Помню я дело одно, но времен стародавних, не новых:
Здесь, меду вами, друзья, я хочу рассказать, как всё было.
Бились куреты тогда с этолийцев воинственных войском.
9:530
Яростно бились войска возле стен Калидона высоких.
Жарко за город родной Калидон этолийцы сражались.
Ну а куреты его так же пылко желали разрушить.
Горе такое на них Артемида богиня насла́ла,
В гневе за то, что Иней с плодоносного сада начатков
9:535
Ей не принёс, а других усладил гекатомбой бессмертных.
Ей лишь одной не принёс, Зевса дочери, должные жертвы.
Может быть, плохо радел и забыл, согрешив безрассудно.
Гневная Зевсова дочь, что любила стрельбой веселиться,
Вепря посла́ла на них, белоклыкого лютого зверя.
9:540
Он страшный вред наносил, на Инея сады набегая:
Много на землю свалил он плодовых деревьев, с корнями
Вырвав из доброй земли; много яблонь свалил белоснежных.
Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый;
Вызвал он из городов, что вокруг, звероловов немало
9:545
С псами сердитыми. С ним малою силой не справиться было, —
Этакий зверь! На костёр погребальный он многих отправил.
Из-за него-то войну и зажгла жесточайшую Феба
Между куретами и этолийцами, сильными духом:
Из-за клыкастой его головы и щетинистой шкуры.
9:550
Долго, пока Мелеагр многомощный участвовал в битвах,
Плохо куретским войскам приходилось, и были не в силах
В поле сражаться, вне стен, хоть и были сильней, но боялись.
Но вдруг тогда Мелеагр душу гневом наполнил, который
Сердце питает в груди спесью равно – и глупых и умных.
9:555
Он, на любезную мать, на Алфею озлобился сердцем.
Праздный лежал у своей Клеопатры, супруги прекрасной,
Дочери юной царя Ида и Эвени́ды Марпессы.
(Ид и могуч был и храбр, всех храбрей земнородных в то время.
Поднял он на самого Аполлона свой лук за супругу,
9:560
Эвена милую дочь, легконогую нимфу Марпессу.
С этого времени дочь и свою Алкио́ной прозвали
В память о том, как её неутешная мать голосила,
Горькую долю неся, – так кричит Алкиона печально, –
Плакала целые дни, как её стреловержец похитил…)
9:565
Так, у супруги лежал, Мелеагр, гнев питал душевредный.
Страшно был гневен на мать он за то, что в печали так часто
Мать заклинала богов отомстить за убитого брата;
Часто руками она, исступлённая, била о землю
И, на коленях, скорбя, грудь свою обливая слезами,
9:570
С воплем взывала она к Персефоне с Аидом, моля их
Смерть её сыну послать. И Эриннис во мраке блуждая,
Немилосердая, вдруг её воплю вняла из Эреба…
Вскоре уже у ворот калидонских раздались треск, стуки:
Башни громили враги. Этолийские старцы послали
9:575
Избранных, лучших, жрецов, умолить, упросить Мелеагра,
Выйти и город спасти. Дар ему обещали великий:
На плодоносной земле, на весёлых полях калидонских,
Взять пятьдесят десятин позволяли ему наилучших,
Где половина земли виноградником пышным покрыта,
9:580
Ну а другая – пуста и жирна, и пригодна для пашни.
Много его умолял конеборец Иней престарелый;
Сам до порога его почивальни высокой поднявшись,
В створы дверей он стучал и просил, убеждал долго сына.
Много и сёстры его, и почтенная мать умоляли.
9:585
Пуще упорствовал он. И друзья его долго просили,
Те, кого сам он любил больше всех в Калидоне прекрасном.
Только ничто не смогло побудить его сердце, покуда
Дом не затрясся его от ударов куретских. На башни
Войско куретов взошло, запылал Калидон величавый.
9:590
Стала тогда умолять Мелеагра жена молодая.
Горько рыдая, она всё ему рассказала, – какие
Беды враги принесли, как бесчинствуют в городе взятом:
Режут в домах горожан, краснопо́ясных жён увлекают
В плен и детей. И огонь пожирает всеядный весь город.
9:595
Заволновался герой, о деяниях страшных услышав;
Выйти решил на врага и покрылся блестящим доспехом. —
Так Мелеагр отразил день погибельный от этолийцев,
Следуя сердцу. Хотя Мелеагру ещё не отдали
Ценных прекрасных даров. И без них спас людей он и город.
9:600
Ты ж и не думай о том, сын любезный мой! Пусть же не склонит
К этому мысли твои грозный демон! Погибельней будет
В бурном пожаре спасать корабли. Так прими же подарки!
Выйди, герой! И тебя, словно бога, почтут аргивяне!
Если же ты без даров, по нужде вступишь в бой, то не будет
9:605
Чести подобной тебе, даже пусть и врагов отразишь ты».
Старцу в ответ говорит царь Пелид Ахиллес быстроногий:
«Феникс, отец мой! Поверь, о, божественный, в чести подобной
Я не нуждаюсь. Хочу я быть чествован волею Зевса!
Честь эту я сохраню перед войском, покуда дыханье
9:610
Будет в груди у меня, пока в силе и руки и ноги.
Вот что ещё я скажу, и слова мои в сердце храни ты:
Душу мою не волнуй, здесь теперь сокрушаясь и плача,
Сыну Атрея чтоб тем угодить. Но его ты не должен
Так уж любить, чтоб не стать ненавистным тому, кем любим ты.
9:615
Лучше бы сам оскорбил ты того, кто меня оскорбляет!
Царствуй со мной наравне, честь с тобой на двоих мы разделим!
Скажут они мой ответ; ты же здесь оставайся, спокойно
В мягкой постели поспи. Ну а завтра, с восходом с тобой мы,
Вместе подумаем, плыть нам домой, или здесь оставаться».
9:620
Это сказав, подал знак он Патроклу без слов, лишь бровями:
Мягкую старцу постель разостлать, чтоб скорее другие
Засобирались уйти. И тогда Теламонид великий,
Богу подобный Аякс, встал, могучий, и так говорил им:
«Что ж, благородный герой Одиссей Лаэртид многоумный,
9:625
Время идти! Вижу я, что к желаемой цели беседы
Этим путём не прийти. Но ахейцам как можно скорее
Нужно ответ объявить, хоть совсем он не радостен будет.
Нас ожидают они. Поспешим. Ахиллес мирмидонец
Дикую в сердце вложил, за предел выходящую гордость!
9:630
Слишком суров он! В ничто ставит даже товарищей дружбу!
Дружбу, какой в стане мы перед всеми его отличали!
Смертный он с чёрствой душой! Даже брат за убитого брата,
Дар за утрату берёт, и отец за убитого сына!
Даже убийца живёт, как и жил, если горе оплатит.
9:635
Дар же принявший — свой дух ждущий мести, и гордое сердце
Должен тогда укротить! Но лишь в сердце твоё бесконечный
Мерзостный втиснули гнев боги ради одной только девы!
Но ведь тебе мы их семь предлагаем, и самых красивых!
Много даров и других! Так смири милосердием душу!
9:640
Свой хоть шатёр не позорь: мы под кров твой пришли от народа,
Ищем мы дружбы твоей и почтения, ищем защиты.
Просим тебя как друзья, как послы от ахейского войска».
Тут же ответил ему гордый царь Ахиллес быстроногий:
«Сын Теламона, Аякс благородный, властитель народа!
9:645
Ты говорил от души, я почувствовал это. Но, храбрый,
Сердце вскипает моё жарким гневом, лишь стоит мне вспомнить,
Как обесчестил меня перед целым народом ахейским
Царь Агамемнон, ко мне, как к скитальцу, отнёсся презренно!
Так что вернитесь к нему, и мой твёрдый ответ передайте;
9:650
Так и скажите, что я на кровавую битву не выйду
Раньше, чем сам Приамид браноносный, божественный Гектор,
К стану его не придёт и к широким судам мирмидонским,
Рати ахеян разбив, и пока не зажжёт корабли их.
Здесь же, у ставки моей, перед судном моим чернобоким,
9:655
Гектор, как он ни свиреп, от сраженья уймётся, надеюсь».
Так он сказал. И тогда каждый, молча взяв кубок двуручный,
Молча возлил. И ушли вдоль судов во главе с Одиссеем.
Ну, а Патрокл между тем повелел и друзьям и рабыням
Фениксу старцу скорей ложе мягкое дружно готовить.
9:660
И, повинуясь ему, девы спешно и ловко стелили
Пышные руны овец, из нежнейшего льна покрывало.
Феникс покоился там до восхода божественной Эос.
Сам Ахиллес ночевал в доме штаба своей крепкой ставки;
Пленная возле него дева с острова Лесбос лежала,
9:665
Форбаса юная дочь, Диомеда, прекрасная ликом.
Невдалеке и Патрокл спал с Ифисой своей легкостанной, –
Дар Ахиллеса: её дал Пелид ему в день, как разрушил
Скирос богатый, царя Эниея прекраснейший город.