Егор отказался, и Лисичка равнодушно замолчал.
Столовая пустовала. Железные стены, железные столы и стулья, никаких вентиляторов, но свежо, воздух протекает словно сам по себе, скатываясь с прохладной горки, неудивительно, подземные жители должны разбираться в воздухе и в свете. Лисичка проводил нас к блестящему железному шкафу, который оказался теплым. Внутри железные судки, Лисичка выдал каждому по две штуки, Егор вздохнул, и Лисичка дал ему третий.
Другой шкаф напротив холодный, внутри пластиковые бутылки с красным соком, похожим на помидорный, каждому по бутылке. Мы расположились за столом. Лисичка принес ложки, тяжелые, черного цвета, как мне показалось, серебряные, на каждой номер. Устроился напротив, смотреть, как мы едим.
Мы не стеснялись. В судках нашлась однородная масса, по вкусу напоминавшая пюре, то ли картофельное, то ли морковное, то ли реповое, я не очень различал, Лисичка сказал, что это шахтерский хлеб. Вкусно очень. Наверное, это было вкусней, чем жареный кабан. Соленое, сладкое, кислое и еще какое-то, я не мог определить. Настоящая горячая еда. Не консервы, не печеная крыса, не вареные рога, не распаренный клей, содранный со старинных табуреток Еда. Вкусно. Много. Досыта.
Я ел последовательно. Стараясь не очень спешить, от краев медленно пробираясь к центру. Алиса ела равнодушно. Не ела, ковырялась. Конечно, аппетиту нее присутствовал, но Алиса не могла не кривляться, это ведь была Алиса.
Егор, напротив, забыл об аккуратности напрочь. Он набрасывался на запеканку с разных сторон, подцепляя ложкой целые горы, разевая до скрипа рот и брызгаясь от счастья слюной.
После первого лотка я сделал перерыв и прислушался к ощущениям. Хорошо. Тепло внутри, все колючки расплавились и улеглись, я сделал несколько успокаивающих вдохов, после чего приступил ко второму судку. И здесь торопился еще меньше, стараясь разобрать оттенки корочки, образовавшейся сверху и снизу, и ароматную кашу в центре.
А в конце я выпил сок.
Сок оказался кисленьким, совсем не томатным, подкрашенным то ли вишней, то ли свеклой, наверное, в сок было что-то подмешано. Снотворное. Довольно мощное, я помню, как ел запеканку, обжигаясь о ложку, а дальше нет, не помню. Наверное, я уснул бы и без этого, но запеканка с соком обрушили на меня тонну пленительной ваты, я провалился стремительно и бесповоротно.
Кажется, я просыпался. Или дремал с открытыми глазами, не знаю. Передо мной мелькали размытые фигуры, где-то далеко наверху шевелились звуки, запахи уже не проникали. Кажется, я куда-то шел. И говорил, и мыслил, отвечал на вопросы о калибрах, о кучности и еще о чем-то, спорил с кем-то, вроде бы с Егором…
Наверное, действие снотворного. Побочное. Оно отключило часть мозга, ту часть, которая принадлежала мне совершенно, и, напротив, возбудило другую, которая могла принадлежать кому угодно, а может, и сама по себе действовала.
Внутри этого странного состояния я засыпал, пробуждался вновь, снова засыпал, перед глазами плясали вентиляторы и покачивались лампы, и в этом я находил определенный смысл.
Мы поднимались по лестнице с железными перилами, а потом ехали по тоннелю, я налегал на тугой рычаг и слушал рассказ шахтера, Скелета, того самого, в чистой одежде. И рассказ этот тоже был важен, я понимал это сквозь сон, но не мог ухватить из него ни слова.
Потом мы остановились, резко. Алиса что-то прокричала мне в ухо и брызнула водой. И еще брызнула, вода потекла уже за шиворот, я очнулся.
Дрезина стояла на рельсах. Лисичка держал рычаг тормоза, Алиса разглядывала потолок, Егор что-то жевал.
Скелет светил вверх.
Вода пробивалась из сетки щелей в своде, собиралась, стекала по стене уже изрядным ручейком.
— Где мы? — спросил я.
— Очнулся! — Алиса похлопала меня по щеке. — Вовремя. А мы как раз за пушками…
— Да… Хорошее снотворное… — Я потер голову. — До сих пор звенит…
— Какое снотворное?! Ты уснул прямо во время еды! Мордой в тарелку! Кстати, Прыщельга тоже уснул, но все-таки чуть позже. Герои…
— Это из-за давления, — объяснил Скелет. — У многих такое происходит, вариант нормы. Обычно двенадцати часов хватает, чтобы восстановиться, но вы…
Он обвел нас пальцем.
— У вас, голубчики, цинга. У всех. Но у тебя…
Скелет ткнул в меня ухоженным пальцем.
— У вас в крайне запущенной форме. Зубов, как я погляжу, совсем не осталось.
— Выбились, — ответил я.
— Выпали… Зубы просто так не выпадают. Усталость, голова кружится, в сон клонит?
— Я думал, это синдром хронической усталости…
Скелет рассмеялся.
— Такой болезни не существует, — сказал он. — Во всяком случае, в наши дни. А цинга — вот она. Поверьте, я, как шахтер, в цинге хорошо разбираюсь. Вам требуется отдых и усиленное питание, в противном случае… Это все усугубится и ничем хорошим не закончится… Впрочем, вам, кажется, нужно оружие?
— Да, если можно…
— Тогда вперед.
Мы снова уселись на дрезину, взялись за рукояти, Егор подтолкнул, покатились.
— Никто точно не знает, сколько тут тоннелей, — рассказывал Скелет, двигая ручкой дрезины. — Тысячи. Начали копать около трехсот лет назад, возможно, раньше. Сначала это были скрытные ходы, по которым можно было перемещаться на повозках. Затем под землю стал перебираться транспорт — наверху не хватало места. Потом под землей стали строить убежища, заводы… Половина города ушла под землю. И вокруг всего этого строились тоннели.
Мы катились по невысокому тоннелю на тележке с ручным приводом. С одной стороны рычаг ворочал Скелет, на другом конце сидели Егор и Лисичка. Мы с Алисой расположились на пассажирском сиденье, смотрели вперед.
— Пробовали составить карту, — Скелет ворочал рычагом. — Но удалось отметить только основные и второстепенные тоннели, такие, как этот.
Скелет похлопал по потолку широкой шахтерской ладонью.
— Старые замуровывались, затем откапывались заново, бросили это дело уже давно, достоверных карт не существует. К тому же имеются аномалии…
— Аномалии? — переспросил я.
— Блуждающие тоннели, — пояснил Скелет. — Механизм их не ясен, что-то связанное с топологией… Мы не знаем, что это, если честно. Но они встречаются редко…
— А цель у вас была? — перебила Алиса. — Ну, понятно, выжить, пятое-десятое. А вообще? Большая? Цель?
— Была, видимо. Когда-то давно. Но она забылась за повседневными делами. А сейчас мы уходим. Возможно, вернемся на поверхность. Как там, на поверхности?
— Лучше не возвращаться, — посоветовал я.
— Боюсь, выбор у нас небольшой. Ничего, мы умеем постоять за себя. Правда, Лисичка?
Лисичка сурово кивнул.
Я не стал спорить. Кому-то кажется, что он умеет за себя постоять. Ой.
— Лучше туда не соваться, это правда, — сказал Егор. — Там уже совсем людей не осталось, только твари. А как вы в снегу жить собираетесь? Там снег.
— Снег сойдет. Вода напитает землю. Будет богатый урожай.
— Ага, — ухмыльнулся Егор. — Будет. Но лучше все равно туда не соваться. Поверхность ошибок не прощает. Там надо быть всегда наготове…
— А почему вы нам помогаете? — спросила Алиса.
Скелет не ответил, дорога пошла чуть вверх, Скелету пришлось налегать на рычаг. Алиса поймала меня за мизинец и стала его зачем-то старательно выкручивать, я не мог понять, к чему это она.
Скорость дрезины упала, и свет стал тускнеть, Скелет пыхтел натужно, я спрыгнул с телеги и стал подталкивать ее в корму. Минут через пятнадцать добрались. Скелет закрепил вагонетку железным башмаком, погрузился во тьму.
— А тебе сколько лет? — спросила Алиса у Лисички.
— Восемьдесят, — ответил Лисичка непонятным голосом, трудно было понять, шутит или серьезно.
Вполне может, и серьезно, кто знает, как они тут стареют? Подземелья консервируют.
— А выглядишь хорошо. Слушай, а ты вообще кто, мальчик или девочка?
Лисичка не ответил. Интересный вопрос, мне казалось, что мальчик, но при таком обилии грязи наверняка сказать было нельзя.
— Понятно, — сказала Алиса. — Вот у нас тоже такой есть, не поймешь, мальчик или девочка, Егорка зовут.
— Я мальчик! — возмущенно возразил Егор.
Загорелся свет.
Мы находились в невысоком зале с сосульчатой крышей. Хотя это были не совсем сосульки, это свешивались небольшие фонарики, светящиеся совершенно небывалым искристым огнем. Зал перегораживал стальной фартук, с толстой железной дверью в центре, Скелет, наклонившись, ковырялся в замке.
— Я мальчик, — сообщил Егор Лисичке. — А она настоящая Врунгильда…
Алиса стала стучать кулаком в Егора, тот защищался. Дверь с лязгом отворилась, выпустив наружу кривые тени, Скелет сделал приглашающий жест.
— Я первой не пойду, — прошептала Алиса.
— Я тоже.
— А говорил, что мальчик, — хихикнула Алиса.
Егор поглядел на меня, я пожал плечами. Скелет помахал рукой, нырнул внутрь, я шагнул за ним. Егор проскочил следом.
Оружейку узнаешь по запаху. Масло, порох, железо. Все это присутствовало и здесь, причем в таком густом замесе, что у меня зачесалось в поломанном носу. В слабом свете, исходящем непонятно откуда, шевелились неясные призраки, Скелет дернул за рубильник, стало еще светлее, и я увидел, что призраки — это не совсем призраки. Это одежда.
Балахоны из промасленных льняных тканей, назначение которых мне было непонятно, возможно, поминальные рубахи.
Глубоко прорезиненные макинтоши оранжевого и зеленого цвета, непромокаемые и недоступные для гнуса и мелкой погани, легкие и приятные для носки.
Шахтерские комбинезоны из толстой ткани с наколенниками, налокотниками и наплечниками.
Пожарные мешки, блестящие, из помятого металлизированного материала, с огненными подпалинами, видимо, шахтеры действительно часто спускались в горячие пещеры.
Бронекостюмы широких разновидностей, с металлизированными пластинами, с керамическими пластинами, с элементами силовых скелетов и с какими-то плоскими коробочками, видимо, шахтеры долго собирали всю эту одежду. Присутствовали даже какие-то совершенно необычные костюмы, неловкие, с застекленными шлемами и квадратными ранцами, то ли космические, то ли подводные, а может, и те и другие одновременно.