1
– Он пропал, Томми! Пропал!
Томми не успел встать из-за письменного стола, когда зазвонил телефон и на другом конце провода послышался истеричный голос Бетти. Томми помассировал виски и спросил:
– Кто пропал? Линус? Он же…
– Нет, Йоран! Это Йоран пропал!
Томми посмотрел на Хагге, который все еще сидел на полу под стулом, словно вопрошая: ну, что я говорил?
– Йоран? – спросил Томми. – Он же не может…
Бетти перебила его, издав звук, который мог означать что угодно. Наконец ей удалось выдавить из себя:
– Я была в букмекерской конторе. Когда пришла домой… Йорана не было.
– Ты хочешь сказать, что кто-то увез его на…
– Нет, Томми! Коляска здесь!
– Что?
– Инвалидная коляска здесь! Только… пряжки, подушки, след от… он пропал, Томми! Он…
Бетти говорила без остановки, словно пыталась не рассказать что-то, а скорее заговорить пустоту, нарушить тишину, царящую в квартире. Томми опустил телефон. Что же это напоминает?
Все трубки и баллоны лежали на койке. Но от мужика не осталось и следа.
Исчезновение Петера Химмельстранда из больницы в Худдинге в девяносто девятом. И он по большому счету не мог двигаться, а поблизости был Икс, Экис, Стена.
Ты его видел. Он хочет видеть тебя.
Какое отношение к этому мог иметь папа Линуса? Это наказание? Предупреждение? Это казалось притянутым за уши.
– Кто-то мог его унести? – спросил Томми.
– Я не знаю! – кричала Бетти. – Ничего не знаю! Он пропал, Томми!
– Ладно, приеду, как только смогу.
Анита спала с решительным видом, словно была вынуждена удерживать сон силой, даже когда Томми не лежал рядом, трясясь и размахивая руками. Некоторые во сне выглядят умиротворенными и похожими на ангелов. С Анитой все было наоборот, словно ее внутренние демоны, едва она утрачивала над ними контроль, улучали момент и завладевали ее лицом – от этого Анита казалась злобной.
Томми взглянул на линию ее бедер, которая вырисовывалась под тонким одеялом, осторожно потряс ее за плечо и сказал:
– Анита, хорошая моя. Кое-что случилось.
Анита утратила чувство сна и тут же села в постели с диким взглядом.
– Что? Что ты сказал?
Именно поэтому беспокойный сон Томми так ей мешал. В одиночестве она могла спать не просыпаясь среди ночи, но какая-то часть ее всегда была настороже, и, как только движение или звук извне проникал в сон, она просыпалась за несколько секунд. В данном случае это был скорее плюс.
– Йоран, – сказал Томми. – Папа Линуса. Он пропал.
– Разве он не парализован?
– Да. В этом и проблема. Нам надо ехать.
– Нам? Чем я могу помочь?
– Я не оставлю тебя здесь одну. Произошло еще кое-что. Расскажу по пути.
2
По дороге в Сарай Томми рассказал о сообщении от Линуса и о том, что квартира Аниты теперь небезопасна.
– А бронированное стекло? – возразила Анита. – И замки?
– Сомневаюсь, что они его остановят.
– То есть?
– Думаю, он использует то поле, чтобы… перемещаться. Может исчезнуть в одном месте в этом мире, перейти поле и появиться в другом месте.
– Звучит как полный бред.
– Знаю. Но думаю, именно это я случайно увидел. В туннеле. И ему это не понравилось. Так что теперь…
Одним широким жестом Томми обвел шоссе, фонари, здания университета, которые они как раз проезжали, заправку чуть впереди. Все вокруг теперь его территория, а отверженному негде преклонить голову.
– Ты в самом деле в это веришь? – спросила Анита.
– Не знаю, во что я верю, – ответил Томми. – Но одно знаю точно. Об этом я, черт возьми, статью не напишу.
В машине стало тихо, слышалось только недовольное фырканье Хагге с заднего сиденья. Ему не понравилось ни то, что его среди ночи увезли из дома, ни то, что лишили места, пусть и ради Аниты.
– Ладно, – сказала Анита, когда они проехали развязку Руслагстулль.
– Ладно что?
– Не могу сказать, что верю в то, что это правда. Но я готова действовать, словно это так. Потому что в это веришь ты.
– Спасибо.
Анита зря сомневалась, что ее присутствие будет полезным. Как только они вошли в квартиру, Анита взяла на себя Бетти, которая уже не беспокоилась, правильно ли Томми выбрал себе спутницу жизни. Сейчас ей было не до того.
Анита не в первый раз столкнулась с убитой горем женщиной и теперь, сидя рядом с Бетти за кухонным столом, утешала ее добрым словом и легкими прикосновениями. Томми прошел в гостиную.
Инвалидная коляска, конечно, пустовала. И все же Томми надо было увидеть это собственными глазами. Дверь на балкон приоткрыта. Томми открыл ее, прошел по шуршащей под ногами искусственной траве и облокотился о перила. И здесь то же самое. Он знал, но был вынужден удостовериться. Бетти заметила его движение.
– Ты с ума сошел! – прокричала она из кухни. – Думаешь, я не смотрела?
Ее голос сорвался и почти перешел в плач. Она повернулась к Аните:
– Я знала, но все равно должна была… проверить.
– И я, – сказал Томми сам себе.
Неважно, что он думал о способностях Икса, все равно необходимо исключить естественные объяснения. Например, такое: кто-то проник в квартиру, вынес Йорана на балкон и сбросил вниз. Очень естественно. Но в темном дворе не было видно переломанного тела.
Где же ты, Йоран?
Томми было плевать на мнение Линуса, он достал телефон и ответил на его сообщение: «Твой папа пропал. Знаешь что-нибудь? Ответь сейчас же». Когда за полминуты ответа не поступило, он написал еще одно сообщение. А потом еще одно. Всхлипывания Бетти на кухне в руках Аниты перешли от истерики к тихой скорби.
Вот сучонок.
Когда Томми в следующий раз увидит Линуса, он снимет мягкие варежки и наденет ежовые рукавицы. Это зашло слишком далеко и вышло из-под контроля, и, даже если Линусу все равно, ранит ли он тех, кого любит, Томми не все равно. Пора вразумить сучонка. Томми понял, что находится в бешенстве.
Звякнул телефон, и Томми немного успокоился. У парня хотя бы хватило ума ответить. Но сообщение пришло не от Линуса, а от Семтекс-Янне: «Код от сейфа 23-13-9-12-45». И все.
Ничего себе выдалась ночь. Код от сейфа Янне, видимо, был эквивалентом твердой валюты, если надо было получить информацию о его деятельности, так почему же он отправил его журналюге из Энгбю? Потому что хотел что-то с этого поиметь, что-то рассказать.
Томми топтался на искусственной траве еще некоторое время, затем пошел на кухню. Бетти съежилась на стуле, Анита медленно поглаживала ее по спине. Хагге улегся у ног Бетти. Нельзя их бросить и поехать в Вэртахамнен. Он съездит завтра.
Телефон снова звякнул. Бетти подняла опухшие, заплаканные глаза:
– Это?..
Томми помотал головой. Еще одно сообщение от Янне. На этот раз еще короче: «До скорого».
Томми протер глаза и посмотрел на троицу за столом.
– Сможете побыть одни некоторое время? – спросил он. – Мне надо уехать.
3
Томми приехал в порт около часа ночи. Машина Янне стояла на том же месте, вокруг было так же темно. За задернутыми шторами в офисе Янне по-прежнему горел свет. Несмотря на обстоятельства, Томми не смог сдержать зевоту. Дело даже не во времени суток, просто он уже не подходил для ночных дежурств и погони, но «до скорого» прозвучало слишком тревожно, чтобы не довести дело до конца.
Томми пожалел, что не взял с собой Хагге. В его компании и с его интуицией Томми чувствовал себя увереннее, а сегодня Хагге еще и показал, что на него можно рассчитывать, если ситуация накаляется. Именно поэтому он остался с Бетти и Анитой. Требовать большего от десятилетнего мопса с протезом вместо лапы не приходилось. К тому же он был не в форме. Может, целая вафля в шоколаде – это слишком даже для него. Хагге заслужил отдых.
Очевидно, в отличие от Томми. Вылезать из машины не было ни малейшего желания. Еще до звонка Бетти день был наполнен впечатлениями, которые предстоит переварить. А теперь еще и это. Виноват не только недосып, у него физически нет сил воспринимать еще больше информации.
Томми откинулся назад и закрыл глаза, попытался очистить жесткий диск от шлака, но в этом и была проблема. Он не знал, что считать шлаком. У него было столько материала, и, конечно, некоторые его части были связаны, но не хватало контекста и общего повествования. Гораздо проще, когда это красиво упакованная история, особенно если она написана и опубликована.
А что, если содержимое сейфа и есть недостающее звено? Вдруг оно соединит обрывки этой истории, так что она наконец оставит его в покое? Подумав так, Томми открыл дверь машины.
Дверь в ангар Янне была открыта. Томми вошел, посветил вокруг фонариком на ключе от машины, нашел медную трубу длиной сантиметров тридцать, поднял ее и взвесил в руке. С одной стороны, так будет спокойнее, а с другой – труба была совершенно бесполезна, поскольку Томми абсолютно не умел драться.
– Янне? Ау! Янне?
Дверь в офис была приоткрыта, и Томми, крадучись, приближался к копью света, брошенному на пыльный бетонный пол. Какая глупость. Сначала кричать, а потом красться, но он продолжил движение, пока не подошел к двери и не толкнул ее трубой. Остановился на пороге, вздохнул и опустил трубу, которая с металлическим эхом ударилась о пол.
Янне сидел в одном из белых кожаных кресел. Бывшем белом кресле. Оба подлокотника и футболка были в крови, кровь хлестала из артерии и забрызгала стены, пол и письменный стол. Голова свисала на грудь, и Томми увидел, что волосы у Янне на макушке начали редеть.
Левая рука лежала на ноге, окоченевшие пальцы сжимали канцелярский нож. Правая рука лежала на подлокотнике и сжимала мобильный телефон. Все было заляпано кровью, которая наполняла комнату запахом ржавого гвоздя, воткнутого в сырое мясо. Янне сидел в кресле, написал Томми свое «До скорого», а потом перерезал себе горло.
Я просто уничтожен. Если бы ты только знал.
Вариантов было два. Или Янне действительно так мучился тем, что делал на пару с Иксом или для него, что не мог этого вынести и решил слиться. Или его случай – еще одно самоубийство среди многих, которыми Икс себя окружил на пути к цели.
Несмотря на жесткость Янне, Томми склонялся к первому. Янне действительно был в очень плохой форме и, вероятно, пытался покаяться в последний раз. Возможно, в сейфе содержалась информация, которая могла уничтожить Икса. Поскольку Янне отправил код, он был почти труп, а раз так, решил помереть самостоятельно.
Мы же не хотим, чтобы Янне кончил, как тот мужик в Брункебергском туннеле, правда?
Нет, этот риск он исключил. Ничто в комнате или на теле Янне не указывало на применение насилия или принуждение. Хотя так можно было сказать про все самоубийства. Но его не пытали, и Янне истек кровью в одиночестве.
Стараясь не наступить на пятна крови, Томми пересек комнату и подошел к сейфу под письменным столом. Когда он протянул руку, чтобы ввести код, его накрыла паранойя. Томми осматривал стол, заваленный бумагами, – некоторые из них были забрызганы кровью – пока не нашел скотч. Затем оторвал кусочек и заклеил им указательный палец на правой руке.
На самом деле сейчас он занимался не чем иным, как саботажем расследования и загрязнением места преступления. Рано или поздно сюда приедет полиция, и они не обрадуются, если узнают, что здесь пытался что-то разнюхать журналист. Томми достал телефон и сделал несколько фотографий Янне и комнаты. Затем сел на корточки.
Заклеенным пальцем Томми ввел код, оправдывая свои действия тем, что Янне сообщил комбинацию именно ему. Он лишь выполнял последнюю волю покойного. Может, он и стоял по неправильную сторону закона, зато по правильную сторону от… так. Хватит. Томми знал, что вляпался в неприятности, и больше ему ничего не оставалось.
Послышался щелчок, и Томми открыл тяжелую дверцу, подковырнув ее пальцем. В сейфе лежала лишь пара папок, а также четыре килограммовых слитка золота, полностью в стиле Янне. На папках лежал лист бумаги с текстом, написанным от руки. Прощальное письмо?
Томми посмотрел на Янне. С этого ракурса он увидел глубокую темно-красную царапину на шее, в месте, где начинался надрез, и вздрогнул. Подумал, что сам не способен на такое, как бы ни сложились обстоятельства. Листов на папках оказалось два, и Томми взял их, не думая об отпечатках пальцев, поскольку не собирался класть их обратно.
Это было не прощальное письмо. Нет, текст написал даже не Янне, казалось, ручкой водил человек, который только что научился писать или держал ручку в кулаке. Неровные тонкие буквы, которые вместе составляли список.
Томми пробежал глазами по списку, и у него так потемнело в глазах, что он чуть не схватился за стол. Подозрения подтвердились. Прежде чем навсегда уйти со сцены, Янне хотел вставить палки – или скорее бревна – в колеса операции Икса. В руках Томми держал список из двадцати адресов в Стокгольме, куда в 20:00 на следующий день должны доставить сто килограммов товара.
Томми посмотрел на часы и поправил сам себя. В этот же день. Через почти девятнадцать часов. Томми стало трудно дышать. Вот это масштаб. За сорок лет работы он даже близко не подходил к информации такой значимости, прежде чем ее получала полиция. Он собрался положить бумаги на место, вспомнил об отпечатках и остановился, обернулся и посмотрел на Янне.
Во что, мать твою, ты меня втянул?
Нельзя исключать, что у Янне была еще одна причина послать код Томми, а не в полицию. Чтобы в последний раз пошутить и поставить Томми именно в это положение, чтобы у парня из Энгбю отвисла челюсть вместе с двойным подбородком, и, даже если Янне сам этого не увидел, он хотя бы находился в том же помещении, ну, в какой-то степени. Томми махнул бумагами в сторону трупа и прошептал:
– И что мне теперь с этим делать? А? Что мне, по-твоему, делать?
Томми перестал махать, и в его голове родился план. Конечно, он должен передать список в полицию, но вопрос в том, как он это сделает.
Он убрал список во внутренний карман, закрыл сейф, еще раз проверил, что ни до чего в комнате не дотронулся. Вспомнил о медной трубе, но лишь пнул ее в угол склада. В последний раз взглянул на Янне, который, сидя в кресле с бутылкой виски перед собой, казалось, пребывает в нокауте.
– До скорого, – сказал Томми. – И спасибо.
4
– Да ты охренел, Томми. Полвторого ночи.
– Я думал, в это время у тебя вечер только начинается, Хенри.
– Только когда я здоров. Веселье должно радовать.
– Точно. Как ты себя чувствуешь?
– Лучше. Но тебе же на это плевать.
– Вообще-то нет. Было бы хорошо, если бы завтра ты был на ногах.
Томми припарковался около Норртулля. По пути из Вэртахамнена он продумал план, что можно сказать Хенри, не рискуя угодить в неприятности. Все держалось, разумеется, на том, что дело предстояло иметь именно с карьеристом Хенри, но все равно это было рискованное предприятие.
– Ты о чем вообще? – голос Хенри зазвучал бодрее.
– У меня есть для тебя информация, да еще и такой важности, что на нее можно повесить королевскую медаль. Но вопрос в том, есть ли у тебя что-то для меня?
– О чем?
– Про Сванте Форсберга.
На том конце провода стало тихо, затем Томми расслышал шуршание постельного белья – Хенри свесил ноги с кровати. Он откашлялся, отгоняя сон, и начальственным тоном сказал:
– Если ты скрываешь информацию…
– Я не собираюсь скрывать информацию, а готов поделиться ею с полицией. Вопрос в том, с кем в полиции я ею поделюсь. Может, стоит набрать 112?
– Вот как. – Хенри издал какой-то звук, нечто среднее между смехом и кашлем. – Мы не будем так себя вести. Я тут поспрашивал, даже встретился кое с кем сегодня вечером. Вчера вечером. Черт, Томми.
– С кем ты встретился?
Хенри проигнорировал вопрос, и Томми представил себе, как он в стиле Йорана Перссона[69] поднимает перед собой указательный палец и отчитывающим тоном произносит:
– Вот как обстоит дело, Томми. Ты не сможешь об этом написать. Этот человек знает обо всем понаслышке, но то, что он рассказал… это страшные люди, Томми, по-настоящему страшные. И как раз этот Сванте, – Хенри произнес имя, словно выплюнул муху изо рта, – оказался полицейским. Если бы о нем написали, это забрызгало бы дерьмом всю полицию.
– На этот счет можешь не беспокоиться. Я не собираюсь ничего писать.
– Почему не собираешься?
Томми улыбнулся и подыграл:
– Потому что ты, Хенри, просишь меня этого не делать, и, честно говоря, это становится похожим на историю, в которую никто не поверит.
Хенри искренне и очень по-человечески вздохнул. И сказал слабым голосом:
– Я могу сказать вот что. Этот Сванте умер самым жутким образом, который только можно себе представить. Если бы в жизни была справедливость, ему бы пришлось сделать это еще много раз.
– Что же он мог натворить такого…
Мгновенная слабость Хенри исчезла, и он перебил со всем бесстрашием, на которое только был способен в нынешнем состоянии:
– У нас не светская беседа, Томми. Ты мне не друг. Что у тебя для меня есть?
Через ткань куртки Томми дотронулся до листа бумаги во внутреннем кармане.
– Это не телефонный разговор, но, как я уже говорил: если бы Нобелевку вручали за полицейскую работу, она бы ушла на то, что ты можешь сделать с моей информацией.
Хенри тяжело дышал в трубку, и Томми не мог решить, от усталости это или потому, что он заспанно рисует в воображении церемонию вручения. В конце концов он лишь спросил:
– Где и когда?
– Ресторан у «Эстра-Сташун». Завтра в восемь утра.
– Лучше бы в девять.
– Ты должен сказать: «Лучше бы в семь». Если мы встретимся в восемь, у тебя будет двенадцать часов на то, чтобы собрать людей.
– Каких людей?
– Всех, которых сможешь найти. Могу повторить еще раз. Все очень серьезно.
– Ладно, тогда в семь.
– В восемь будет достаточно. Мы уже не молоды, Хенри. Нам нужен сон.
– Говори за себя.
Когда Томми положил трубку, он сидел не заводя мотор и смотрел на Сарай, где лишь в некоторых окнах мерцал синеватый свет. Люди спят или сидят за компьютерами и ничего не подозревают о гигантских процессах, которые происходят в окружающей темноте. Томми хотел бы быть одним из них. Он и был одним из них, и мог стать одним из них снова, если Господь позволит. И Дьявол. Белокурый Дьявол.
Когда Томми открыл дверь в квартиру Бетти и Йорана, в прихожей стояла Анита. Приложив к губам указательный палец, она прошептала:
– Ш-ш-ш. Кажется, она уснула.
– Сама?
Анита приподняла бровь.
– Скажем так: чего в этом доме хватает, так это таблеток. Пойдем на кухню.
Томми закрыл дверь, и они сели рядом за кухонный стол. Томми не пришлось спрашивать, нашли ли Йорана, – Анита бы сказала. Он взял ее руки в свои и сказал:
– Я должен попросить тебя об огромной услуге. Вообще-то о двух огромных услугах. Можешь остаться здесь с Бетти?
Анита нахмурилась:
– А ты? Где будешь ты?
– Он хочет меня найти. И он меня найдет. И в этот момент я не хочу быть с тобой. Или с Хагге, раз уж на то пошло. – Томми собирался продолжить, но остановился и покачал головой. – Или с Бетти, конечно же.
– Где же ты будешь?
– В Транеберге.
Теперь пришел черед Аниты качать головой:
– Он, скорее всего, знает тот адрес, его же легко можно…
Томми поднял руку, чтобы она замолчала. Ему не нравился этот жест, но он не хотел оставаться с ней в одной квартире дольше, чем было необходимо.
– Рано или поздно он меня найдет. Неважно, где я буду. Поэтому подойдет и Транеберг. И я не позволю тебе быть рядом в этот момент. Неважно, что ты скажешь. Я этого не допущу.
Анита смотрела на него. Долго. В ее взгляде было столько разных эмоций, что результат был такой же, как при смешении всех цветов. Черный. Гладкий. Она кивнула и механически сказала:
– А вторая услуга?
Томми достал исписанные листы бумаги из кармана, разгладил их и положил на стол.
– Я хочу, чтобы ты сфотографировала это на свой телефон.
– Что это?
– Неважно. Сделай фото.
Анита выполнила просьбу, и, после того как Томми проверил, что адреса можно прочесть, если увеличить фото, он внес в ее список контактов номер Хенри и показал его.
– Если со мной что-то случится…
– Томми, пожалуйста…
– Нет. Именно так. И с этим ничего не поделаешь. Если со мной что-то случится. Если я не свяжусь с тобой до девяти утра завтрашнего дня. Отправь фото на этот номер. Ладно?
Анита посмотрела на бумаги, и Томми поторопился убрать их обратно в карман, но было слишком поздно. С гримасой недоверия она спросила:
– Две. Тонны?
– Я не хочу, чтобы ты об этом знала. Я писал об одной тонне, так что какая разница?
Анита открыла фотографию на телефоне, увеличила, прочитала, и Томми понял, что сгребать бумаги в кучу бессмысленно.
– Разница, – сказала она, – в том, что я видела дату и время. На этот раз ты все остановишь. А не напишешь об этом постфактум. Это огромная разница.
– Точно, – ответил Томми. – И поэтому мне пора идти.
5
Обменявшись еще несколькими репликами, сначала жесткими, потом отчаянными и, в конце концов, нежными, они обнялись в прихожей. Из комнаты вышел Хагге и с мольбой взглянул на них. Едва ли понимая, в чем дело, он уловил общее настроение печального расставания и заскулил.
– Пока, дружок, – сказал Томми и почесал его под подбородком. – Ты ненадолго останешься с Анитой. Потом я вернусь. Ты лучший в мире пес.
На секунду показалось, что Хагге схватит Томми за ногу и закричит «Не уходи, не уходи!», но потом он опустил голову и поковылял обратно в гостиную, где нашел прибежище в освободившейся инвалидной коляске.
– Позаботься о Бетти, – сказал Томми и поцеловал Аниту.
– Береги себя, – ответила Анита. – Я тебя люблю.
Эти слова успокаивали перегревшуюся голову Томми, как цинковая мазь смягчает ожог, когда он сел в машину и поехал в Транеберг. Эти три слова. Подумать только, как много они могут значить, если их правильно произнести. Возможно, он ехал навстречу смерти, но делал это, будучи любимым, а это уже существенная разница. Хотя он не хотел причинить Аните боль, знать, что кто-то будет по нему скучать, если его не станет, дорогого стоило.
Еще Хагге, конечно. У Томми кольнуло в глазах, когда он ехал по мосту. Несмотря на ценность человеческой любви Аниты, именно при мысли о Хагге по его щеке скатилась слеза. Как Хагге будет стоять и ждать у двери, ждать, что Томми вернется, и не понимать, почему же он не приходит, почему он бросил свою собаку. Томми вытер слезы и стукнул рукой по рулю. Черт, придется постараться и выжить. Ради Хагге.
Он не был в квартире несколько недель, и за это время здесь появился тот нежилой запах пыли, который возникает в отсутствие запахов человека. Он вошел и закрыл за собой дверь, постоял в темноте и негромко крикнул: «Ау!» Когда ответа не последовало, включил свет в прихожей.
Гора бумаг и рекламы лежала на полу под отверстием для почты в двери. Неоплаченные счета в данный момент были наименьшей из проблем. Он перешагнул через ворох бумаг, обошел квартиру и везде включил свет. Никого. Написал сообщение Аните, что добрался домой, после чего отправил еще одно, возможно, двадцатое за этот вечер, сообщение Линусу.
Было почти три часа ночи, но Томми совсем не был измотан, он уже перешел границу сверхусталости и теперь чувствовал себя немым, но спать не хотел. Положил бумаги на кухонный стол, сфотографировал, приложил к сообщению Хенри, которое не отправил, а лишь приготовил для отправки на случай, если нужно будет действовать быстро.
Он учел, что Линус может участвовать в принятии товара, и таким образом он, Томми, отдавая список Хенри, вероятно, отправлял племянника за решетку. Но Линус израсходовал лимит доброты Томми, да и лучше пусть попадет в тюрьму, чем под черное крыло Икса.
Томми опустился в кресло с телефоном в руке. Через несколько часов он встретится с Хенри и накроет самую крупную партию кокаина в истории страны. Конечно, огорчало, что его собственная роль в этой операции останется в тайне. Если бы здесь прозвучало его имя, он нигде не смог бы чувствовать себя в безопасности. Вдоль всей цепочки от колумбийских джунглей до стокгольмских пригородов обнаружились бы люди, лишившиеся больших денег, а когда такие люди проигрывают, они становятся жестоки.
Твою мать!
В груди у Томми словно разверзлась пропасть. Сообщение от Янне! Если Икс или кто-то еще заглянет в телефон Янне, он увидит сообщение с кодом. Отправленное Томми.
Он встал и, покопавшись в ящике письменного стола, нашел сим-карту, которую приберег как раз для таких случаев. Вспотевшими пальцами сменил симку в телефоне и, как любой законопослушный гражданин, набрал 112 и попросил, чтобы его соединили с полицией. Ответила какая-то женщина, и он сказал:
– Здравствуйте. В одном из ангаров в Вэртахамнене лежит труп. Там, где в окне горит свет.
Томми отсоединился, прежде чем она успела спросить, откуда ему это известно или кто он такой. По его опыту, полиция довольно быстро реагировала на такую информацию, и он надеялся, надеялся, что они приедут на место первыми. Не считая его самого. Томми вставил обычную симку и принялся мерить шагами комнату – сидеть в кресле он больше не мог.
Он и так уже на прицеле у Икса, поэтому теперь надо помешать другим прочитать сообщение Янне. Обычным, человеческим преступникам. Неужели он уже перестал воспринимать Икса как человека? Кто же он в таком случае? Томми подумал о ребенке, которого видел на поле, и о неровном, неуклюжем почерке, которым был написан список адресов. Может, рассказ Хенри сможет заполнить пробелы в этой истории, если Томми проживет достаточно долго, чтобы его услышать.
Он походил еще немного и около четырех часов сел на кровать. На всякий случай поставил будильник, лег на бок и уставился на стену. Если Икс придет к нему, как это произойдет? Что он будет делать?
Пока Томми раздумывал над этим, глаза закрылись. Когда он открыл их под звук будильника тремя часами позже, то, к своему удивлению, обнаружил, что глаза на месте и видят, и даже есть рука, которую можно протянуть, чтобы выключить будильник.
Начался новый день, и Томми Т. был все еще в игре. Он написал Аните, что все в порядке, встал с кровати и начал основательную процедуру приготовления кофе.