– Ты говоришь о Доке?
Конечно, это должно быть так. Лукас просто не мог ничего сказать кому-то другому. Он должен был попросить Дока выследить Фортиса.
Я поворачиваюсь к Лукасу – просто не могу удержаться.
– Нечего тогда и удивляться, что люди в точности знали, где мы находимся весь день. И ясно, почему появились солдаты и убили старика, с которым я разговаривала. Я не знаю, как работает вся эта справочная система в Посольстве, но наверняка же если что-то известно одной ее части, то и все остальные части тоже это знают.
– Нет, это был не Док. Он куда умнее. Ты не знаешь его так, как я. – Теперь в голосе Лукаса звучит вызов.
– Он не умный. Он даже не человек.
Не знаю почему, но уже в третий раз за этот день я чувствую, как начинаю моргать, смахивая горячие, жгучие слезы.
– Это, милая, всего лишь вопрос семантики. – Фортис наполняет свою чашку.
– Док ничего бы не сказал обо мне!
Лукас хватает нечто вроде сладкой булочки и запихивает в рот.
– И ты знаешь, почему это так?
– Он Док!
Фортис поднимает чашку. Это некий тост.
– Мне кажется, что это верно относительно старого ублюдка.
Он опустошает чашку. Я подозреваю, что это вовсе не чай.
– Технически это не может быть верным, поскольку термин «ублюдок» широко используется в жаргоне применительно к ребенку, рожденному вне законного брака. – Знакомый голос исходит от Лукаса, который нажимает какую-то точку на черном кожаном браслете, который он носит на запястье, скрывая свои метки. – Я не был рожден вне брака, не был ребенком и, если уж на то пошло, вообще не был рожден в традиционном смысле этого слова.
– Док?!
– Да, Дол.
– Так ты все это время был здесь?
– Строго говоря, нет. Если под «быть здесь» ты подразумеваешь физическое присутствие. Я на самом деле ни здесь, ни там. Так можно выразиться на разговорном языке.
– Ох, приятель, ты меня утомляешь! – Фортис поднимает чашку в сторону бестелесного голоса. – Cogito ergo sum[9], приятель. Cogito ergo sum.
– Спасибо, Фортис.
– Лукас носит тебя на себе? – Это звучит глупо. Но я не против.
– Это переносное устройство. А в ухе у меня наушник. Я же говорил тебе. Он что-то вроде моего телохранителя. Как, ты думаешь, я весь день находил дорогу? Откуда я всегда знаю, где найти тебя?
– Просто ты умный. И подвижный. Просто ты уже бывал в Хоуле, а я никогда не бывала.
Я продолжаю упрямиться. Мне не нравится осознавать, что именно происходит вокруг меня.
Но тем не менее, вопреки всему, мне нравится Док, – и при этом какая-то часть моего «я», глубоко внутри, не знает, что я чувствую по отношению к Лукасу. Сразу многое, думается мне. Я просто не могу разобраться, что из всего этого имеет наибольшее значение.
Фортис откидывается на подушки:
– Если вы, влюбленные пташки, дадите мне возможность кое-что сказать, я, пожалуй, смог бы вам помочь.
Лукас хмурится:
– Ты хочешь сказать, тебе кажется, что мы могли бы помочь тебе?
– Разве я сказал именно это? – Фортис вздыхает. – Я рассудительный парень. Я делаю разумное предложение. Я всего лишь говорю, что вы должны меня выслушать и потом сказать, что вы об этом думаете, хорошо?
– Откуда нам знать? – Лукас отодвигает от себя чашку.
– Знать – что? – Фортис вскидывает брови.
– Что ты рассудителен. Или что нам следует тебя слушать.
– Или что симпы – или кто там стрелял в нас – не движутся сюда, чтобы снести нам голову прямо сейчас? Пока ты нас тут держишь и заставляешь слушать свое вранье? – Я просто не в силах сдержаться и выпаливаю все это одним духом.
– Что скажешь, Док? – Лукас не сводит глаз с Фортиса.
– Это было бы логично, да. Даже желательно, чтобы цели торговца были поставлены в сравнение с целями особ, ответственных за сегодняшнее дневное насилие.
– Зачем, например?
Становится ясно, что Лукас и Док тесно общаются уже очень, очень давно.
– Готов процитировать. Троянская война. Демосфен. Смотри также Сун Чу, «Искусство войны», раздел «Создание стратегических возможностей».
– Ладно, это уж слишком. Мне бы не хотелось спорить с Сун Чу.
– И тем не менее, – продолжает Док, – если ты считаешь, что денежное вознаграждение является конечной целью любого торговца при любом раскладе, это не так. Я не верю, что именно прибыль является его мотивом.
– Это почему же? – Улыбка Лукаса гаснет.
– Потому что, – отвечает Док, – Фортис вообще не торговец. Это лишь уловка, личина. Выдумка.
– О? – Я таращусь на мерка, и правда доходит до меня точно в тот момент, когда я слышу слова. Лишь на короткое мгновение я их опережаю.
– Он руководитель Сопротивления.
Гриф: совершенно секретно
Проведено доктором О. Брэдом Хаксли-Кларком, виртуальным доктором философии
Примечание: Выполнено по личной просьбе Посла Амаре
Исследовательский отдел Санта-Каталины № 9В
См. также прилагаемый отчет о судебном вскрытии
ОЛВП (продолжение; см. предыдущую страницу)
Список на момент смерти включает:
35. Несколько агитационных листовок Посольства, приложены копии текстов:
СТРОИМ РАДИ ЛУЧШЕГО ЗАВТРА —ЭНЕРГИЯ ДЛЯ ЛЮДЕЙ!СПАСИБО ЛОРДАМ!ОБЕЗОПАСИМ БУДУЩЕЕ!БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫВ ПОИСКЕ ВРАГОВ ДОМА ЛОРДОВ.ТЕХ, КТО ВЫСТУПАЕТ ПРОТИВ МИРА В ПОСОЛЬСКИХ ГОРОДАХ.СПАСИБО ЛОРДАМ!РАБОТАЙТЕ УСЕРДНО!БУДЬТЕ БЛАГОДАРНЫ!ЗА ПОСОЛЬСТВА, ЗА МИР ВО ВСЕМ МИРЕ, ЗА БУДУЩЕЕ —СПАСИБО ЛОРДАМ!Глава 21Хакс
– Ты… кто? – Лукас наваливается на стол.
Думаю, он бы удрал, если бы мог, но между ним и дверью стоят ряды бунтующих грассов.
– Разве это было так уж необходимо, Хакс? Мне бы следовало тебя отключить. – Фортис качает головой.
– Хакс? У тебя какое-то свое имя для Дока?
Я не знаю, почему я так растерялась: из-за того, что этот мерк каким-то образом подружился с Доком, если это можно так назвать, или из-за того, что этот мерк оказался и не мерком вовсе.
– Прошу прощения, Фортис, если я что-то сказал по ошибке.
– Это действительно так? Или не так? Сказал по ошибке? – Лукас смотрит на свое запястье, как будто Док где-то там.
– Я уверен, мы с Фортисом солидарны в том, что в некоторые моменты бывает весьма полезно открыть определенные сведения о себе, – сообщает голос.
– О себе? И что ты можешь сказать о себе, Док? Или у тебя куда больше имен, чем мне известно? – Лукас явно раздражен.
– Меня называли примерно сотней производных от моего полного имени. Желаешь услышать их? Тогда нужно задать правильный вопрос.
Знакомая фраза успокаивает меня.
– Вообще-то, нет. – Лукас ставит на стол чашку.
– Оставь Хакса в покое. Он вполне хороший парень. Просто я утверждал, что ты не согласишься на встречу со мной, если будешь знать, кто я таков на самом деле.
– Но зачем все это? Кто ты такой?
Я вижу, как внутреннее смятение Лукаса расплескивается вокруг, на всех. Он так же заражает, как всегда, только сейчас то, что он передает мне, ближе к ледяному холоду, чем к чему-либо другому.
– Да разве на самом деле это имеет значение? Ни в коем случае. А вот что может иметь значение для тебя, так это вот что: ты и я, все мы – мы собираемся отключить Икону.
– Не понял.
– Икона – там, где прежде была обсерватория. Давно пора что-то с ней сделать.
– Ты ошибаешься. Мы не можем ничего сделать. Икона не может быть разрушена. Ничто не работает и не выживает рядом с ней. Никто не может подобраться к Иконе настолько близко, чтобы прикоснуться к ней, – не покупается Лукас на слова Фортиса.
Фортис спокойно продолжает:
– Я знаю куда больше, чем ты в состоянии вообразить, но можешь кое-чему научиться, если умолкнешь и будешь слушать. Икона – это то, с помощью чего Посольство управляет Хоулом. Икона – это то, посредством чего Лорды управляют Посольством. Управляют всем. Все упирается в Иконы. – Фортис качает головой.
– Не все, – возражает Лукас.
– На самом деле Икона контролирует все. – Фортис подмигивает мне. – Но не всех, Долория.
– Все и всех! – настаиваю я. – Даже нас. Мы тут сидим совершенно бессильные. Нас контролирует Посольство, как и всех прочих.
– Сейчас я не стану с тобой спорить, Дол. Но подумай вот о чем: откуда взялось твое имя? Долорис, Печаль, Плакальщица?
– Это из-за того, что она пережила Тот День? – Лукас хмурится, глядя на Фортиса.
– Не только из-за этого.
– Значит, потому, что она обладает особым даром? – делает новую попытку Лукас.
Фортис пожимает плечами.
– Так о чем ты говоришь, Фортис? – Лукас разочарованно проводит ладонью по своим длинным светлым волосам.
Я теряю терпение:
– Я ничего не знаю об Иконе, но даже если бы и знала, мы все равно не можем подобраться к ней достаточно близко. Мы просто умрем, как и все другие.
Картины Безмолвных Городов снова всплывают в моей памяти, и я сосредоточиваюсь на стоящей передо мной чашке, стараясь не видеть их.
– Может быть. А может, и нет. Я вот что вам скажу. Мы навестим Икону. Ты сама там оглядишься, на месте, и дашь мне знать, что обо всем этом думаешь.
– Сейчас?! – Я просто ушам своим не верю. Я не хочу! – Хватит играть с нами, Фортис! Расскажи, что тебе известно. Какое все это имеет отношение к нам? Что м