Прежде чем всей не сведёт он терзающей душу обиды!
Дочь Агамемнона я не хочу брать в супруги! Пусть даже
Если она красотой с золотой Афродитою спорит,
9:390
Если искусством работ светлоокой Афине подобна, —
В жёны её не возьму! Пусть в мужья ей найдёт он другого,
Кто ему более мил, и кто царственной властью повыше.
Если же боги меня сохранят, и вернусь в дом родной я,
Там мой родитель Пелей сам жену мне отыщет не хуже.
9:395
Много ахеянок есть и в Элладе, во Фтии счастливой,
Знатных отцов дочерей, городов и земель властелинов:
Сердцу любую из них назову я супругою милой.
Там… о, как часто моё благородное сердце желает,
Брачный союз совершив, с непорочною милой супругой
9:400
Долго и счастливо жить, как отец мой Пелей, мудрый старец.
Думаю, с жизнью ничто не сравнится: пусть даже богатства,
Чем Илион, говорят, изобиловал, — город, богатый
В прежние мирные дни, до нашествия рати ахейской;
Даже сокровища те, что под каменным сводом хранятся
9:405
В храме метателя стрел Аполлона, в Пифоне скалистом.
Всё можно приобрести: и волов, и овец среброрунных,
Можно прекрасных коней обрести, золотые треноги;
Только вот душу назад возвратить невозможно; не купишь
И не поймаешь её вновь, когда улетит вдруг однажды.
9:410
Сереброногая мать моя мне возвестила, Фетида:
Жребий двойной у меня, что ведёт к гробовому пределу:
Если останусь я здесь, перед Троей высокой сражаться, —
Мне не вернуться домой, зато слава моя не погибнет.
Если же в дом возвращусь я, в любезную землю родную,
9:415
Слава погибнет моя, зато будет мой век долголетен,
И преждевременно Смерть роковая меня не настигнет.
Я бы и всем остальным посоветовал это же сделать:
Плыть поскорее домой. Никогда вы конца не дождетесь
Трои высокой: над ней грозных молний метатель Кронион
9:420
Руку свою распростёр, и возвысилась дерзость троянцев.
Вы ж возвращайтесь, и там, в стане, всем благородным данаям
Мой возвестите ответ слово в слово, как должно посланцам.
Пусть на совете другой и вернейший придумают способ,
Как им спасти и суда, и ахейский народ, утеснённый
9:425
Возле своих кораблей мореходных. А то, что хотели,
Будет без пользы войскам, так как я непреклонен во гневе.
Феникс останется здесь. Пусть у нас старец мирно ночует;
Завтра со мной в кораблях отплывёт он к любезной отчизне,
Если захочет того, — я неволить его не намерен».
9:430
Так он сказал. И вокруг все молчание долго хранили.
Всех его речь потрясла. Говорил он сурово и грозно.
Между послов, наконец, слово Феникс взял. Слёзы роняя,
Конник седой о судах волновался ахейских; сказал он:
«Если на сердце, Пелид благородный, себе положил ты
9:435
Мысль возвратиться домой, и от наших судов ты не хочешь
Страшный огонь отразить, — если гнев захватил твою душу, —
Как, о возлюбленный сын, без тебя я один здесь останусь?
Вместе с тобою меня посылал Эакид, твой родитель,
В день, как из Фтии тебя отпускал в ополченье Атрида.
9:440
Юный ты был и ещё неискусен в войне, тяжкой людям;
Опыт собраний не знал, где достойные славятся мужи.
С тем он меня и послал, чтоб всему мог тебя научить я:
Чтоб ты оратором слыл и делами чтоб был знаменитый.
Нет, мой возлюбленный сын, без тебя не могу, не желаю
9:445
Здесь оставаться. И пусть хоть сам бог посулит, всемогущий,
Старость совлечь и опять возвратить мне цветущую юность:
Годы, когда я бежал из Эллады, что жён красотою
Знатна, от злобы отца, Аминтора, от грозного старца.
Гневался он на меня из-за девушки пышноволосой:
9:450
Страстно её он любил, чем жестоко бесславил супругу,
Мать мою; ноги она, обнимая мне, сильно молила
С девушкой раньше возлечь, чтобы стал ненавистен ей старец.
Я покорился. И вот, мой отец скоро это заметил,
Начал меня проклинать, умоляя ужасных Эринний,
9:455
Чтоб на колени свои он не взял вовек милого сына,
Мной порождённого. Что ж, то проклятье исполнили боги,
Тот, что царит под землей, и безжалостная Персефо́на.
В гневе убить я отца изощрённою медью решился.
Боги ж, мой гнев укротив, мне представили ясно, какая
9:460
Будет в народе молва и какой мне позор будет, если
Отцеубийцей меня прозовут аргивяне в потомках!
Но с той поры для меня уже стало несносно с тоскою
В доме скитаться родном и встречаться с отцом раздражённым.
Все домочадцы, друзья, что меня окружали, – все дружно
9:465
Силились общей мольбой удержать меня в доме отцовском.
Много и тучных овец и тяжелых волов круторогих
Было зарезано; и по двору на огнях обжигались
Многие туши свиней, белым туком блестящие; также
Выпито много вина было там из кувшинов отцовских.
9:470
Девять ночей вкруг меня непрерывно они ночевали;
Целые ночи не гас в нашем доме огонь, так как даже
Стражу держали они, и сменялись: один — возле входа
В двор крепкостенный, другой — сторожил у дверей моей спальни.
Но на десятую ночь, что дала в темноте мне свободу,
9:475
В спальне своей я сломал затворённые мастерски двери,
Вышел тихонько во двор и стремглав сиганул через стену.
И не заметил никто из домашних, меня стерегущих.
После я долго бежал по обширным просторам Эллады.
И лишь во Фтию придя, мать холмистую стад густорунных,
9:480
Прямо к Пелею царю я пошёл. Он меня благосклонно
Принял и так полюбил, как отец любит сына родного,
Если он поздно рождён, и один, и всех благ он наследник.
Сделал богатым меня, и народ многочисленный вверил.
Там над долопами стал я царём, на окраине Фтии.
9:485
Там и тебя воспитал я таким, о, подобный бессмертным!
Нежно тебя я любил, и с другим никогда не хотел ты
Выйти на дружеский пир; ничего даже дома не ел ты
Прежде, пока я тебя не возьму на колени и мяса,
Мелко порезав, не дам, и вина я к губам не приставлю.
9:490
Сколько ты раз, Ахиллес, заливал на груди мне одежду,
Брызжа вином изо рта по неловкости детской. Как много
Я для тебя и забот, и трудов перенёс, как для сына.
Думал я так: раз уж мне боги сына иметь не велели,
Сыном своим я тебя нареку, Ахиллес благородный.
9:495
Ты и избавишь меня, — думал я, — от беды недостойной.
Сын мой, смири же теперь свою душу! Знай, храбрый не должен
Сердцем немилостив быть! Даже боги, и те умолимы!
А ведь превыше они нас величием, славой, и силой.
Но даже гневных богов славной жертвой, обетом смиренным,
9:500
Вин возлиянием и сладким дымом курений смягчает
Смертный, что молит, хоть он пред ними виновен и грешен.
Знай, что Молитвы — они есть смиренные дочери Зевса!
Хро́мы они и стары́, робко смотрят косыми глазами.
Вслед за Обидой они, непрестанно в заботах плетутся.
9:505
Только Обида сильна, ноги крепки её; перед ними
Мчится далёко вперёд и, по всей земле их обгоняя,
Смертных разит. А за ней исцелить спешат смертных Молитвы.
Кто подоспевших хромых дочерей Зевса примет с почтеньем,
Много помогут тому, скоро просьбам молящего внемлют.
9:510
Если ж отвергнуть богинь, в своей гордости их презирая, —
К Зевсу они прибегут и умолят отца, чтоб Обида
Следом ходила за тем, кто отверг их; наказан тот будет.
Друг мой, воздай же и ты дочерям Зевса должное с честью:
Добрые души всегда склонны с честью воздавать то, что должно.
9:515
Если б не понял Атрид, не давал бы даров он так много,
Если б упорствовал всё в своём гибельном гневе, как прежде, —
Я не просил бы тебя, чтобы, гнев справедливый отбросив,
Ты защитил аргивян, даже если б и больше нуждались.
Но, осознав, он даров и сейчас и потом много дарит;
9:520
С кротким прошеньем к тебе присылает мужей знаменитых,
Избранных средь воевод и любезных тебе средь данаев
Более всех остальных. Не испорти же встречи презреньем,
Слов наших не отвергай. Не без права ты гневался прежде.
И о героях былых, древних, славных мы слышим в легендах,
9:525
Как на обиды они пылкой злобой горели и гневом.
Все же, однако, дары их смягчали, слова убеждали.