мне очень интересно, чтобы об этой моей теории сказал их отец Дмитрий С. Он ровесник моего покойного отца и такой же участник Великой Отечественной войны, неужели бы и он испугался такой моей версии? Ведь это было поколение не из робких…
Впрочем, все талантливые люди немного с припамбахом, как только что я услышал от одного умного и остроумного человека; признание к ним приходит часто слишком поздно или совсем не приходит…
Тот, кто называет себя православным атеистом (А. Лукашенко), – тот просто переобувающийся на ходу человек или сидящий сразу на двух стульях политик… Это типичное раздвоение личности у коммунистов в постсоветское время. Г. Зюганов тоже из этих людей. Это квазирелигия без Бога.
И в самом деле, не с потолка же я взял название для моего романа «Иконников». Не с потолка: моя бабушка по отцу в девичестве Марфа Наумовна Иконникова была из рода священников и иконописцев, она была богосклонной, мудрой женщиной, очень добрая и приветливая. Мой двоюродный брат Дмитрий Капустин рассказывал о ней много хорошего.
А вот мой дед по отцу Кузьма Владимирович Капустин был разбойничьей личностью, он водил дружбу со всяким сбродом и, говорят, был лесничим. Нам, Капустиным, и передались его гены смутьянов, склонных к эпатажу и бесстрашию… Это, наверное, одна их причин, почему и мой отец Фёдор Кузьмич, и мой старший брат Пётр много на Кубани пили и буянили…
У Кола Берды был азиатский сильный голос, особенно когда он пел о Севере. А вот в иконах «Северные письма» он был не знаток. Так и обо мне после смерти будут говорить, что я был своеобразный Кола Берды в иконописи…
У Бога много рычагов, чтобы рулить нашей психикой. Один из них – нанести нашей психике травму. Я не участник войны в Афганистане, я не участник боевых действий на Кавказе. Но именно такую «боевую» контузию мне нанесли врачи в Институте проктологии. Когда немного спустя, к нам в этот институт привозили ребят, изуродованных в горах Афганистана и им делали полосные операции, я невольно и себя приравнивал к ним и чувствовал себя участником боевых действий…
Сволочи наши врачи, они меня после жалоб и писем в Минздрав СССР хотели упрятать в психушку… Так было не с одним пациентом их института.
Видите ли, мы, поэты с кистью в руках и в содружестве с поэтической Музой, чувствуем друг друга по запаху… Так рыбак рыбака видит издалека, и так же, по запаху, находят охотники друг друга. Вот почему ни мне не надо объяснять, ни Гогену, ни Рублёву, кто и кому близкий родственник. Я это часто объясняю лишь близорукой толпе. Уже тысячу раз я объяснял это, а им до сих пор не понятно, о чём я говорю…
Похоже, что у целого мира заходит ум за разум, коли мир так не любопытен и даже слеп, что и до сего дня не видит, что Ф. Грек, А. Рублёв и П. Гоген – это ягоды одного поля, это двоюродные братья в живописи! А наша Россия обречена в этом вопросе на полную слепоту, нам так удобней…
Лепота, лепота – у нас это почти слепота: чтобы у нас на Руси увидеть, что картины П. Гогена и иконы Ф. Грека и А. Рублёва родственны, надо дать кому-то зуб (или в зубы?), чтобы такие теории появились в нашей печати.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается: моё эссе «Прежде и потом» не скоро появится в нашей печати…
Я категорически против, чтобы и Сандро Боттичелли, и Поля Гогена называли тоже родственными художниками, т. к. их живопись так же поэтична и плоскостная. Видите ли, не у всякой плоскостности или поэтичности можно найти исходные корни. «Не может смоковница приносить маслины, или виноградная лоза – смоквы» – говорится в Евангелии. И эти слова – как раз для этого случая!
«Жаль, что П. Гоген в благоукрасительстве русских храмов не замечен… Если бы это фантастическое дело случилось, кто-то из глупых попов пел бы теперь и ему осанны, не меньше, чем византийцу Ф. Греку!» Так мне говорил один религиовед, религиозный сектант и художник, который однажды стал на мою сторону, прочитав мою теорию «Прежде и потом». Правда, он вскоре умер, и его недоброжелатели, те же попы, говорили, что его Бог покарал…
Невежество и малообразованность, которым не чужды часто попы, у нас процветают! Знаете, я люблю нашу Церковь, люблю добрых и умных наших пастырей, но тупых, ограниченных, а часто злых и пьющих попов, я обхожу стороной и даже редко у них причащаюсь Таин Христовых.
В сказке о попе и работнике его Балде А. Пушкина о них верно сказано:
Жил-был поп
Толоконный лоб.
Если честно, я бы хотел язычника П. Гогена поводить за руку по залам русской иконы в ГТГ. Он бы не поверил тому, что увидел, скорей всего, он бы зажмурился и даже испугался: «Как? Я не первопроходец в моём методе яркой и плоскостной живописи?! У вас на Руси иконописцы уже давно открыли этот метод добычи красок…» Потом бы он погрустнел и отправился вновь на Таити, добывать в своих картинах более плотные, яркие и экзотические краски и чтобы совсем нас, потомков, сбить с толку…
Но метод-то один!
Поль Гоген, как известно, был французом, он был, скорей всего, атеистом и безбожником. Он не писал икон и не занимался благоукрасительством храмов, как у нас на Руси наши иконописцы. Но это вовсе не значит, что мы должны исключить его из честной компании наших лучших изографов Ф. Грека и А. Рублёва: они творили по законам поэзии в живописи. Эти законы ещё не изучены, и я, как именной кирпич в наш новый храм Св. Николая Мирликийского в Щукине, кладу взнос в виде моих записок «Чернецы», если конечно, мне помогут издать этот рассказ об иконописцах 90-х гг.
Если бы при храме издали мою рукопись, я так бы и поступил, я бы все доходы от издания книги передал на строительство нашего храма.
Французскому художнику Полю Гогену даже во сне не могло привидеться, что не он первопроходец в своей особой плоскостной живописи: русские иконописцы ещё с 15-го века писали иконы по этому методу…
В чём же заключается этот метод? Это особое состояние души, похожее на озарение или на поэтический транс (как у поэтов, когда к ним является Муза). Тогда свободный поток красок, цвета и света свободно льётся на поверхность холста или иконы. Это её величество Поэзия и её могучие законы, по которым творили наши предшественники, нам остаётся только увидеть и понять это чудо непонятной доселе, но родственной поэзии!
Феофан Грек для Древней Руси – это всё равно что И. Крамской, Н. Ге или И. Репин для изобразительного искусства нового времени. Но Феофан изначально – философ, богослов и поэт! Так «летуче» и одновременно могуче в русской живописи потом не писал и не мыслил никто… Я всё думаю о его разносторонней личности и допускаю, что он писал и пером, как и монах и писатель того времени Епифаний Премудрый. Вот интересно, есть поэтические тексты того времени, авторство которых неизвестно? А псалмы, а стихи того времени, ведь Феофан, судя по его одарённости, запросто бы переплюнул по мастерству и силе слога и писателей того времени! Просто он, наверное, изъяснялся по-русски не очень хорошо и до нас не дошло его текстов. Я полагаю, что это такой текст, как мы находим в «Слове о полку Игореве» «Не лепо ли ныбяшеть, братие, начати старыми словесы трудных повестей о полку Игореве Игоре Святославиче. Начати же ся той песни по былинам сего времени, а не по замышлению Бояню». Этот потрясающе сильный поэтический текст, этот документ эпохи создан безусловно древним поэтом, этот текст (или близкий к нему) вполне мог написать и Феофан Грек, или иконописец из его круга, который не чужд был и поэзии…
Метафорическая образность, языковая насыщенность, красочность слога, множество ярк