Прежде велела она двум прислужницам пышноволосым
Жаркий огонь развести под великим треножником, чтобы
Гектору ванна была уже тёплой, когда он вернётся.
22:445
Бедной, не думалось ей, что его далеко от купальни
Свергла Ахилла рукой светлоокая дева Афина.
Вдруг услыхала она завыванья и вопли на башне;
Вздрогнула, выпал из руки на пол ткацкий челнок; и в тревоге
Встав, говорила она двум прислужницам пышноволосым:
22:450
«Обе идите за мной! Посмотреть хочу, что там случилось.
Слышу свекрови я крик препочтенной: заходится сердце,
Вырваться хочет, стучит; и от страха колени слабеют!
Близкая, видно, беда Приамидам сейчас угрожает...
О, чтоб подобную весть не услышать мне! В страхе дрожу я.
22:455
Уж не отрезал ли вдруг от высоких стен Гектора страшный
Богоподобный Ахилл одного, и не гонит ли полем?
Может, отвагу его роковую, которой он дышит,
Тот укрощает копьём? Ведь в толпе не скрывается Гектор:
Первым летит на врага, никому не уступит в геройстве!»
22:460
Это сказав, из дворца устремилась, подобно менаде,
С сердцем, щемящим в груди. Вслед за нею спешили служанки.
Быстро на башню взошла, пролетев через толпы народа;
Встала, взглянула со стен, и увидела вдруг, как по полю
Тело волочат в пыли; как безжалостно бурные кони
22:465
Полем его волокли к кораблям быстролётным ахеян.
Чёрная, мрачная ночь тут покрыла глаза Андромахи.
Навзничь упала она и, казалось, что дух испустила.
Спала с её головы диадема, рассыпались камни;
Ленты слетели, тесьма золотая с прозрачной вуалью
22:470
И ожерелье монет золотых – Афродиты подарок
В день, как царевну, её, шлемоблещущий Гектор из дома
У Этиона царя взял, дав тестю огромнейший выкуп.
Тут же столпились вокруг и золовки её, и невестки,
Бледную держат они, чуть живую, убитую горем.
22:475
В чувство пришла лишь едва, и вздохнула всей грудью, как тут же
Горько рыдать принялась средь троянок, и так говорила:
«Гектор! О, горе моё! Мы с тобой с одинаковой долей
Оба родились на свет: в Илионе – ты, в доме Приама;
В Фивах же – я родилась, возле склонов лесистого Плака,
22:480
В доме отца моего, Этиона; воспитывал с детства
Бедный несчастную дочь. О, зачем же на свет я родилась!
Нынче спускаешься ты, мой супруг, в дом подземный Аида,
В бездну земную, навек оставляешь меня безутешной
В доме несчастной вдовой! И от нас, злополучных, рождённый
22:485
Сын наш теперь – сирота! О, мой Гектор, увы, ты не будешь,
Павшим, отрадой ему в этой жизни, и он тебе – тоже!
Если спасётся он сам от войны многослёзной ахейской,
В будущем всё же лишь труд его ждёт беспрерывный и горе,
Так как и дом сироты, и поля чужеземцы захватят.
22:490
День, что сиротство принёс, отвернёт и товарищей детства;
Бродит один сирота: в землю – взгляд, щёки – слёзы омыли.
Если приходит в нужде в дом к отцовским друзьям он, просящий,
То за подол лишь одежд он смиренно касается, бедный.
Кто-нибудь, сжалясь, из них сиротливому в кубке остатки
22:495
Даст, только губы смочить, а уж нёбо во рту он не смочит.
Чаще же с пира его гонит тот, чьи родители живы,
Сверстник его; и толкнёт, и обидное вслед скажет слово:
— Прочь убирайся! Не твой здесь пирует с друзьями родитель! —
Плачущий к матери он возвратится, к вдове безутешной,
22:500
Астианакс мой родной! Он всегда у отца на коленах
Мозгом питался ягнят, также салом овец среброрунных;
Если же сон обнимал, утомлённого играми детства, –
Сладко в объятиях спал он кормилицы нежной, в постели
Мягкой и пышной своей, удовольствие сердцем вкушая.
22:505
Что испытает теперь он, лишённый отца, бедный мальчик
Астианакс наш родной? Так его называют трояне,
Так как один ты всегда защищал и ворота и стены.
Нынче у вражьих судов ляжешь ты, далеко от родимых.
Тело нагое твоё псы порвут и закончат пир черви!
22:510
Там не укрыт ты, а здесь, в твоём доме, здесь сколько одежды:
Тонких хитонов, плащей, дивно сотканных женской рукою!
Все их, несчастная я, теперь брошу в огонь ненасытный!
Ты бесполезными их сделал, в них ты лежать уж не будешь!
Все их во славу тебе я сожгу средь троян и троянок!»
22:515
Так говорила она, плача. Плакали с нею троянки.
Песнь двадцать третьяПОГРЕБЕНИЕ ПАТРОКЛА. ИГРЫ
23:1
Так горожане, скорбя, горевали. В то время ахейцы,
К чёрным своим кораблям, к Геллеспонту, на берег вернулись.
Быстро они разошлись по широкому ратному стану.
Но мирмидонцам своим расходиться Пелид не позволил;
23:5
Встав посредине дружин, им, воинственным, так говорил он:
«О, мирмидонцы мои! Быстроконные, верные други!
Вы звуконогих коней распрягать не спешите, покуда
Мы в колесницах своих, все к Патроклу подъедем, оплачем –
Друга, как должно. Почтим, как погибшему честь подобает.
23:10
После, когда мы сердца свои горестным плачем насытим, –
Быстрых коней распряжём и все вместе мы ужинать сядем».
Это сказав, он рыдать начал первым, за ним и дружины.
И длинногривых коней вокруг трупа три раза прогнали
С воплем плачевным они. Их Фетида на плач побуждала.
23:15
И по доспехам у всех слёз ручьи на песок истекали.
Так было жаль им вождя, на врагов наводившего ужас.
Царь Ахиллес между тем причитание горькое начал,
Грозные руки на грудь положив бездыханного друга:
«Радуйся, храбрый Патрокл! И в Аидовом радуйся доме!
23:20
Делаю все для тебя, что я прежде поклялся исполнить:
Гектора труп – возле ног, псам отдам его на растерзанье;
Возле костра твоего обезглавлю двенадцать славнейших
Юных троянских сынов! Так за гибель твою отомщу я!»
Тут недостойное вновь он над Гектора телом задумал
23:25
И перед смертным одром Менетида ничком его бросил.
А мирмидонцы меж тем светозарные сняли доспехи,
После коней распрягли громкоржущих, копытогремящих;
И всей огромной толпой сели возле судов Эакида.
Тут он устроил для всех тризну, пир похоронный обильный.
23:30
Много там тучных быков под ударом железа ревело,
Множество блеющих коз и овец поражалось для пира;
Много заколотых там белоклыких свиней, тучных жиром,
Было разложено над жарким пламенем бога Гефеста.
Всюду из чаш и рогов кровь лилась вокруг мёртвого тела.
23:35
Тут остальные цари пригласили Пелеева сына
Следовать с ними к царю Агамемнону, главному в войске.
Но убедили с трудом: он был в скорби великой за друга.
Тотчас, как в ставку пришли к Агамемнону все полководцы,
Царь приказание дал своим вестникам звонкоголосым
23:40
Медный треножник большой над огнём поместить, и просил он,
Чтобы омылся Пелид после боя от пыли и крови.
Только решительно тот отрекался и тут же поклялся:
«Зевсом клянусь! Из богов высочайшим и самым сильнейшим!
Нет, пусть моей головы не коснётся сосуд омовений
23:45
Прежде, чем друга огню не предам, не насыплю могилы
И не обрежу волос! Чтоб в другой раз подобное горе
В сердце моё не вошло, пока здесь, средь живых я скитаюсь!
Но всё ж приступим теперь и к печальному горькому пиру.
Завтра с зарей прикажи, повелитель мужей Агамемнон,
23:50
Из лесу дров для костра навозить, всё у берега сделать,
Что подобает ещё мертвецу, нисходящему в сумрак.
Пусть поскорее от глаз его скроет всеядное пламя,
Чтобы могли поскорей и войска также к делу вернуться».
Так он сказал. И цари со вниманием с ним согласились.
23:55
Спешно накрыли столы, приступили к вечернему пиру.
Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем.
После того, как едой и питьём голод все утолили,
Спать разошлись по шатрам, каждый в ставку свою удалился.
Только Пелид на песке возле моря, шумящего вечно,
23:60
Тяжко стонал, лежа ниц, окружённый толпой мирмидонцев,
В месте спокойном, где лишь волны берег, шумя, омывали.
Там охватил его сон, всех сердечных тревог укротитель,
Сладкий разлился кругом. Что ж, герой истомился изрядно,
Гектора гнал он пока перед Троей, ветрам всем открытой.