и могут сделать. – Тима выводит на экран другой файл. – Вот посмотрите. Насколько я могу понять, это запись сообщений от Лордов. Кому-то на Земле. До того, как они сюда добрались.
Лукас присматривается:
– Что? Но разве такое вообще возможно? В Тот День произошло совершенно неожиданное нападение. Никто не понимал, что происходит, пока не стало слишком поздно.
– Не знаю, – качает головой Тима, – у меня не было времени прочитать все файлы. Но все выглядит так, словно кто-то действительно общался с Лордами и решил им помочь.
Ро наклоняется вперед, его лицо мрачнеет:
– Кто? Каталлус?
– Невозможно определить. Но кто бы ни составлял вот эти заметки, он также очень многое знал о работе человеческого мозга. Знаете, как Иконы убивают людей и уничтожают все вокруг себя? Посмотрите сюда. – Она выводит на экран что-то новое. – Здесь сказано, что с небольшой помощью люди могут делать то же самое. Или, если точнее, нечто противоположное. И думаю, мы для того и предназначены.
– Значит, мы нечто вроде анти-Икон? – Я задаю этот вопрос, и Ро недоуменно смотрит на меня.
Тима кивает:
– Тот, кто знал, что к нам летят Лорды, вычислил и то, как создать людей, не только обладающих иммунитетом к Иконам, но и способных отключить их.
– Но такое невозможно… – Лицо Лукаса заливает смертельная бледность.
– Безумие какое-то, – поддерживает Ро, качая головой.
– Вы хотите сказать, это неслыханно, – вздыхает Тима.
Я искренне восторгаюсь ею и одновременно пытаюсь осмыслить услышанное.
– Хорошо, но если подумать, сколько времени могло понадобиться, чтобы создать четыре человеческие эмоциональные бомбы? Сколько нужно было провести экспериментов?
– Если все правда, то дело должно было занять много лет, прежде чем завершилось созданием нас четверых. – Тима говорит, а ее взгляд мечется из стороны в сторону. – Представьте только, какие были нужны ресурсы, сколько нужно было разработать планов и программ, сколько потребовалось информации для того, чтобы понять, как именно нас сотворить, не говоря о том, когда. Необходимо было знать, когда мы понадобимся для борьбы.
– Ты думаешь, наши родители все знали? – У меня кружится голова.
Для Ро все это уж слишком. Он буквально дымится.
– Мои родители погибли в Тот День. Они не имели отношения ни к каким секретным планам. Они бы ни за что не стали связываться с Посольствами!
– Откуда тебе знать? – огрызается Лукас. – Если учесть, что они давно мертвы и все такое?
– Да лучше уж им быть мертвыми, чем работать в Посольстве ради этих безликих паразитов! Не знаю, как бы я тогда жил, Пуговица! Если бы я оказался на месте вроде твоего…
Лукас бросается на него, но Ро готов к атаке. Через секунду они уже катаются по полу, сбивая стопки книг, разрушая аккуратное гнездышко Тимы. Брут, отчаянно лая, носится вокруг них. Тима хватает видеоприставку. Ро наваливается на Лукаса.
– Прекратите! Прекратите! – кричит Тима, пытаясь втиснуться между ними.
Но им не до нее, и потому Тима плотно закрывает глаза, готовясь к удару.
Ро с Лукасом почти налетают на нее – и вдруг оба с шумом падают на спины.
Я замираю, потрясенно глядя на них. Парни растеряны не меньше, чем я.
У Ро течет кровь из носа, а у Лукаса разбита губа.
– Это что такое?
– Это то, что вы оба идиоты.
Брут рычит, и Тима подхватывает его на руки. Хотя он уже взрослый пес, размерами не превосходит щенка.
– Ты меня сбила с ног, даже не прикоснувшись. – Ро смотрит на Лукаса, тот пожимает плечами. – Нас обоих.
– Вы заслужили. Тот, кто смастерил вас в лаборатории, явно забыл вложить в вас мозги, в вас обоих.
У Тимы такой вид, будто ей хочется самой отлупить и того и другого. Я осторожно подхожу к ней и подбираю с пола упавшую железную коробку. В моей памяти вспыхивает картина: Тима в комнате для испытаний. Я не знаю, как она это сделала, но похоже на то, что она и не пыталась анализировать свои способности.
– Тима, забудь! Они просто придурки.
Лукас хмурится:
– Ты действительно думаешь, что нас кто-то нарочно создал, да еще и в одно и то же время, чтобы мы стали чем-то вроде тайного оружия?
– Во всяком случае, похоже на то, – кивает Тима.
Ро явно обрадован.
– Ну, мне только и надо знать, кого и что мы вроде как должны уничтожить – где, когда и как. – Он смотрит на Лукаса с насмешливой улыбкой. – И у меня есть отличная идея, от кого и чего я был бы рад избавиться в первую очередь.
Я бросаю на него бешеный взгляд:
– Прекрати его задирать!
Ро подмигивает мне:
– Да кто задирает? Я готов! Наверное, можно сказать, я просто родился готовым к драке!
Настроение Ро улучшается с каждой минутой, и я догадываюсь почему. Но Ро ничего больше не может сказать, потому что Лукас его перебивает:
– Это просто глупость. Нет никакого тайного заговора. Почему вы решили, что вся планета погибла для того, чтобы мы выжили?
– Лукас! – Тима кладет ладонь на его руку.
– Да, мы все родились в один день. Но это и все! Все, что нам известно. Дата. И что она может означать? Ну, кроме того факта, что нашим матерям понадобилась помощь при нашем рождении? Моя мать находилась в людном офисе в момент, когда я решил родиться. Конечно, ей обеспечили наилучшую медицинскую помощь, отвезли в больницу. Это не преступление!
– А никто и не говорит. Но ты должен всмотреться в факты, Лукас, – с грустью произносит Тима.
– Мне известны факты, Тима! Ты только что их сообщила.
– Я не об этом. Не о том, что мы были выращены в какой-то лаборатории. Подумай о том, что это означает.
Я вижу, как стремительно мчатся ее мысли. Вижу, как она выстраивает связи – от идеи к идее, от пункта к пункту.
– Кто-то в нас нуждается, – медленно произношу я.
Тима кивает. Она ничего не говорит, но я знаю, что она думает. У нас есть некая цель. Мы имеем какое-то значение. Мы можем что-то сделать, даже если кому-то всего лишь кажется, что мы можем это сделать.
Ро мрачнеет:
– Значит, мы должны просчитать наш следующий ход. Потому что он нам предстоит. Кто бы нас ни создал, он создал по какой-то причине. И нам нужно только разобраться, что это за причина.
Ро многозначительно смотрит на меня. Он хочет, чтобы я рассказала Тиме о том, что мы видели возле Иконы, и я намерена это сделать. Хотя по-прежнему не вижу в том никакого смысла.
– Но почему именно Посол? – говорю я. – Зачем бы ей захотеть создавать нас, когда и ей, и всему Посольству только того и хочется, что управлять нами? Мы для них угроза. Мы всегда были угрозой.
Я думаю о сегодняшнем дне. Мы единственные Дети Икон, насколько нам известно. Только мы можем противостоять Иконам и Дому Лордов.
– Может быть, они боялись, что мы все кончим тем, что окажемся в рабстве. Может быть, они – или кто-нибудь из них – скрывали свои истинные цели. И они подготовили нечто вроде тайного запасного варианта, на тот случай, если Тот День будет не таким, как предполагалось. На тот случай, если явятся Курьеры и разрушат весь наш мир. – Тима говорит медленно, но мои мысли несутся стремительно, в том же темпе, что и мысли Тимы.
– Так оно и вышло… – бормочет Ро.
– Но кто? – спрашиваю я, хотя уже знаю, что ответа у Тимы нет.
И никто из нас не знает ответа, пока не знает. Но мы его найдем.
– Вы все с ума посходили вместе с ней, – говорит Лукас.
Я касаюсь его руки:
– Лукас… Она права.
Лукас не желает ни на кого смотреть.
Тима вскидывает руки:
– Но ведь для вас неважно, что именно я говорю, так? Это нелогично. Вы просто не хотите меня слушать, вы даже ее не хотите слушать!
Мне требуется чуть ли не целая минута, чтобы сообразить: Тима говорит обо мне.
Лукас смотрит на меня и качает головой:
– Ты неправильно мыслишь. Ты видишь то же, что вижу я, но ты не понимаешь. Никто из вас не понимает.
– Так объясни. Помоги мне понять, Лукас.
– Нет смысла. Ты не в себе, ты сумасшедшая. Вы все сумасшедшие. Я не желаю никак в этом участвовать.
Лукас прав. Я действительно чувствую себя не в себе.
Я ощущаю множество всего, но безумие в это число не входит.
В эту ночь я не могу уснуть. Я боюсь, что, если засну, мне начнут сниться сны. Я боюсь, что, если мне начнут сниться сны, я увижу Тот День. Только теперь я уже знаю, как выглядят Иконы, знаю, как они ощущаются, и знаю, что мне не пережить такого сна.
В эту ночь я беззащитна. В конце концов я засыпаю, сидя в постели, щипля себя за руки, пытаясь остаться бодрой.
И мне снится Тима.
– Тима?
Я вижу лишь дверь ее комнаты, и дверь запирается и отпирается, как будто Док продолжает шутить с ней. Тима стоит спиной ко мне, тонкая, как тростинка, тонкая, как всегда. Ее плечи остры, словно лезвия, и бледны, как лунный свет.
От них падает тень, и я наблюдаю за тем, как она меняется у меня на глазах.
По Тиме движутся нити, сплошь, как вены, как вода. Ручейки ярких цветов спадают с ее плеч, словно эполеты. Тима поднимает руки и прижимает их к затылку.
Она кричит. Брут лает.
Стежки прокалывают кожу Тимы ровно, быстро. Сотни стежков. Тысячи. Еще больше.
– Тима, – повторяю я. – Что происходит?
Она издает странный звук, как будто задыхается. И поворачивается ко мне. Я вижу, что ее горло прошито ярко-красной нитью, от уха до уха под подбородком. Новый рисунок.
– Мне это не нравится, Тима. Меня это пугает.
Стежки умножаются, разрез становится глубже. Глаза Тимы широко раскрыты, она едва дышит. Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ее горлу. И тут вижу, что это вовсе не красная нить.
Это кровь.
Мои руки покрыты кровью.
Я открываю рот, чтобы закричать, но не могу, потому что мой рот забит нитками, голос не может прорваться наружу. Из меня тянется бесконечная красная нить. Я задыхаюсь, я пытаюсь выплюнуть ее, мой желудок судорожно сжимается.