Илиада — страница 101 из 112

23:65

Вдруг Ахиллесу во сне дух героя Патрокла явился,

Призрак, величием с ним и глазами прекрасными сходный;

Та же одежда на нём, тот же голос знакомый так сердцу.

Встал над его головой, и такие слова говорил он:

«Спишь, Ахиллес! Обо мне, неужели, забыл ты и думать?

23:70

Не был к живому ко мне равнодушен, как к мертвому нынче!

О! погребенью предай! Дай войти мне в обитель Аида!

Души умерших меня далеко отгоняют и мучат,

К теням усопших примкнуть не дают, за реку не пускают.

Тщетно скитаюсь у стен я широковоротного царства.

23:75

Дай же мне руку, молю! Ведь к живым я уже из Аида

Больше вовек не приду, на костре погребальном сожжённый!

И уж как раньше с тобой, от друзей мирмидонских в сторонке

Больше не сядем, совет не дадим мы друг другу. Несчастный

Рок мне назначен судьбой, он меня поглотил безвозвратно.

23:80

Но и тебе суждено, друг мой лучший, бессмертным подобный,

Здесь, под высокой стеной благородных троянцев, погибнуть!

Слово ещё я скажу, завещанью: его ты исполни!

Кости мои, Ахиллес, от твоих пусть не будут отдельно.

Вместе пусть лягут они, как мы с юности вместе взрослели

23:85

В вашем дворце. Ведь меня из Опунта отец мой Менетий

Юного в дом ваш привёл, по нелепой причине убийства,

В день злополучный, когда я по глупости и не нарочно,

Ссорясь за кости в игре, вдруг убил сына Амфидамаса.

В дом свой тогда взял меня твой отец, знаменитейший всадник,

23:90

Нежно, как сына, растил, быть велел для тебя верным другом.

Пусть же и кости вовек наши в урне единой хранятся,

В амфоре той золотой, что дала тебе в дар мать Фетида!»

Руки к нему протянув, отвечал Ахиллес быстроногий:

«О, для чего, милый друг, ты явился ко мне, облик милый?

23:95

И для чего говоришь то, что знаю и так? Всё, что просишь,

С радостью сделаю я, всё исполню, как ты завещаешь.

Но подойди же ко мне! Хоть на миг мы обнимемся крепко

И насладимся вдвоём горьким плачем над нашей судьбою!»

Так он сказав, распростёр руки, ждущие друга в объятья,

23:100

Воздух ловя: друга дух, словно облако, плавно сквозь землю

Плача ушёл. Тут вскочил Ахиллес, поражённый виденьем,

Даже руками всплеснул, опечаленный так говорил он:

«Боги! Так значит, живут души мёртвых и в царстве Аида!

Внешность всё та же у них, голос есть, но они бестелесны!

23:105

Целую ночь видел я, как душа несчастливца Патрокла

Передо мною стоит; тот вздыхающий, плачущий призрак

Всё мне заветы твердил, так лицом на живого похожий!»

Так он сказал, и во всех побудил он желание плакать.

В плаче нашла их Заря, розопёрстая вестница утра,

23:110

Возле Патрокла. Меж тем повелитель мужей Агамемнон

Ратников, мулов собрал в стане многих и дал приказанье

Дров привести для костра. Руководствовал ими почтенный

Вождь Мерион, лучший друг непреклонного Идоменея.

Так, древорубные взяв топоры и верёвки витые,

23:115

Воины к рощам пошли, впереди гоня мулов ярёмных.

Часто то в гору, то вниз, шли тропою, то вправо, то влево.

Вот подошли и к лесам преобильной потоками Иды.

Там они стали рубить острой медью дубы вековые,

Пышновершинные; те всюду падали с треском ужасным.

23:120

Быстро затем ветви с них отделяют ахейцы, и к мулам

Вяжут верёвкой; а те, землю роя копытами, рвутся

Выйти к равнине скорей сквозь колючий и частый кустарник.

И древосеки несли побригадно тяжёлые брёвна:

Так повелел Мерион, друг отважного Идоменея.

23:125

Брёвна сложили затем возле берега, где указал им

Царь Ахиллес, где курган он себе и Патроклу назначил.

Так наложили они пребольшую громаду из брёвен

И тут же сели вокруг, ожидая Пелида. Ахилл же

Дал повеленье своим мирмидонцам всем бранолюбивым

23:130

Медные латы одеть, и коней своих впрячь в колесницы.

Тут же поднялись они и оружием быстро покрылись;

На колесницы взошли и бойцы и возницы, попарно.

Шествие начали так: колесницы сперва, следом – тучей

Пешие шли. А друзья – в середине – несли Менетида.

23:135

Локоны каждый свои отрезал: тело ими укрыли.

Голову другу держал сам Пелид Ахиллес лучезарный,

В царство Аида его провожал он с великою скорбью.

К месту когда подошли, что герой Ахиллес предназначил,

Одр опустили они, и костер стали складывать быстро.

23:140

Тут и другое ещё Ахиллес быстроногий задумал:

Встав у костра, он вдруг стал обрезать себе русые кудри, —

С детства не стриг их, растя для Сперхея, для бога речного.

В тёмное море глядел Ахиллес и, вздохнув, он воскликнул:

«О, бог Сперхей! Зря тебе мой отец слал молитвы и клялся

23:145

В том, что когда возвращусь я в любимую землю родную,

Кудри обрежет мои, их тебе принеся с гекатомбой;

Там же заколет тебе пятьдесят плодовитых баранов

Осенью возле ключей, где дымит твой алтарь благовонный.

Так тебе клялся Пелей, но мольбы его ты не исполнил:

23:150

Я никогда не вернусь, не увижу я родины милой!

Пусть же и кудри мои друг мой милый, Патрокл, забирает!»

Так он сказал и вложил свои кудри любезному другу

В руки; и слёзы у всех он обильные вызвал тем самым.

Так бы рыдали они до заката блестящего солнца,

23:155

Но Ахиллес подошёл к Агамемнону, так говорил он:

«О, сын Атрея! Тебе все ахейцы скорей покорятся.

Ты им скажи, что они плачем после насытиться могут;

Всех отошли от костра: пусть по стану все ужин готовят.

Мы же займёмся теперь тем, что требует долг перед мёртвым.

23:160

Только ахейцев вожди пусть останутся здесь, вместе с нами».

Выслушав слово его, повелитель мужей Агамемнон

Тотчас народу велел разойтись к кораблям мореходным.

С ними остались лишь те, исполнял кто обряд погребенья:

Быстро сложили костёр, в сто ступней шириной и длиною.

23:165

Сердцем скорбя, на костёр вознесли мертвеца, положили.

Множество возле костра закололи волов криворогих,

Множество тучных овец; сняли кожу, и жир весь собрали.

Жиром Патрокла покрыл Ахиллес благородный, скорбящий,

От головы до ступней; разложил обнажённые туши;

23:170

Амфоры ставил кругом с нежным мёдом, со светлым елеем,

Все их к одру прислонив. И коней четырёх гордошейных

С силою страшной поверг на костёр, сам со стоном глубоким.

Десять собак при столе у царя Ахиллеса кормилось.

Двух он и из них заколол и на сруб обезглавленных бросил.

23:175

В сердце дела замышлял он жестокие: медью двенадцать

Юношей славных убил он троянских и – бросил туда же.

После, великий костёр предоставил он огненной силе.

Сам же, рыдая, кричал, обращаясь к любезному другу:

«Радуйся, храбрый Патрокл! Веселись даже в царстве Аида!

23:180

Всё для тебя совершил, что тебе совершить обещал я!

Трои двенадцать сынов знаменитых и юных исчезнут

Вместе с тобою в огне! Только Гектора, сына Приама,

Нет, не предам я огню! Он – собакам пойдёт на съеденье!»

Так угрожал Ахиллес. Только Гектора псы не касались.

23:185

Прочь их от тела гнала день и ночь Афродита Киприда,

Зевсова дочь, умастив пыльный труп амброзическим маслом

Роз благовонных, чтоб он был без ран, долго полем влачимый.

Облако тёмное бог Аполлон распростёр над героем

С неба до самой земли и покрыл им такое пространство,

23:190

Сколько мертвец занимал, чтобы сила палящего солнца

Не иссушила на нём тела белого мягкую кожу.

Не разгорался меж тем под Патроклом костёр погребальный.

Но быстроногий Пелид сердцем сразу придумал решенье:

Встав в стороне от костра, он ветрам стал молиться далёким,

23:195

Дивные жертвы для них обещая, – Борею с Зефиром.

Кубком своим золотым возливал он вино и молил их

К берегу Трои примчать и разжечь на костре погребальном

Жаркий всеядный огонь. Златокрылая дева Ирида,

Слыша молитвы его, с вестью быстро к ветрам устремилась.

23:200

Ветры же все во дворце буреносца Зефира собрались,

Пир был весёлый у них. Тут Ирида на камень порога

Встала, примчавшись за миг. Ветры, только увидев богиню,

Быстро вскочили; к себе звал её рядом сесть каждый ветер.

С ними сидеть на пиру отказавшись, богиня сказала: