1
Весь день Томми продолжал собирать пазл. Рассказ Хенри дал ему угловой кусочек, от которого можно отстраиваться дальше. «Яйцо». Серебристый кемпер, вокруг которого происходили странные события.
Сначала инцидент в кемпинге недалеко от города Трусы. На момент исчезновения Сванте Форсберг находился в кемпинге «Салудден» именно с таким кемпером. Он таскал свой мрак за собой, а когда оставил его, тут-то Сванте и нашли похитители.
Томми прочитал несколько статей о другом происшествии месяцем ранее, когда из кемпинга необъяснимым образом пропали четыре кемпера. На одной из фотографий места, на котором они стояли, на заднем плане виднелось серебристое «яйцо». Вот так Икс и узнал, где находится Сванте?
Томми переходил от одной статьи к другой, использовал разные слова для поиска и выяснил, что некоторые из пропавших вернулись. Супружеская пара, державшая продуктовый магазин, и их маленький сын. Они неохотно рассказывали, что пережили, но упомянули, что каким-то образом их перевезли в другое место. Об этом месте они говорить не хотели, но Томми догадался, что это поле.
Он потянулся сидя в кресле. Глаза щипало от недосыпа и сидения за компьютером. Он встал, постоял, засунув руки в карманы, посмотрел, что происходит на Маргретелундсвеген. Там ничего не происходило.
Одним из адресов в рукописном списке был каноэ-клуб, расположенный с той же стороны моста, что и квартира Томми. Насколько он знал, пару лет назад они закрылись, но старый дом для хранения каноэ еще стоял. Гуляя с Хагге, Томми иногда проходил мимо.
Какой же из него журналист, если он не воспользуется информацией о крупной полицейской операции, которая будет происходить практически у него на заднем дворе, но, во-первых, он не хотел высовываться, а во-вторых, у него не было на это сил. Томми обдумывал, не позвонить ли Мехди, и, возможно, так бы и сделал, если бы не его «прихватил с собой легендарного Томми Т.». Может, он и даст ему наводку, но только тогда, когда будет уже слишком поздно.
Он позвонил Аните, и она рассказала, что Бетти более или менее в порядке, но в основном под воздействием «Бейлиса» и таблеток. Хагге выгуляли, но недолго, поскольку ему не понравился двор. Сколько эти глупости будут продолжаться?
– Какие глупости? – спросил Томми.
– Ты так себе представлял нашу жизнь?
– Это временно…
– Я даю этому двадцать четыре часа, – сказала Анита. – Завтра в это время я перееду обратно в свою квартиру, а потом пусть приходят и Икс, и Игрек, и Зет, да кто угодно.
Они поспорили, но в итоге было решено, что Анита сделает так, как захочет. Так было всегда. Когда Томми попросил передать Бетти привет, она холодно заметила, что, естественно, передаст. А просьба Томми поцеловать Хагге в нос помогла им закончить разговор не разругавшись.
Томми снова сел за письменный стол и открыл статьи о полицейской волне, интерференциях и песне «Со мною всегда небеса». Толку от них было немного. Невероятная песня постоянно играла во время издевательств над ребенком и затем оказалась в Брункебергском туннеле, откуда прорывалась в радиоэфир даже после того, как ребенка оттуда увезли. Может, песня осталась в горе у… Сигге?
Томми перешел к исчезновениям на улице Лунтмакаргатан. С тех пор прошло больше тридцати лет, найти информацию было нелегко. Поиск по запросам «1986» и «Лунтмакаргатан» давал в основном результаты об убийстве Пальме, но вроде бы трое или, возможно, четверо по этому адресу исчезли. В прачечной дома были найдены следы крови нескольких человек.
Томми закрыл «Гугл», пошел в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Его не переставало восхищать, что чем больше он узнавал, тем больше все усложнялось. Шел седьмой час, на сегодня у Томми осталось еще одно задание. Он снова сел за компьютер и потратил час на правку текста о боксерском клубе Томаса, а потом позвонил ему. После приветственных фраз Томми сказал:
– Статья готова. Вышло отлично, хотел только удостовериться, что тебя устроит название.
– Говори.
Томми откашлялся:
– «Все ангелы Риссне».
– Это что, мы? Могу тебя просветить, Томми, те парни – совсем не ангелы.
– Но «Тодос Сантос»…
– Я еще не совсем того. Понял. Слащавее, чем Хулио Иглесиас, но я не возражаю. Как в остальном?
– Сложно. Адски сложно.
– Я могу чем-то помочь?
– Вообще-то нет, Томас. Но спасибо, что спросил. Статья выйдет завтра.
– Парни скажут «пффт» и будут ходить петухами.
– Рад слышать.
Томми повесил трубку, отправил статью, выключил компьютер и сел в кресло. Свет фар с улицы сначала неторопливо, а затем все быстрее проносился по потолку. День был наполнен впечатлениями, которые беспорядочно крутились друг вокруг друга. Кемпер, туннель, поле, боксеры Томаса, измученное лицо Хенри и мрачный Хагге.
Эти картинки сливались и совмещались. Кемпер ехал сквозь туннель, Хагге обнюхивал поле, боксеры колотили Хенри в офисе Янне. В какой-то момент Томми понял, что спит, и затем осознанные мысли прекратились.
Он проснулся от звука, шороха ткани, и одновременно что-то тонкое и липкое приземлилось ему на лицо. В полусне он отряхнулся, но на пальцах осталась какая-то паутина. Томми открыл глаза.
Во мраке комнаты он различил очертания человека, сидящего на табуретке в двух метрах от него. Томми был настолько готов к этому моменту, что даже не испугался, лишь сонно констатировал: значит, время пришло.
Томми выпрямился в кресле, за окном проехал грузовик. Свет проплыл по потолку и отразился в лице человека напротив. К такому Томми не был готов и невольно скривился. Он никогда не видел настолько изуродованного лица, по крайней мере у живого человека. Сильнее всего при таком непрямом освещении бросался в глаза глубокий вырезанный «Х», окруженный ранами поменьше.
– Так вот ты какой, – Томми скорее сказал это сам себе, чем задал вопрос. Он понял, что перед ним не маска, а настоящее лицо Икса.
– Да, – ответил Икс высоким детским голосом. – Вот я какой.
2
Томми не знал, сколько проспал, который сейчас час. Какое-то время Икс сидел, уперевшись руками в колени, и смотрел на него. Затем приподнялся на стуле и сказал:
– Неудобный стул.
– Это табуретка.
– Неудобная табуретка.
– Хочешь, принесу стул?
– Нет. Я скоро ухожу.
Томми уже неизвестно в который раз пожалел, что рядом нет Хагге. Из-за контраста между внешностью ветерана войны в камере пыток и дружелюбным и искренним тоном Икса было невозможно вычислить его настроение и цели. С другой стороны, как раз от этой встречи Томми хотел уберечь Хагге и Аниту.
Я скоро ухожу.
Значит, он хотя бы не собирается делать из Томми Сванте Форсберга. Может, он будет только говорить, пока Томми не возьмет в руки нож и не сядет в ванну с водой. Он сам удивился, задав вопрос, который явно не был самым важным в этой ситуации:
– Как тебя зовут?
– Не знаю. А это важно?
– Да нет. Просто обычно хочется знать имя собеседника.
– Наверное, у меня было имя. А потом его не стало.
– В кемпере?
– Да.
И вот они уже в темном сердце этой истории. В голосе у Икса не было сожаления, и Томми решил, что в жалости он не нуждается, поэтому спросил прямо:
– Что произошло? В кемпере?
– Они были злые. Очень злые. Было больно. Долго. И я сделал другое место. Чтобы туда уходить. Иногда.
– Ты его сделал? Как это?
– Не знаю. Было нечего делать. Было больно. И я думал. Очень много. Пока оно не появилось на самом деле.
Икс встал с табуретки, и, сам того не желая, Томми вжался в спинку кресла. Икс на него даже не взглянул, а встал у окна и посмотрел на улицу. В проникающем оттуда свете проступил его профиль. В гостиной Томми стояло чудовище. Чудовище и ребенок.
– Они думали, ты мертв, – сказал Томми, не объясняя, кто такие они.
– Я почти умер. Не знаю. Может, и правда умер. Потом пришел Сигге. Он был добрый. И разрешил мне жить у него.
– В Брункебергском туннеле?
– Да. Тогда Сигге был там. Он заботился обо мне. И я делился с ним. У меня мало чего было. Поле. Песни. Это ему нравилось.
– Этот Сигге. Кто он?
Икс обернулся к Томми, теперь стоя против света, и сказал:
– Люди только так могут сказать.
– То есть?
– Его имя. Очень тяжело говорить. Людям. Я могу. Но я долго тренировался. Оно очень длинное и много чего означает.
Икс достал из кармана старый телефон «Нокия» и посмотрел на экран.
– Скоро надо идти.
Томми посмотрел на телефон, в голове закрутилась цепочка мыслей, но остановилась, когда Икс сделал шаг к нему. Сейчас случится, подумал Томми. Сейчас это так или иначе случится. Желая выиграть время и подготовиться к главному моменту, Томми спросил:
– Зачем ты пришел?
– Хотел тебя увидеть. Ты видел меня. И все, что я делал.
– Хочешь сказать, я твой свидетель?
– Не понимаю.
– Ты хотел, чтобы кто-то видел и понимал, что ты делаешь, а потом об этом рассказал?
Икс наклонил голову, посмотрел на потолок, и белки его глаз блеснули, словно фонарики в руинах.
– Может, немного, – ответил он. – Совсем немного. Ты должен был увидеть. И написать. Они были злые.
– Кто был злой?
Когда Икс снова посмотрел на телефон, Томми разглядел цифры за диагональной трещиной на экране: 19:55. Икс убрал телефон в карман и сказал:
– Я ухожу. Закрой глаза.
– Ты меня убьешь?
– Нет. Зачем? Ты не злой. Не знаю, добрый ли ты. Но не злой. Закрой глаза.
– Подожди. Последний вопрос. Петер Химмельстранд. Что с ним случилось?
– Я хотел его убить. Потому что он придумал песни. Но он был добрый. Поэтому я разрешил ему пойти со мной.
– Что ты имеешь в виду…
Икс провел сверху вниз похожей на когтистую лапу рукой, которую Томми узнал по фотографиям, и сказал:
– Закрой глаза!
Подчинившись внутренней силе, которая, по ощущениям, исходила из него самого, его веки опустились. Послышался шорох или что-то похожее на краткие помехи в радиоэфире. Томми с усилием открыл глаза и увидел сеть падающих тонких нитей, сияющих над табуреткой, на которой только что сидел Икс. Они упали на голову и тело Томми и опутали его черной паутиной.