Но самое удивительное было в другом: у Бори дома все обстояло как раз наоборот. Здесь большим авторитетом пользовался Саня. С ним любил толковать сам Николай Иванович, Борин отец, известный в городе слесарь-инструментальщик, передовик производства; его портрет — на Социалистической площади. Особенно поражали Николая Ивановича Санины знания по географии. Саня моментально отыскивал на карте любой пункт, знал наизусть столицы всех стран мира, даже самых маленьких, численность населения больших городов, помнил названия самых высоких гор, самых больших озер, самых длинных рек.
— Башковитый малый, — качал головой Николай Иванович.
Он смотрел на своего Борю и добавлял сокрушенно:
— А наш-то так не умеет! Вот возится все, возится с палочками, проволочками, железками.
А ребята переглядывались и понимающе улыбались. Что за странный народ эти мамы и папы!..
Боря вошел в детскую.
— Отпустили? — спросил Саня.
— До завтрашнего вечера.
— Ух ты!
— Знаешь что…
Боря запнулся и опасливо посмотрел на Димкину кровать. Димка проснулся и слушал во все уши, моргая заспанными, но уже полными любопытства глазенками.
— Ничего! — махнул рукой Саня. — Ты говори… Только так, чтобы некоторые посторонние товарищи не поняли.
— Ладно. Я вчера ту штуку испытывал.
— Какую штуку? — сразу же вмешался Димка.
— Не твое дело! — крикнул Саня. — Мал еще!.. Ну и как?
— Прыгнул с сарая. Семь метров пролетел. Даже больше — семь с половиной.
— У-у! — разочарованно протянул Саня.
— Так ведь первый раз. Потом будет больше. Главное, вверх не взлетается. Вниз — да, а вверх… Сколько раз пробовал — никак.
— А почему? — снова вмешался Димка.
В передней послышался папин голос:
— Безобразие какое! Ни одной приличной вещи нельзя держать в доме. Димкина работа!
Саня содрогнулся. Фарфоровая собачка!
Папа открыл дверь детской.
— Димка! Димка!.. Ты сломал?
— А? Что? — Димка удивленно таращил глаза.
Папа посмотрел на Саню, на Борю.
— Надевай шлепанцы! Живо!
Он увел Димку в переднюю и стал там его допрашивать, придирчиво и строго. Димка сначала твердил: «Не я! Не я! Не я!», потом разревелся.
— А кто целыми днями крутит здесь обруч? — не отступал папа.
— Не я! Не я! Не я!
— Ах, врать! Ты же знаешь, проступок я могу простить, но вранье — никогда!..
Самое время позаботиться о деньгах на проезд!.. Саня подбежал к ящику из-под масла, в котором Димка держал игрушки, и вытянул за уши гипсового зайца — хранилище Димкиных капиталов. Боря с недоумением следил за ним.
— Зачем?
Саня, не отвечая, сунул зайца в свою постель.
Шум в передней уже прекратился. Очевидно, вмешалась мама. Саня отлично представлял себе, что теперь происходит. Папа мечется по маленькой столовой и держит речь о правильном и неправильном воспитании детей в семье. Димка на кухне всхлипывает, уткнувшись носом в мамин передник.
— Давай! — подтолкнул он Борю. — Проси ее, чтобы меня отпустила. Смотри, понастойчивей.
Они пошли на кухню.
— Тетя Лена, — Боря смотрел куда-то в сторону. — Отпустите ко мне Саню…
— На день рождения, — подсказал Саня.
— На день рождения, — послушно повторил за ним Боря.
— О, Боренька, поздравляю! Сколько тебе?
— Двенадцать.
Боря багровел с космической скоростью.
— И на ночь, — напомнил Саня.
— И на ночь, — как эхо, отозвался Боря.
— Вот это уж лишнее, — сказала мама. — Ночевать надо дома. Саня побудет у тебя часов до восьми и вернется домой. И так целый день, вполне достаточно, успеете наиграться.
— Мама! — заныл Саня. — Ну, мамочка!
— Нет, нет!
Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны.
— А я считаю, надо разрешить! — послышалось из столовой.
Папа? Саня не верил своим ушам.
— Да, разрешить. — Папа вошел на кухню. — Сейчас каникулы, пусть ребята побудут вместе. Надеюсь, ты не будешь возражать?
— Если ты разрешаешь… Только у тебя какие-то странные переходы. То чрезмерные строгости, то либерализм.
Димка на секунду оторвался от маминого передника:
— Гнилой.
— Что? — Папа уставился на него, будто увидел впервые.
— Гнилой, — повторил Димка. — Ты сам сказал, помнишь?
Мама рассмеялась, и Димка, ободренный, сразу просиял.
— Я тоже пойду к Боре, — заявил он.
Саня перепугался. О такой возможности он и не подумал. Если ему навяжут Димку — все пропало.
— Нет! — жестко сказал папа. — Ты будешь сегодня целый день сидеть дома.
— Почему-у-у?
— Ты сломал статуэтку и не признался. Больше того, ты сделал попытку свалить вину на своего ни в чем не повинного брата.
— Пускай я сломал! — закричал в отчаянии Димка. — Пускай я! Тогда я пойду?
Папа с торжеством взглянул на маму.
— Что я говорил! Он или не он?
И вышел из кухни.
Димка, поняв, что совершил промах, немедленно поднял страшный рев, который должен был разжалобить маму и заставить ее заступиться. Но Димка здорово просчитался. Рассерженная мама надавала ему шлепков и выставила в темную — лампочка перегорела — ванную. Вот все, чего он добился.
Бедный Димка! Как он ревет! Как ревет!.. Саня чувствовал себя преступником. Но чем он может ему помочь? Сознаться? Нет! Это равносильно отказу от поездки в Подгорск, от поисков драгоценностей купца Федорова. А ведь Африка еще далеко не вся свободна… И потом. Димке все равно уже не помочь. Он получил свое, и от того, что теперь накажут еще и Саню, ему легче не станет.
Ничего! Вот найдут они драгоценности, и тогда он позаботится, чтобы Таобоскоа подарила Димке настоящего, живого крокодильчика. Сокол как-то рассказывал про большой зоологический магазин в Москве — там должно быть.
Успокоив на скорую руку свою сговорчивую совесть. Саня умылся, позавтракал и снова побежал к маме.
— Мамочка! Дай три рубля.
— Зачем?
— Как зачем? А подарок?
Мама порылась в сумочке и протянула Сане рубль.
— Один рубль? Ты что!
— Дома нет денег, понимаешь? — негромко, чтобы не услышал Боря, сказала мама. — А получка у папы только сегодня после обеда. Давай сделаем так. Купи ему конфет, а завтра или послезавтра еще что-нибудь. Ладно?
Как хорошо, что он вовремя вытащил Димкиного зайца! Теперь только незаметно вынести его из дому.
— Что молчишь. Санечка? Дуешься?.. Тогда я тебе вот что скажу. Мы вчера купили папе пальто, и денег не хватило. Пришлось взять из Димкиной копилки — все, до единой копеечки.
— Как?!
— Вот так! — Мама улыбнулась. — А туда мы с папой напихали пуговиц… Только без передачи Димке! Договорились?
— Договорились, — прошептал, холодея, Саня…
Завернув за угол, они остановились и тщательно подсчитали все свои наличные. Набралось почти пятнадцать рублей — Боря выклянчил у деда сверхплановых полтора рубля.
Но Саня был в отчаянии.
— Что делать? Туда и обратно надо шестнадцать!
— А, один рубль! — Боря был настроен более оптимистично. — У Сокола возьмем, у него наверняка есть.
— Правда!
Они бодро зашагали на станцию…
Вокзал встретил их душным теплом. Сотни голосов сливались в равномерный, без пауз, гул, словно кто-то большой и могучий тянул беспрерывно на одной ноте: «а-а-а…»
— Еще билетов не достанем, — забеспокоился Саня. — Надо скорее к кассе… Давай деньги, я займу очередь, а ты поищи Сокола. Он где-нибудь здесь.
Саня встал между двумя здоровенными тетками. Они все время переговаривались и наваливались на Саню с двух сторон. Он отпихивал их, но через несколько секунд они снова его зажимали. В конце концов, Саня не выдержал:
— Не толкайтесь, пожалуйста! — И, чуть помедлив, добавил: — Гражданки.
«Гражданки» переглянулись.
— Ты откуда такой? — спросила одна из них, с толстыми, красными щеками.
— Отсюда, — неохотно буркнул он. — Из этого города.
— А куда едешь?
— В Подгорск.
— Один? Такой маленький?
— Я не маленький. Шестой класс — разве это маленький? И потом нас двое.
— А зачем вам в Подгорск?
И пошли расспросы. Одна кончала, начинала другая. Саня уже досадовал, что так неосторожно обратил на себя внимание любопытных теток. Он вспомнил про исторический кружок, придуманный Соколом, и укрылся им, как щитом. Они едут с важным поручением, им нужно в Подгорске выяснить некоторые исторические факты для кружка.
Тетки стали смотреть на него с уважением. А краснощекая, когда подошла к кассе, даже уступила ему очередь:
— Бери, бери! Ты по делу, а я так, можно сказать, погостить.
Он взял два билета в общий вагон и поспешно отошел от кассы — как бы тетки опять не привязались со своими расспросами.
Из-за внушительных размеров чемоданно-мешочного холма, который бдительно охранялся бородатым дядькой с грудным младенцем на руках, вынырнул Борька.
— Сокол к кассе не подходил?
— Нет.
— Что-то не видно его нигде.
Они постояли немного, озираясь по сторонам. Поезд уже подошел. Поднялась суматоха. Вокруг холма засуетились мужчины и женщины, очень похожие на бородатого дядьку. В сторону выхода потянулся бурный поток мешков и чемоданов. Холм стал таять на глазах, и через каких-нибудь пять минут от него осталась лишь кучка папиросных окурков.
Репродуктор оповестил, что поезд на Подгорск отправится через пятнадцать минут.
— Надо ему позвонить, — сказал Саня. — Я знаю номер.
Они зашли в телефонную будку. Там противно пахло устоявшимся табачным дымом.
— В жизни не буду курить! — Саня сморщил нос и фыркнул. — И чего только они находят хорошего!
Он набрал номер. Ответил мальчишеский голос:
— Да?
— Сокол?! — завопил в трубку Саня. — Сокол! Почему ты не идешь?
Мальчишеский голос внезапно исчез, и вместо него послышался женский:
— Вас слушают.
— Позовите, пожалуйста, Вадика.
— Вадима? — Наступила секундная пауза. — Вадима нет.
— А где он?
Снова пауза.
— Ушел.