Их посетить я иду и раздор прекратить непрерывный,
14-205
Ибо уж долгое время они избегают друг друга,
Гневом объятые в сердце, от ложа любви уклоняясь.
Если я речью смогу убедить их любезное сердце,
Если опять приведу их на ложе в любви сочетаться,
Вечно они меня будут желанною звать и почтенной".
14-210
Ей отвечала на то Афродита с улыбкою нежной:
"Нет, не хочу и нельзя твоего не исполнить желанья,
Ибо в объятьях ты спишь Громовержца верховного Зевса".
Так говоря, на груди она пояс цветной развязала,
Дивно расшитый, в котором таились все чары богини:
14-215
В нем и любовь, и желанья, и сладкие сердцу беседы,
В нем и соблазн речей, ослеплявший порою и мудрых.
Пояс вручила она и такое промолвила слово:
"Вот он, бери и на грудь положи этот пояс узорный,
Все в нем скрываются чары и с ним ты, надеюсь, вернешься,
14-220
Не безуспешно свершив то, что ныне затеяла в мыслях".
Так говорила она; улыбнулась почтенная Гера
И, улыбаясь, на грудь положила узорчатый пояс.
В пышный чертог свой вернулась Зевесова дочь Афродита,
Гера же вдаль устремилась, покинув вершину Олимпа,
14-225
И Пиерию пройдя, и страну Эмафии прекрасной,
К снежным горам полетела фракийцев, наездников резвых,
К их высочайшим вершинам, земли не касаясь ногами,
После, минуя Афон, понеслась через бурное море,
И на Лемнос опустилась и прибыла в город Фоаса.
14-230
Там она Сон повстречала, кто братом приходится Смерти,
За руку бога взяла и такое промолвила слово:
"Сон, о, владыка всеобщий бессмертных и смертнорожденных,
Некогда просьбы мои исполнял ты, исполни и ныне.
Я же пребуду за это тебе навсегда благодарной.
14-235
Ты усыпи мне у Зевса под веками светлые очи
В самый тот миг, когда лежа, мы с ним насладимся любовью.
Трон подарю я тебе весь из золота, дивный, нетленный.
Сын мой любезный, Гефест обоюдохромой, потрудившись,
Сам изготовит его, а для ног прикрепил он скамейку,
14-240
Где, восседая в пирах, будешь белые ноги покоить".
И, отвечая на это, промолвил ей Сон безмятежный:
"Кроноса славного дочь, о, богиня почтенная Гера!
Я бы другого кого из богов, существующих вечно,
Мог без труда усыпить, даже бурный поток Океана,
14-245
Бога, который рождение дал остальным всем бессмертным.
Только к Зевесу Крониду приблизиться я не осмелюсь,
Не усыплю я его, коли сам он того не прикажет.
Ибо уже умудрен я твоею подобною просьбой,
В день, когда славный воитель, бестрепетный сын Громовержца,
14-250
От Илиона отплыл, разрушивши город троянцев.
Разум тогда усыпил я Эгидодержавного Зевса,
Нежно его обнимая. Ты ж гибель готовя Гераклу,
Подняла ветров дыханье поверх разъяренного моря
И отнесла его вдаль к населенному острову Косу
14-255
Прочь от товарищей всех. А проснувшись Кронид рассердился.
Всех разогнал он богов по чертогу, меня же всех больше
Гневно искал и с небес, уничтожив, низринул бы в море,
Если бы Ночь не укрыла, царица людей и бессмертных.
К ней убежал я, спасаясь, и Зевс, хоть рассерженный сильно,
14-260
Тотчас отстал: огорчить быстролетную Ночь он боялся.
Ныне опять мне велишь невозможное дело исполнить".
И волоокая так отвечала почтенная Гера:
"Сон, о, зачем ты об этом теперь вспоминаешь напрасно?
Разве боишься, что Зевс за троянцев заступится так же,
14-265
Как рассердился тогда из-за милого сына Геракла?
Лучше идем, и тебе я хариту одну из юнейших
В жены отдам, называть ее будешь супругой любезной,
Ту, по которой всегда ты томился в душе — Пазифею".
Так она молвила. Сон, восхищенный, сказал, отвечая:
14-270
"Ты поклянись мне сперва непреложною Стикса водою,
Правой рукою коснись необъятной земли плодоносной,
Левой — зеркального моря, и пусть нам свидетели будут
Все под землею живущие с Кроносом вечные боги,
Что необманно отдашь мне хариту одну из юнейших,
14-275
Ту, по которой всегда я томился в душе — Пазифею".
Так он сказал. Подчинилась ему белорукая Гера,
Клятву дала, как велел он, и всех поименно назвала
В Тартаре скрытых богов, которым названье — Титаны.
После того, как она присягнула и клятву свершила,
14-280
Оба, окутаны тучей, обратной помчались дорогой,
Имбр и город Лемнос позади за собою оставив.
К Иде, отчизне зверей, прилетели они многоводной,
К мысу Лектону, где прежде покинули море; оттуда
Сушей пошли — и леса под ногами их низко качались.
14-285
Сон оставался там ждать, чтобы Зевс не видал его близко;
С этою целью он влез на громадную ель, что на Иде
В те времена поднималась по воздуху в область эфира.
Там, средь еловых ветвей, притаился он, образ принявши
Птицы, живущей в горах, голосистой, которую боги
14-290
Все называют Халкидой, а смертные люди — Килиндой.
Гера меж тем поспешила взобраться на Гаргар — вершину
Иды высокой — и Зевс увидал ее, туч собиратель.
Только ее он заметил — и страсть в нем окутала разум,
Точно в тот день, как впервые они сочетались любовью,
14-295
Оба на ложе взойдя, от родителей милых украдкой.
К ней подошел Громовержец и слово сказал, вопрошая:
"Гера, куда так поспешно с Олимпа шаги направляешь?
Ни колесницы твоей не видать, ни коней быстроногих".
В мыслях лукавя, ему отвечала почтенная Гера:
14-300
"Я отправляюсь к пределам земли плодоносной, чтоб видеть
И Океана, отца всех бессмертных, и мать их Тефису,
Тех, что в чертоге своем воспитали меня и взрастили,
Их навестить я иду и раздор прекратить непрерывный,
Ибо уж долгое время они избегают друг друга,
14-305
Гневом объятые в сердце, от ложа любви уклоняясь.
Кони стоят у подножия Иды, богатой ключами;
Быстро они понесут меня всюду по морю и суше.
Ради тебя с Олимпийской вершины сюда я спустилась,
Чтоб не сердился ты после, когда бы украдкой пошла я
14-310
В пышный чертог Океана, текущего в русле глубоком".
"И, отвечая, сказал ей Зевес, облаков собиратель:
"Гера, успеешь и после отправиться в дом Океана.
Ныне любовью с тобою давай насладимся на ложе,
Ибо ни разу любовь ни к богине, ни к женщине смертной,
14-315
Не покоряла так сильно меня, вокруг сердца разлившись.
Так никогда не любил я супруги царя Иксиона,
Что родила Пирифоя, с бессмертными равного мужа,
Ни белоногой Данаи, Афризия дочери дивной,
Что родила мне Персея, славнейшего в сонме героев,
14-320
Ни красотою прославленной дочери Феникса милой,
Что родила мне Миноса, а также бойца Радамаса.
Так не любил я Семелы, ни в Фивах прекрасной Алкмены,
Что родила мне Геракла, отважного сердцем ребенка,
А Дионисий рожден был Семелой, — отрада для смертных.
14-325
Так не любил я Деметры, царицы прекрасноволосой,
Ни знаменитой Латоны, ни даже тебя, о, супруга.
Весь я исполнен любви и охвачен желанием сладким".
В мыслях лукавя, ему отвечает почтенная Гера:
"О, всемогущий Кронид, какое ты слово промолвил!
14-330
Хочешь на ложе теперь насладиться со мною любовью
Здесь, на возвышенной Иде, открытой для глаз отовсюду?
Что если нас кто-нибудь из богов, существующих вечно,
Спящими вместе увидит, а после расскажет всем прочим?
Вставши от ложа любви, не вернусь я потом в меднозданный
14-335
Твой Олимпийский чертог; то казалось бы мне непристойным.
Если же вправду желаешь и так твоей воле угодно,
Есть у нас спальный покой, что возлюбленный сын нам построил,
Славный Гефест, кто повесил на притолки крепкие двери.