1
Попрощавшись с Линусом и спустившись во двор, Томми решил прогуляться к старой прачечной. Хагге оставалось лишь последовать за хозяином. Был поздний вечер, и двор погрузился в особый для спального района полумрак, который складывается из сочетания многоэтажек, кустов и разбитых фонарей. Полумрак, где найдется место всему, особенно какому-нибудь уродству.
Бетонная лестница вела в подвальные помещения, где теперь располагался солярий «Лас-Пальмас». Южный загар за двадцатую часть стоимости путевки на Канары и никаких проблем с багажом. Томми посмотрел сквозь решетки, которыми были забраны окна, и разглядел стойку ресепшена и шторку, за которой находилась раздевалка.
Томми узнал об аптекаре уже после его исчезновения. Торговля препаратами из Каролинской больницы, и не только. В это же время Эрнесто вышел из тюрьмы и узнал, что рулит теперь Чиво. Вполне возможно, эти события связаны между собой.
Да уж, из такого материала статью не состряпаешь. Тем не менее Томми провел расследование. И выяснил, что прачечная выполняла функцию шлюза для тех, кому предстояло вернуться на рынок труда. После реабилитации, выхода с длительного больничного или лечения психического расстройства. Если они устраивались на работу в прачечную, через некоторое время можно было в теории претендовать на другие работы, которых потом никогда не предлагали.
Послышались приближающиеся шаги. Мужчина одного с Томми возраста выгуливал жизнерадостную таксу, которая тянула за поводок и рвалась во все стороны одновременно. Увидев Хагге, такса устремилась к нему. Хагге выжидал, не очень впечатлившись поведением бестолкового сородича.
Когда мужчина оказался в свете вывески с названием солярия, Томми увидел, что жизнь его порядком потрепала. Кровеносные сосуды на носу и щеках свидетельствовали об избыточном потреблении этанола. В виде дорогого виски или самопального вина – понять было невозможно. Но дружелюбные глаза пережили воздействие алкоголя, и мужчина кивнул Томми, пока такса обнюхивала Хагге.
– Здравствуйте, – сказал Томми. – Не знаете, когда здесь закрылась прачечная?
– Ну-у, это было, когда… – Глаза мужчины расширились, и он подошел на пару шагов ближе. – Черт меня возьми! Это ли не Томми Т.?
Поведение мужчины намекало на то, что он бы с удовольствием последовал примеру собственной собаки, но, к счастью, помешали человеческие нормы поведения.
– Что-то затевается? – спросил мужчина и осмотрелся по сторонам, будто в данный момент происходило нечто подозрительное, прежде чем снова посмотрел на Томми взглядом, который так хорошо был ему знаком. Так смотрит человек, который столкнулся со знаменитостью, авторитетом, кем-то, кто в курсе.
– Все может быть, – ответил Томми. – Вам что-то известно о том, что здесь происходило? С лекарствами?
Мужчина кивнул:
– Это имеет отношение к тому, о чем вы сейчас пишете? К этому Экису?
– Нет-нет, тут другая история. Но хотелось бы знать.
– Ну, он продавал «Рогипнол», «Ксанакс» и тому подобное. Еще «Субутекс». В смысле, продавал торчкам.
– А вы что-нибудь у него покупали?
Мужчина не обиделся на такой вопрос. Ведь его задал сам Томми Т. Все-таки у известности есть свои положительные стороны.
– Нет-нет, – ответил он. – Я больше по жидкостям, если понимаете, о чем я.
– Знаете, как он выглядел?
Мужчина приблизился еще на несколько сантиметров, и Томми смог определить, что его любимая жидкость – виски.
– А это самое странное, – сказал он. – Нет, не знаю. И знаете почему?
Такса перестала обнюхивать Хагге и теперь сидела, прижавшись к ноге мужчины и повесив голову. Хагге часто воздействовал на других собак таким образом: его пренебрежение заставляло их терять интерес, словно они вдруг осознавали всю бессмысленность собачьей жизни.
– Не-е-ет, – сказал Томми и дал мужчине разыграть свой спектакль. – Почему?
– Видел его пару раз, и на нем всегда была такая бала… бакла… как она называется? Такая лыжная маска, в которой видны только глаза.
– Почему?
– Может, обгорел или еще что похуже. Лицо полностью искалечено.
– Знаете, что с ним произошло?
Теперь мужчина подошел так близко, что казалось, вот-вот начнет обнюхивать Томми. Между ними висело облако паров виски.
– Чиво, – прошептал мужчина. – Во всяком случае, так говорят. Убрал его. Озеро Бруннсвикен.
Томми кивнул и присел, чтобы погладить Хагге по спине и заодно отойти на несколько сантиметров назад.
– Теперь обо мне напишут в газете? – спросил мужчина.
– Вряд ли, – ответил Томми. – Пока это всего лишь моя догадка. Но все равно спасибо.
Тем не менее мужчина остался доволен, и Томми знал почему. Теперь у него появилась история, как он снабжал информацией Томми Т. с собакой и все такое. Со временем история, скорее всего, вырастет до того, что он помог Томми расшатать весь преступный мир.
– Еще одно, – сказал Томми. – Вы слышали песню «Со мною всегда небеса»?
– Которую пел Ян Спарринг? А то! Но это было давно, и, к сожалению, она не в моем вкусе.
2
Вернувшись домой, Томми почувствовал себя разбитым. Он покормил Хагге, смешал «Виски Сауэр» и устроился в кресле. Единственную стоящую информацию за весь день ему дал Линус. Казалось нереальным, чтобы продающий препараты бывший пациент психушки или кто-то в этом роде забрался на вершину пищевой цепочки, но, похоже, именно это и произошло.
«Со мною всегда небеса».
Да, в таком случае именно так.
Томми достал блокнот и записал все, что на данный момент было ему известно, выстроил хронологию.
Х появляется в Сарае около 2000 года, толкает таблетки и наркоту, не ладит с Чиво, исчезает. Возвращается через несколько лет, с помощью Янне забирает огромный груз кокса. Добивается того, что многие авторитеты пропадают или кончают с собой после разговора с ним. Общается через «Снэпчат».
Кемпинг? Эрнесто? Полицейский в туннеле?
Томми взглянул на часы – было начало двенадцатого – и набрал номер Дон Жуана Юханссона.
– Да, Томми?
– Привет, Хенри.
– Давай по делу.
Как часто бывало, когда Томми звонил ему вечером, вдалеке слышалась музыка и голоса. Сейчас это были не старые добрые хиты, а современная попса. Тяжелые басы с электронными вкраплениями, которые ассоциировались с дымом и стробоскопом, а еще вызывали приступ головной боли.
– Нужна твоя помощь, – сказал Томми. – Сванте Форсберг. Что тебе о нем известно?
– Мужик из туннеля? Не был с ним знаком, но, когда все произошло, ходило много разговоров.
– И?
– Профессионал. Действовал жестко, но работу выполнял. Полиция многое потеряла с его выходом на пенсию.
– Допустим. А неофициальная версия?
– То есть ты просишь меня пересказать сплетни коллег о компетентном полицейском, чтобы ты потом втоптал память о нем в грязь?
Томми смертельно надоела манера Хенри преувеличивать значение любой информации, которой тот делился, но он по привычке сказал:
– Да, будь добр.
– Жуткий тип.
– Жуткий – почему? Коррумпированный или…
– Да нет. Просто жуткий. Рядом с таким не хочется находиться. Энергетика хуже некуда. Мелкая шпана обделывалась, как только он приближался, да и некоторые полицейские его боялись.
– Есть вероятность, что он был замешан в чем-то крупном? Типа колумбийской мафии. Что он вел с ними дела?
– Ну, разговоров было много. Из-за галстука. Но всерьез никто в это не верил. А в чем, собственно, дело?
– Обещаю рассказать больше, когда сам буду знать.
– Тогда и я обещаю рассказать то, что и так знаю. Бывай, Томми.
Прежде чем связь прервалась, Томми сквозь музыку расслышал молодой женский голос, который кричал: «Хе-е-енри! Ску-у-учно!» Откуда только у него силы?
Томми постучал ручкой по блокноту. Следующая зацепка – человек из прачечной. Как там оказался, откуда взялся. Хотя Томми и наврал мужчине с таксой, это на самом деле лишь догадка. Но иногда и такие срабатывали.
Когда не было вдохновения, Томми, чтобы разгрузить голову, обычно смотрел какой-нибудь фильм, который знал наизусть. В этот вечер он выбрал «Головокружение». Вставил диск в blu-ray-проигрыватель и вернулся в кресло: на экране замелькали гипнотические заглавные титры, кульминацией которых стала надпись: «Режиссер – Альфред Хичкок». Томми довольно захрюкал, словно обнаружив подтверждение приятному факту.
Прошло больше половины фильма, и Ким Новак вернулась с новой прической, как вдруг зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Анита». Томми снял трубку:
– Привет, дорогая.
– Привет, чем занимаешься?
Томми приблизил телефон к телевизору, откуда доносилась характерная музыка Бернарда Херрмана, и услышал, что Анита засмеялась. Томми снова поднес трубку к уху, и она спросила:
– Сколько раз ты видел этот фильм?
– Раз тридцать. А ты?
– Достаточно, чтобы узнать музыку. У меня к тебе вопрос.
Томми выпрямился в кресле. Он еще не принял решения насчет совместной жизни и поэтому испытал облегчение, когда Анита спросила:
– В чем на самом деле фишка Ким Новак? Она должна быть сногсшибательно красивой, а по факту выглядит просто как…
Пока Анита подбирала слова, Томми вставил:
– Превознесенная до небес фтористая баба.
Анита расхохоталась в голос. Томми Т.: колкость всегда наготове.
– Спасибо тебе, – сказала Анита, отсмеявшись. – Это тянет на шутку дня.
На другом конце провода повисла тишина. Томми смотрел, как Ким Новак выходит из ванной, снова превратившись в свое прошлое «я». Стоматолог-гигиенист в дешевых цацках. Анита неуверенно произнесла:
– То, что ты мне сказал, когда мы виделись в последний раз. Те три слова. Раньше мне их никто не говорил. Не всерьез. Просто было столько всякого…
Видимо, Анита загнала себя в угол, и теперь нужно было восстановить баланс, отпустив какую-нибудь пошлость, но Томми ее опередил:
– Раньше я их никому не говорил.
В трубке снова возникла тишина. В конце концов она спокойно констатировала:
– Это хорошая комбинация.
– Это отличная комбинация.
А вот теперь надо бы что-то сказать. Как он хочет ее смешить каждый день, а не от случая к случаю, как снова хочет произнести те три слова. Но он не смог. К счастью, Анита его не подстегивала, а сказала лишь:
– Спокойной ночи, сокровище мое.
– Спокойной ночи, голубка. Сладких снов.
3
Только когда фильм закончился, прошли титры и утихла музыка, Томми понял, что все это время ему не давала покоя мысль, возможно навеянная героиней Ким Новак, которая меняла внешность и выдавала себя за двух разных людей.
Томми подошел к компьютеру и открыл увеличенное изображение человека – возможно, Экиса, – который отражался в окне дома Ханса-Оке. Странное ухо, неестественный рот. Пока Томми изучал изображение через призму своей новой идеи, он все больше убеждался в том, что на человеке маска.
Выглядит на удивление естественно, но, черт возьми, все же маска. Томми погуглил слова «реалистичный», «латекс», «силикон» и «маска» и нашел несколько предприятий, производивших как раз то, что он искал. Самую эксклюзивную продукцию выпускала фирма, которая называлась «Риалфлэш», находилась в Лос-Анджелесе и сотрудничала с Голливудом. В коротких видеороликах демонстрировался их товар.
Маски стоили от восьмисот до тысячи долларов и выглядели пугающе реалистично. На некоторых видео Томми не мог распознать, что человек в маске, и, когда он ее снимал, становилось не по себе. Томми сравнил изображение из «Снэпчата» с тридцатью тремя моделями, которые продавала компания «Риалфлэш», но нужную так и не нашел.
Если дело обстоит именно так, это объясняет сказанное человеком Чиво: все описывают разные лица. Может, у Экиса целый запас масок, и он меняет внешность, когда пожелает. В пользу этой версии говорило еще кое-что.
Бала… бакла… как же она называется? Такая лыжная маска.
Если человек из прачечной и на фото из «Снэпчата» – одно лицо, то он заметно усовершенствовал маскировку, скрывавшую изуродованное лицо. Томми постучал пальцами по столу. Вдохновение вернулось, и мозг работал на полную, образуя нейронные связи между совершенно разными фактами.
Маска. Балаклава. Колумбия. ФАРК. Кокаин. Самоубийства.
Попытаться стоило. Томми вбивал эти слова в строку поиска в разных комбинациях, но, в общем, безрезультатно. Перешел на английский – не помогло. Методы контрабанды ФАРК, их балаклавы, набор новых людей, самоубийство кого-то из лидеров – все не то.
Испанский Томми изучал сначала в школе, а потом на курсах, но его уровень оставлял желать лучшего. В итоге он все же ввел слова suicidio, cocaina, farc и нашел статью в газете «Эль Коломбиано», издающейся в Медельине. Речь шла о нескольких самоубийствах среди верхушки семейной организации, которая занималась контрабандой кокаина и конкурировала с ФАРК.
Статья вышла в ноябре 2008 года, и по мере того, как Томми продирался сквозь нее, его пульс поднимался. Он достал словарь и посмотрел многочисленные незнакомые слова. Скудные познания в грамматике тоже затрудняли чтение, но в конце концов Томми решил, что бóльшую часть статьи он понял.
Организация, в верхушке которой шесть человек покончили с собой, находилась в конфликте с ФАРК. Борьба велась за контроль над районом джунглей, где работали два крупных производителя кокаина. За последний год конфликт привел к ряду столкновений, в которых было убито несколько человек.
Пока ничего удивительного, но потом речь пошла о необъяснимых самоубийствах. Ничто не указывало на то, что людей заставили покончить с собой, но в результате эти события уничтожили организацию, расчистив поле для ФАРК. Вдруг пульс Томми зашкалил: самоубийства были связаны с человеком, которого называли «el diablo rubio», Белокурый Дьявол. В большинстве случаев, если не во всех, он встречался с самоубийцами перед смертью.
В газете даже нашлось его изображение. На зернистом фото он и еще три человека, все в балаклавах, стояли перед стеной черно-белой зелени джунглей, подняв винтовки в воздух.
Томми увеличил фотографию, и у него перехватило дыхание. Фото было настолько зернистым, что о внешности Дьявола сказать было нечего. Но рука, сжимающая приклад винтовки, была покрыта перчаткой, а захват пальцами выглядел неуклюже, словно с непривычки или потому, что пальцы были деформированы.
Томми открыл фото из «Снэпчата» и положил его рядом с фото из джунглей. Пальцы на телефоне и пальцы на винтовке. В целом Томми был почти уверен. Это один и тот же человек.
Он выключил компьютер и опустил лицо на руки, дожидаясь, когда пульс придет в норму. Теперь ему очень, кровь из носу, надо поговорить с Эрнесто.