— Бери! Бери! Это ананас… Ну как, вкусно?
— Очень.
Археолог присел рядом с ним.
— Сынишке везу, из Москвы. Семь штук набрал — полную сетку. Говорят, малышам полезно… Целый год не видел, — произнес он задумчиво. — Полтора года уже парню. Жених!
— Ого! Долго вас не было дома.
— Я в другом месте жил.
— Вы там, а сын здесь?
По лицу археолога пробежала тень.
— Он с матерью… И вообще, это истории не касается… — Он помолчал и добавил, словно извиняясь за свою резкость: — Всякое в жизни бывает, коллега. И не всегда складно…
В окне замелькали строения. Приближался город. Пассажиры вдруг засуетились, полезли за своим багажом.
Пожилая женщина в очках, та, которая объяснила Сане, как найти дом Федорова, подала ему сложенный вчетверо листок.
— Вот здесь я написала тебе фамилию одного старичка. Иннокентий Иннокентьевич Карпух. Повар в столовой возле Госбанка — запомнишь? Давным-давно он работал в доме у какого-то купца. Или у фабриканта — не помню. Зайди на всякий случай, поговори с ним, вдруг что интересное расскажет. Привет передай от Марии Васильевны. Не забудешь — Мария Васильевна.
— Не забуду, — сказал Саня, пряча бумагу в карман. — Большое спасибо.
— Ну, счастливо тебе! — Краснощекая тетка собрала уже все свои многочисленные сумки. — Разоблачай этого вредного деда историческими фактами.
Она кивнула в сторону старика, который, прижав обеими руками свой мешок и расталкивая всех, рвался в тамбур.
— Ни пуха ни пера, коллега, — подмигнул ему, прощаясь, рыжий археолог. — А то давай, переключайся на археологию, а?
Поезд замедлил ход и остановился. Из соседнего отделения протиснулся Боря.
— Вылезаем! — крикнул он.
Ребята приехали в Подгорск.
V
ФЕДОТ, ДА НЕ ТОТ
Они встали у выхода, в сторонке, пропуская мимо народ, прибывший с поездом. Пассажиров шло много: взрослые, старики, дети. Одного только не было — Сокола.
Проковылял инвалид на костылях и с вещмешком на спине. Он был последним. Людской поток кончился. Паровоз радостно загудел, и пустой состав, погромыхивая, медленно тронулся на отдых в парк.
— Нет, — уныло констатировал Саня.
— Опоздал.
— Может, со следующим?
— Вон расписание.
Следующий поезд из Южносибирска приходил лишь поздно ночью.
У ребят потускнели лица. Вырвались с таким трудом, потратили кучу денег — сколько раз на них можно было сходить в кино! И на тебе! Сокол не приехал!
— Что делать? — растерянно спросил Саня.
— Не знаю… Обратно поедем.
— Хоть бы дом тот посмотреть. Жильцов спросить.
Боря пожевал губами.
— Без Сокола?
Саня хмыкнул. Что же они, без Сокола и шагу не могут ступить?
— А что Сокол! Сказано же: все равноправны. Вот пойдем — и все!
— И ты спросишь?
Такое обидное недоверие прозвучало в Борином вопросе, что Саня вскипел:
— И пойду! И спрошу! И узнаю!
Но тут Боря подтолкнул его локтем.
— Ты что?
— Глянь!.. Не туда — направо.
У входа в зал ожидания стоял коренастый усатый милиционер и смотрел в их сторону.
— Ух ты!
Ноги у Сани сработали раньше, чем голова. Они взяли с места в карьер и понесли его к автобусной остановке. Боря шел позади, не спеша, вразвалочку. Милиционер тоже сделал несколько шагов вслед за ребятами, но потом, передумав, остановился и, заложив руки за спину, проводил их пристальным взглядом.
Они не стали ждать автобуса, пошли пешком. Солнце пекло вовсю. Под ногами хлюпал мокрый серый снег, возле тротуаров бежали ручейки. А на перекрестках вода образовала целые мутные реки, вдоль которых с криком и визгом носились пацаны — мокрые, грязные и счастливые.
На углу стояла продавщица с корзиной румяных пирожков.
— По пирожку, а? — предложил Боря.
У Сани тоже разыгрался аппетит: время обеденное. Он полез было в карман, но тут вспомнил: а на обратный путь?
— Нет! — Он вытащил руку. — И так мало.
Боря нахмурился и, поразмыслив немного, сказал:
— Что теперь: с голоду умирать?
— А партизаны в Африке как?
— У них там дичи полно.
— В джунглях. А в пустыне?
Боря что-то пробурчал недовольно, но о пирожках больше не заговаривал.
Вдали показался мост. Саня замедлил шаг.
— Ну что? — оглянулся Боря.
— Ничего!
Опять ноги! Им так не хотелось идти дальше, что Саня с трудом заставлял их. Сказать по правде, он сам тоже охотно повернул бы обратно. Как зайти в квартиру к чужим людям? Как говорить с ними? Сказать «здравствуйте!», а потом что?
«Немецкий дом» он увидел первый. Башня и шпиль выделялись на фоне низкорослых домиков.
— Смотри! Смотри!
— Как твой, — удивился Боря.
— И вовсе не как мой! У нас крыша красная, а не зеленая. И еще у нас на шпиле петушок… Но похоже! Здорово похоже!
У Сани поднялось настроение. Теперь, когда он увидел дом, ему показалось, что стоит только попасть в первую же квартиру, как «Новейшая и полная поваренная книга» со спрятанными в ней драгоценностями будет у них в руках.
Они вошли в коридор. Из полумрака, пахнувшего кошками, плыл навстречу синий кухонный дым.
— Куда теперь?
— В нашу квартиру.
Саня вбежал на второй этаж и остановился перед дверью.
Чудно! Она обита точно такой же черной клеенкой, как их дверь, и на ней точно такой же звонок. На секунду ему даже показалось, что он никуда не уезжал из Южносибирска. Вот сейчас выйдет мама и скажет: «Где ты бегаешь целый день? Ведь знаешь, кажется, в два папа приходит на обед!».
Это придало ему бодрости. Он храбро нажал кнопку звонка. Но вышла не мама. Вышел хмурый мужчина с повязкой на лице.
— Что вам? — Мужчина скривил рот и осторожно потрогал щеку. — Ну?
Саня вдруг оробел. Так прямо сразу и спросить у него про поваренную книгу?
— Что молчите?
Выручил Боря. Он начал не спеша:
— Мы… хотели… узнать…
— Про Федорова. — Саня, наконец, одолел свою робость. — Который здесь раньше жил.
— Он и сейчас живет… Федоров! — крикнул, морщась, мужчина в глубину квартиры. — Федоров! Вас тут какие-то спрашивают!
Ребята переглянулись. Неужели…
Из кухни вышел огромного роста Детина в майке. Руки у него были выпачканы в тесте.
— Меня?
— Нет, не вас. — Саня смотрел на него, задрав голову. — Нам нужен совсем другой Федоров. Федор Федоров.
— Федька! Федька! — заорал гигант и пошел обратно на кухню, снимая на ходу тесто с пальцев.
Ребята остались одни в темной передней.
— Бежим, — прошептал Саня, отступая к выходу.
Но они не успели удрать. Открылась дверь комнаты, и оттуда вышел пацан, как две капли воды похожий на гиганта в майке, только в два раза меньше ростом. Он зажег свет, снял с вешалки пальто и молча, поглядывая искоса на ребят, стал одеваться. Затем прошел мимо них и бросил на ходу:
— Шагайте.
Они, недоумевая, вышли вслед за ним. Пацан, — он был их возраста, — ни слова не говоря, прямым ходом проследовал на улицу.
Возле ворот Саня остановил его.
— Куда?
— Как куда?.. В Дом пионеров. Ее туда взяли, на выставку.
— Книгу? — поразился Саня.
Откуда пацан знает о «Новейшей и полной поваренной книге»? И при чем тут выставка?
— Какую книгу! Модель.
— Модель?!
— Чего глаза вылупил?.. Вас Анна Петровна послала? Из «Юных техников»?
— Нет.
— Так вы же меня спрашивали. Федю Федорова.
— Не тебя — купца Федорова.
— Купца?!
Теперь поразился пацан. У него было такое выражение лица, словно он увидел перед собой пришельцев с Марса.
Пришлось объяснить, умалчивая, разумеется, о драгоценностях, зачем они сюда приехали. Его глаза загорелись любопытством и восхищением.
— Из Южносибирска? — переспросил он. — Одни? Вот здорово!
— Ничего особенного.
Саня скромничал. Он чувствовал себя героем.
— Послушай, пацан, а что за модель? — заинтересовался Боря.
— Ультразвуковое управление. Ко мне всех ребят посылают смотреть. Я думал, вас тоже.
— Ультразвуковое? Это как?
Ну вот, начнет сейчас про свою технику!
— Погоди, Боря, техника потом. Сначала разузнать про Федорова.
— Знаете что, — вспомнил пацан. — У нас тут раньше пенсионерка одна жила. Она всех-всех в городе знает. Наверное, и Федорова вашего тоже. Старая-престарая… Только теперь она в другом месте. В Новой Зоне. Где заводы.
— Адрес знаешь?
— Нет. А вот показать могу.
Они посовещались. Всем вместе отправляться в Новую Зону не стоило. Решили так: Борька пойдет разыскивать пенсионерку, а Саня тем временем обежит квартиры «немецкого дома».
— Встретимся здесь, возле рекламной тумбы.
Боря с пацаном ушли, увлеченно беседуя, — можно было поручиться, что они всю дорогу проговорят об ультразвуковой модели.
Саня двинулся в поход по квартирам. Опять откуда-то выползла робость, хватала его за руки, не давала прикоснуться к звонку. Но Саня возле первой же квартиры загнал ее обратно, и она больше не смела появляться, напоминая о себе лишь жалобным попискиванием каждый раз, когда он подходил к новой двери.
Встречали его по-разному. Одни выспрашивали очень сочувственно и, хотя сами ничего сказать не могли, давали кучу советов. Другие, считая, видимо, что мальчишка балуется, ничего не отвечая, сердито хлопали перед ним дверью. А в одной квартире старуха, не снимая цепочки с двери, пронзительно заверещала:
— А, высматривать! А, вынюхивать! Уходи сейчас же отсюда!.. Ванька! Бери палку — и к двери! Петька, звони в милицию!.. Ванька! Петька!
По ее голосу было совершенно ясно, что никакого Ваньки и никакого Петьки дома нет и что она в квартире одна-одинешенька…
Так Саня, теряя в каждой квартире частицу надежды, добрался до круглой комнаты с башней и постучал в дверь, больше для очистки совести, чем в расчете на успех.
— Что вам, мальчик?
Длинноногая, как вечерняя тень, девчонка в школьной форме выжидающе смотрела на него сквозь роговые очки. Голова на тонкой шее с уложенными кругом тяжелыми светлыми косами походила на шляпку подсолнуха.