— Вот они, Антонина Степановна.
— Здравствуйте, ребята… Кто вам сказал, что «Новейшая и полная поваренная книга» хранится в нашей библиотеке?
— Как же! — Саня даже вспотел от волнения. — Здесь жил брат купца Федорова. У него была эта книга. После революции ее и другие ценные книги увезли в библиотеку. Целую телегу.
— Не телегу, а сани. — Старушка приветливо улыбалась. — Я очень хорошо помню. Нас двое было в этой комиссии. Я и еще один человек. Ссыльный студент.
Саня победоносно взглянул на молодую библиотекаршу.
— Ну вот!
— Но только книги у нас не остались, — продолжала старушка. — Тот человек увез потом их в Южносибирск.
— В Южносибирск? — переспросил Саня.
— Там ведь библиотека гораздо больше нашей. У них есть специальное хранилище для редких книг. Определенный температурный режим, постоянная влажность воздуха — ты, наверное, знаешь, если интересуешься старыми книгами.
— Знаю, — упавшим голосом произнес Саня.
Он растерянно посмотрел на Борю. Тот стоял, опустив в землю глаза.
— Я вам могу показать другие поваренные книги. — Старушке искренне хотелось им помочь. — Вот, например, «Книгу о вкусной и здоровой пище». Или из старых — «Подарок молодым хозяйкам» Елены Малаховец. Очень известная была в свое время книга.
— Нет, спасибо. Зачем нам «Подарок молодым хозяйкам»?.. До свидания. Извините.
Саня поплелся к выходу. Боря за ним.
Через час они сидели в вагоне поезда. Наступило время подвести окончательные итоги поездки. Они были не очень утешительными. Но Саня не хотел признавать поражение:
— Зато мы знаем, что здесь книги нет.
— Лучше бы она была здесь.
— Но теперь мы точно знаем, где книга, — не сдавался Саня.
— Если она там еще есть, — справедливо заметил Боря.
— А я уверен! Вот увидишь!
Саню всегда отличал здоровый оптимизм.
VII
ЧТО С СОКОЛОМ?
На обратном пути происшествий почти не было. Почти — потому что Сане пришлось все-таки пережить несколько неприятных минут из-за детского билета.
Примерно на полпути в вагон зашел высокий, сухой, с угловатым бесстрастным лицом железнодорожный контролер и произнес, жадно пощелкивая металлическими челюстями компостера:
— Приготовьте билеты, граждане!
Саню, который сидел у окна, моментально бросило в жар. Он отвернулся и, втянув голову в плечи, чтобы казаться меньше, стал водить пальцем по запотевшему стеклу — в прошлом году, когда они ездили в деревню, Димка таким образом изрисовал все окно.
Позади него слышалось строгое:
— Ваш билет… Ваш билет…
Затем раздавались хищные щелчки ненасытного компостера и сухое:
— Благодарю… Благодарю…
Вот Боря, сидевший рядом с ним, протянул контролеру билеты. Сейчас он щелкнет, и тогда можно будет вздохнуть спокойно.
Но щелчка не последовало. Томительная пауза и вопрос:
— Этот билет твой, мальчик?
— Мой, — чуть помешкав, ответил Боря.
— А этот чей?
— Вот его.
Санин палец застыл на стекле.
— Ему сколько лет?
Боря посмотрел в потолок.
— Десять. — И добавил после паузы: — Скоро будет.
Эта пауза, хотя она длилась совсем недолго, испортила все дело. Контролер либо не услышал, что за ней последовало, либо не хотел слышать.
— Если десять, надо брать полный билет.
— Но ему еще десяти нет, — Боря героически пытался спасти положение. — У него в июне.
— А ну, повернись, мальчик… Да, да, ты, у окна!
Саня повернулся, сделав наиболее подходящее для младенца выражение лица: округлил губы сердечком и высоко поднял брови.
— Ты что рожи корчишь?.. Встань!.. Так это ему нет десяти?
Все пропало! Тон, которым контролер задал вопрос, не оставлял никаких сомнений.
— Я… Я родился очень большим.
Но контролер уже повернулся к сопровождавшей его проводнице.
— Почему пустили с детским билетом?
— А я почем знаю? — стала оправдываться та. — Ребенок — ребенок и есть. А девять ему или десять — у него на лбу не написано. Документов ведь нет.
— Неужели вам не видно, что он уже давно разменял второй десяток!.. Нарушения, нарушения без конца! До чего мы дойдем, если мы будем таких женихов по детским билетам возить… Нет, нет, ты не садись! Пойдешь со мной!
Саня поднялся с несчастным видом.
— Простите, дяденька, у нас больше не было денег, — чистосердечно признался он.
Пассажиры вступились за него:
— Что вы, товарищ контролер! Он же не хулиганишка какой-нибудь!
— Хороший паренек — сразу видать.
— Отпустите его!
Контролер, сохраняя на лице все то же бесстрастное выражение, пояснил:
— Не имею права, граждане. Нарушение есть нарушение. Я на службе, граждане. Вы тоже работаете и выполняете свои обязанности, а это и есть моя служебная обязанность… Иди, мальчик, к той вон двери и обожди там меня.
Боря делал ему знаки: беги! Но Саня никак не мог решиться. Как же так: бежать! И куда? Если только в соседний вагон, уже проверенный контролером.
Саня в нерешительности топтался на месте. Контролер подходил все ближе. Время от времени он поглядывал на Саню и, хмурясь, качал головой. Может быть, ему самому хотелось, чтобы Саня удрал?
Возле женщины с шаловливой непоседливой девчуркой контролер задержался.
— Почему у вас два взрослых билета? Ей нужно было детский.
— Как?.. Мне сказали, что от пяти…
— Не знаю, что вам сказали и кто вам сказал, а на железной дороге для пассажиров до десяти лет существуют детские билеты, стоимость которых составляет двадцать пять процентов взрослого билета.
— Жаль! — удрученно произнесла женщина. — Столько денег. Жаль!
— Знаете что… — Контролер снова посмотрел на Саню. — Тут мальчик задержан с детским билетом. Так вот, если вы не будете возражать, я ваш билет посчитаю за ним.
— Зачем же? — спросила женщина и сразу же, поняв, неловко засуетилась. — А, конечно, конечно!
— Ну вот! — облегченно вздохнул контролер. — Теперь все сходится, число взрослых пассажиров и число взрослых билетов. А то пришлось бы задержать. Ничего не поделаешь: служба!.. Можешь идти на место, мальчик.
Вокруг все повеселели, заулыбались, заговорили. А контролер невозмутимо продолжал обход, повторяя сухо:
— Ваш билет… Благодарю… Ваш билет… Благодарю…
Но Сане казалось, что его резкий голос звучит сейчас, как нежная музыка.
Когда поезд прибыл в Южносибирск, уже начинало темнеть. Они прошли через зал ожидания. Вкусно пахло рестораном. Боря сглотнул слюну.
— Я бы сейчас хоть ворону жареную съел. А ты, Сань?
— Я тоже.
— Ой, трамвай стоит! Айда — успеем!
— Нет, я пешком. К Соколу по дороге забегу. Вдруг заболел… А ты, Борь?
— И я… — без всякой охоты согласился Боря.
Сокол жил недалеко от вокзала, в нарядном трехэтажном доме с колоннами. На лестничной площадке возле дверей квартиры прибиралась домработница — полная, добродушная и словоохотливая тетя Маша.
— Вадик дома?
— Нету. Как приехал, сразу убег. Часа два или поболе.
Приехал? Откуда? Неужели они с Соколом разминулись в Подгорске?
— Он уезжал? — спросил Саня.
— Да. Еще вчера в обед. К бабушке поехал, на разъезд Цыплячий. Лыжи с собой потащил — зима-то кончается, прокатиться напоследок… А то заходите, ребятки, обождите. Вот-вот вернется.
Она гостеприимно распахнула дверь.
Саня посмотрел на Борю, тот на него.
— Нет, мы пойдем, — сказал Саня.
— Дело хозяйское…
Не проронив ни слова, они спустились вниз. И тут, в подъезде, столкнулись с Соколом. Веселый, улыбающийся, румяный с морозца.
— О, ребята! Таобоскоа — Икс! — Он проделал весь сложный ритуал приветствия.
— Таобоскоа — Зет.
— Таобоскоа — Игрек.
— Интересно как получилось! Я к вам бегал, а вы ко мне… Пошли наверх!
— Нет, домой надо.
— На одну минуту… Ну, полминуты! Пятнадцать секунд!
Он почти силой затащил их к себе, заставил раздеться.
— Хоть пожрать тогда дай, — пробурчал Боря. — Целый день не ели.
— Тетя Маша! — скомандовал Сокол. — Что-нибудь поесть!
Тетя Маша принесла целую миску с пирожками.
— Холодные, — сказала она извиняющимся голосом. — От обеда остались.
Она сложила руки на животе и с умилением смотрела, как ребята уминают пирожки.
— Господи! Неужели вас дома не кормят, сердешных!
— Тетя Маша, ты нам мешаешь… Ну, милая, ну, хорошая! — Сокол обнял враз заулыбавшуюся тетю Машу и, шутливо подталкивая, повел к двери. — Нам поговорить надо… — Закрыв дверь, он вернулся к ребятам. — Интересно у вас получилось! В милицию-то как попали?
— Ты откуда знаешь? — удивился Саня.
— Говорю же: к тебе ходил. А там — к Виталию Евгеньевичу. Я вам так завидую, ребята!
— Завидую, завидую! — буркнул Боря. — Сам почему не поехал?
— Что я мог сделать? — Сокол сокрушенно вздохнул. — Они закрыли дверь, спрятали ключ.
— А нам сказали — ты ушел… Мы звонили с вокзала, — пояснил Саня.
— Ушел?.. A-а, это, наверное, когда меня за хлебом послали в булочную… Уже было поздно на вокзал бежать. Минут пять оставалось до поезда. Я бы все равно не успел.
— А следующим? — все еще бычился Боря. — Конечно, лыжи важнее!
— Лыжи?.. Вам Маша сказала, да?.. Ну так вот — она ничего не знает! Лыжи тут совершенно ни при чем. Просто у бабушки был сердечный приступ… — Он посмотрел на одного, на другого. — Нет, я вижу, вы мне не верите!.. Тетя Маша! Тетя Маша! — крикнул он.
Вошла тетя Маша.
— Уже все? Ничего себе — целую миску.
— Ты скажи, был у бабушки сердечный приступ или не был?
— Был, а как же. Врача везли… Еще на масленицу.
— Тогда приступ, а теперь остаточные явления, — пояснил Сокол.
— Еще чего-нибудь принести? — спросила тетя Маша, забирая опустевшую миску.
— Нет.
Сокол выпроводил ее за дверь:
— Вот видите! И вообще, ребята, — сказал он, хмурясь, — мне не нравится весь ваш допрос! Раз я говорю: не мог, значит, не мог — и все! Вы должны мне верить. Думаете, мне самому не хотелось?.. Лучше скажите, нашли вы там что-нибудь?