— А то смотрите, — предупредила дежурная, — больше не пущу. И так с вашим братом одни хлопоты.
Они вошли в читальный зал. В нем царила тишина, хотя за длинными, покрытыми зеленым сукном столами сидело много народу. На цыпочках ребята прошли к столу выдачи книг. Здесь хозяйничала старушка, очень похожая на библиотекаршу в Подгорске; такая же маленькая, такая же седая и сгорбленная.
Саня обрадовался ей, как доброй знакомой.
— Здравствуйте! Дайте нам, пожалуйста, книгу, — выпалил он единым духом.
— Тише! — старушка погрозила пальцем. — Ты не на улице!
— Здравствуйте! Дайте нам, пожалуйста, книгу, — едва слышным шепотом повторил Саня.
Она почему-то нахмурилась.
— Не умничай!.. И вообще, нечего вам такие книги читать.
— Вы ведь еще не знаете, какую.
— Нет, знаю. Из серии «Библиотека военных приключений». «Бумеранг не возвращается», «Кукла госпожи Дарк»…
— «Барк», — машинально поправил Саня. — Нет, нам совсем другую. «Новейшая и полная поваренная книга».
Старушка неожиданно разозлилась.
— Знаете что, шутники доморощенные, давайте-ка побыстрее отсюда! Ишь, шуточки придумали!.. Кому я сказала! — Старушка повысила голос и привстала. — Хотите, чтобы я позвала сторожа?
Саня и Боря, перепуганные и обескураженные, прошли через весь зал к выходу. В вестибюле они остановились.
— Чего она так? — спросил Саня чуть не плача. — Я ей и «здравствуйте», и «пожалуйста».
Мимо них прошла высокая светловолосая женщина в черном халате.
— Боря? — Она остановилась. — Что такой грустный?
— А почему она книгу не дает?
— Кто?
— В зале. Старуха. Злая, как ведьма.
— Так нельзя говорить о старших, — строго сказала женщина. — И потом, она не злая, а просто нервная. У нее четырех сыновей на фронте убило, никого не осталось.
Боря побагровел, даже уши сделались красными.
— А что книгу вам не дали, так это потому, что мальчишки безобразничают, — продолжала женщина. — Вчера вот из карикатур Бидструпа шесть листов вырвали. А она за каждую книгу болеет, за каждый листик.
— Мы не вырвем! — воскликнул Саня. — Нам только глянуть — и все.
— Ну хорошо. — Женщина посмотрела на часы. — Сейчас уже поздно, у нас короткий день. Приходите завтра, что-нибудь сделаем…
Они оделись, вышли на улицу.
— Тоже нашли работу — книги рвать! А потом из-за них… — Саня со злостью пристукнул кулаком по фонарному столбу. — Еще и завтра могут не дать.
— Обещала ведь.
— Кто она такая?
— Не знаешь? — удивился Боря. — Воробья мама.
— Правда?.. Слушай, знаешь что, пошли к нему. Он ее попросит — тогда наверняка!
Воробей встретил их не слишком приветливо.
— А, объявился Зуб! — Он метнул на Саню злой взгляд. — Как долг отдавать, так его не увидишь — без кино из-за него остался. А как драться, он — пожалуйста! — тут как тут… Ну, давайте, давайте! Герои! Двое против одного!
Волосы Воробья, стриженные ежиком, воинственно топорщились, острый нос задрался вверх.
Саня переглянулся с Борей.
— Почему драться? С чего ты взял?
— Сокол пугал. Только я не очень испугался.
— А ты не устраивай заговоров против Таобоскоа.
— Вранье! — крикнул Воробей. — Я никаких заговоров не устраивал. Просто ваш Сокол сам первый полез ко мне, а как получил по шапке, стал орать: «Всю Таобоскоа против тебя мобилизую! Темную устрою!».
Саня возмутился. Так вот почему Сокол решил ломать стенку и пугать Воробья! И еще наврал им всякое про него.
— Ты в Таобоскоа хочешь? — порывисто спросил он.
— Так вы же не принимаете.
— Примем. Вот сейчас прямо и примем. Так, Боря?
— Ну да. Большинство голосов — и все!
Воробей посмотрел на них недоверчиво.
— Но только Альфу вы мне все равно не присобачите.
— Черт с ней, с Альфой. Бери себе другую!
— А я не знаю какую.
— Ладно, потом придумаешь!.. Голосую. Я за то, чтобы принять. Ты — Игрек?
— Я тоже, — сказал Боря.
Ряды Таобоскоа увеличились сразу на четверть.
Не откладывая дела в долгий ящик, ребята тут же посвятили нового члена Таобоскоа в семейную тайну купцов Федоровых. Воробей слушал, разинув рот.
— Врете?
— Вот письмо. Читай сам!
Воробей прочитал и запрыгал от восторга.
— Сила!.. Завтра книга будет у нас, вот увидите!
— Но если твоя мама узнает, какую книгу нам надо… — усомнился Саня.
Воробей задумался — очень ненадолго; он был скор на придумки.
— Мы скажем, что вы хотите выписать разные блюда для своих мам. Ну, вроде как сюрприз.
— А потом моя мама встретит в школе твою маму…
— Подумаешь!
— Нет, я не хочу больше врать.
— Ну, тогда спиши. Трудно, что ли, списать несколько рецептов? Вот и будет правда!
— Да, ребята! — вспомнил Саня. — Я сегодня листовку какую в музее списал! Надо послать в Африку. Знаете, как она там пригодится.
Он вытащил из кармана бумажку с текстом листовки и стал читать вслух:
— «Если ты молод, силен и здоров, если ты не трус и ненавидишь рабство…»
Он прочитал всю листовку. Ребята сидели, не шелохнувшись.
— Сила! — тихо произнес Воробей.
— Так пошлем?
— Само собой… Но как? У партизан ведь нет почты.
— А если в ООН?
— Куда-куда?.. Да там знаешь, каких полно — все время против голосуют. Не передадут!
— Не передадут! — подтвердил Боря.
— Тогда нашим. — У Сани заблестели глаза: нашел все-таки выход! — Они поедут в ООН на заседание…
— Ассамблею, — поправил Воробей.
— Ну, ассамблею… Поедут и передадут. Наши обязательно передадут!
— Передадут, — подтвердил Боря.
Из репродуктора, висевшего на стене, у двери, послышался голос: «Начинаем нашу вечернюю передачу…».
— Ой, ребята! — спохватился Саня. — Сколько сейчас времени?..
Он прибежал домой, обессиленный, потный, и, не раздеваясь, ворвался в столовую.
— Я здесь! — крикнул он, прерывисто дыша.
Мама посмотрела на папу, папа на маму, и оба удовлетворенно улыбнулись.
Было ровно семь.
IX
ВОРОБЕЙ И СОКОЛ
Утром мама сказала:
— Папа велел передать, чтобы ты был в студии в одиннадцать. Какую-то пленку там проявляют.
— Я не смогу, мамочка. У меня дело.
— Что за такие таинственные дела, хотела бы я знать? Носишься, носишься по городу целыми днями. То от книг не оторвать было, а теперь совсем их забросил. И уроки… Когда ты думаешь уроки делать, интересно? Три дня осталось.
— Нам не задали на каникулы.
— Ничего?
— Ничего… Елизавета Петровна сказала, чтобы мы не перегружались.
Мама засмеялась:
— А то, я смотрю, ты очень загружен…
На улице снова потеплело. Солнышко старалось вовсю, и зима опять заплакала горючими слезами. От теплого асфальта потянулся легкий парок. В тех местах, где тротуары уже просохли, возникли классики, начерченные мелом. Первые энтузиасты этого вида спорта прыгали на одной ноге, расстегнув шубки и тяжелые зимние пальто.
Всем было весело. Весна улыбалась прохожим, и они улыбались друг другу.
У входа в библиотеку Саню ждали Боря и Воробей. Они снова проделали весь вчерашний путь: раздевалка, вестибюль, зал. Только на этот раз здесь было гораздо меньше народа и за столом выдачи сидела не старушка, а мама Воробья.
— Обождите, ребята. Сейчас подойдет Констанция Сергеевна.
Констанция Сергеевна оказалась той самой старушкой, которая вчера встретила их так неприветливо.
— Вот эти? — спросила она у мамы Воробья и, подойдя к ребятам, улыбнулась: — Обиделись на меня?.. Вы уж не обижайтесь. Как раз до вас приходили двое — такие нахалы! Дайте нам «Медного всадника без головы» — и еще ухмыляются. Я подумала, вы тоже из их компании… Прошу за мной. В хранилище!
Старушка произнесла это слово торжественно и многозначительно. Вероятно, точно таким же тоном ученый-атомник приглашает гостей осмотреть свою гордость: какой-нибудь невиданный реактор или синхрофазотрон.
Они гуськом прошли две большие комнаты, уставленные полками с книгами, и оказались в третьей, точно такой же, как и две предыдущие, только, пожалуй, несколько более светлой и просторной.
— Лидушка, — сказала старушка женщине в черном халате. — Дай-ка им «Новейшую и полную поваренную книгу».
— Этим?!
— Ну что ж, раз их интересует. Посади их за стол у окна. Пусть здесь посмотрят. — Старушка пошла к выходу, но, вспомнив, остановилась. — А ты знаешь, где она лежит? На полке редких. Внизу.
— Знаю. Ее уже сегодня смотрели.
Саня встрепенулся. Смотрели?
— Кто? — не мог удержаться он.
Библиотекарша покосилась на него, но ответила:
— Археолог один. Басистов.
Археолог? Неужели…
— Рыжий! — воскликнул он.
— Как раз наоборот. Черный.
Нет, не тот…
— А зачем ему?
— Что у тебя, монополия на поваренные книги? — библиотекарша посмотрела на него сердито. — Руки чистые?
Ребята, как по команде, повернули к ней ладони.
— Идите к столу. Я принесу…
И вот перед ними лежит большой том, переплетенный в старую, всю потрескавшуюся, темно-серую кожу. Трое рук сразу хватаются за верхнюю крышку переплета.
— Так нельзя, — останавливает друзей Боря. — Порвем! Пусть Саня один.
Саня медленно открывает титульный лист.
— «Новейшая и полная поваренная книга, — читает он вслух. — Тысяча семьсот девяностый год».
Он переворачивает страницу. На следующем листе — овальная печать. «Из книг Ф. В. Федорова», — гласит надпись.
— Она! — радостно восклицает Саня.
— Она! — шепчет Боря.
— Она! — улыбается Воробей.
Ребята начинают листать страницы. Мелькают странные и непонятные названия блюд: «Пастернак с собайоном», «Стуфат по-итальянски», «Гусарская печень», «Марешаль из пулярки»…
— Вот это да! Не хотите попробовать?
Саня, смеясь, показывает пальцем на три строчки, набранные черным шрифтом: «Голова старого вепря и прочия жаркия, подаваемыя холодными на стол в день Светлаго Христова Воскресенья».