К Гектору тут подошёл Панфои́д Полида́мас, сказал он:
«Гектор! Всегда ты меня порицаешь, когда на советах
Я правду-матку в глаза говорю. Гражданин ведь не должен,
Ни на советах грешить против истины словом, ни в битвах,
Лишь бы тебе угодить, умножая твоё властелинство.
12:215
Снова, однако, скажу то сейчас, что считаю полезным:
Дальше нельзя нам идти и с данаями в стане сражаться.
Сбудется, верю я, так, – если точно, что знаменьем птица
Вдруг появилась, лишь мы через ров перейти воспылали:
Низко парящий орёл, что летел по-над воинством слева,
12:220
Змея огромного нёс, обагрённого кровью, живого.
Но упустил он его, не достигнув гнезда, не успел он
Детям добычу свою принести и отдать на съеденье.
Так же и мы: даже пусть и ворота и стену данаев
Силою сломим своей; даже пусть нам уступят данаи;
12:225
Но от судов мы не все, хоть и тем же путём возвратимся;
Многих оставим троян. Ратоборцы ахейские многих
Медью сразят: за свои корабли будут яро сражаясь.
Так этот знак и пророк разъяснил бы, душой просвещённый,
Знающий зна́мений смысл; и ему бы народ покорился».
12:230
Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор:
«Эй, Полида́мас, твои неприятны мне речи такие!
Мог ты совет и другой нам придумать, мудрей и полезней!
Если же этот совет свой даёшь нам от чистого сердца,
То, без сомнения, ум твой похитили гневные боги.
12:235
Ты мне велишь позабыть волю громкогремящего Зевса,
Ту, что он сам возвестил, и исполнить её обещал мне?
Ты не обетам богов, а шныряющим в воздухе птицам
Верить велишь? Не глупи! Я о птицах ничуть не забочусь:
Вправо ли птицы летят, на зарю, к восходящему солнцу;
12:240
Или налево спешат, к приходящему с запада мраку.
Верить должны мы в одно – только в слово великого Зевса,
В волю его, он один повелитель бессмертных и смертных!
Знаменье лучшее — вот: за отечество храбро сражаться!
Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя?
12:245
Если уж все мы падём при ахейских судах мореходных,
Трои великой сыны, так и ты не страшись пасть со всеми!
Ты, слабый духом своим, чтобы встретить врага и сразиться!
Если ж захочешь уйти ты из боя, или же другого
Речью своей обольстишь уклониться от ратного дела,
12:250
Вмиг от копья моего ты погибнешь, и дух свой испустишь!»
Так он сказал и вперёд полетел. Понеслись и дружины
С криком ужасным. Кронид, веселящийся громом, пред ними
Сверху, с Идейских вершин, напустил тут свирепую бурю,
Мрачную пыль на суда заклубившую. Так у данаев
12:255
Дух угнетал он, даря и троянам и Гектору славу.
И, положась на свою силу, также – на знаменье бога,
Трои сыны разрушать стали яро ахейскую стену.
С башен срывали зубцы, сокрушали и бруствер настенный;
Сваи у вала внизу, рычагами из кольев шатали,
12:260
Врытые в землю, они как опоры служили для башен.
Их вырывали бойцы и надеялись стену ахейцев
Скоро пробить. Только те даже шага не делали к бегству.
Бруствер настенный они, оградив, защищали щитами;
Копьями били врагов, подступавших под стену, камнями.
12:265
Оба Аякса, тогда управлявшие битвой на башнях,
Быстро носились кругом, придавая ахеянам духа:
Ласковой речью одних возбуждали, других же – суровой,
Если вдруг видели тех, что оставили битву с врагами:
«Други! Ахейцы! Из вас и последний, и первый, и средний,
12:270
Все не равны меж собой и по силе в бою, и по славе.
Нынче ж для каждого труд уготовлен! Есть шанс отличиться!
Видите это и вы! Так что, други, никто чтоб не мыслил
Вспять со стены отступать к кораблям, испугавшись троянцев!
Все выходите вперёд и на бой поощряйте друг друга!
12:275
Может быть, даст нам Крони́д олимпийский троянцев жестокость
Мужественно отразить и, преследуя, гнать их до Трои!»
Так восклицали они, возбуждая на битву ахеян.
И словно зимней порой белый снег сыплет хлопьями с неба,
Частый и тучный, когда громовержец Крони́он восходит
12:280
На́ небо: землю покрыть снегом, мощь свою людям являя;
Ветры уняв, он густым, нескончаемым снегом искристым
Гор и утёсов крутых, и холмов покрывает вершины,
Тучные пашни, поля и леса, и цветущие степи;
На́ берег падает снег и на пристани моря седого;
12:285
Только лишь волны его поглощают; но всё остальное
Снегом покрыто, когда снегопад посылает Крони́он, —
Воинства так осыпал камнепад, снегопаду подобный.
Падали камни, одни – на троян, на ахеян – другие;
Стук раздавался кругом. Так метали камнями друг в друга.
12:290
Но не смогли б проломить и трояне, и Гектор могучий
В башне огромных ворот затворённых и крепких запоров,
Если б не сам Эгиох: сына он, Сарпедо́на, подвигнул
Силу ахейцев сломить. Тот, как лев на волов круторогих,
Ринулся. Перед собой щит он выставил свой круговидный,
12:295
Кованый, медный, большой и блестящий. Щит этот художник,
Медник искусный, ковал; он поверхность из кож, из телячьих,
Проволокой золотой переплёл по краям, вдоль по кругу.
Щит перед грудью неся, и в руках два копия потрясая,
Мчался вперёд Сарпедо́н, горным львом, что, голодный, так жаждет
12:300
Мяса и крови; его дух отважный, и жажда, и голод
Гонят в овечий загон ограждённый, на гибель отаре.
Даже пускай пастухов сельских встретит он перед оградой,
Тех, что на страже стоят с острой медью и чуткими псами,
Он и тогда не уйдёт без попытки похитить добычу:
12:305
Прыгнув в загон, он овцу унесёт, или сам поражённый
Раньше падёт от копья, что из меткой руки излетело.
Так устремляла душа Сарпедона, подобного богу,
Прямо на стену напасть, стенный бруствер ахеян разрушить.
Тотчас он к Главку сказал, Гипполохову храброму сыну:
12:310
«Сын Гипполоха! За что нас с тобой среди всех отличают
Местом почётным, едой, полной чашей на пиршествах царских
В царстве ликийском, на нас смотрят, словно на жителей неба?
Также при Ксанфе, за что мы владеем великим уделом,
Лучшей землей, что плодит виноград и пшеницу обильно?
12:315
Значит, с тобой мы должны, предводители, быть среди первых
Между ликийцев в бою, храбро биться в пылающей битве.
Чтобы ликийцы про нас крепкобронные так говорили:
"Нет, не без славы цари, что и нами, и царством ликийским
Правят пространным! Они хоть едят пищу лучшую в царстве,
12:320
Вина отборные пьют, но за то у них сила и доблесть
Дивные: бьются они впереди всех ликийцев в сраженьях!"
Друг благородный! Когда б мы теперь, от войны отказавшись,
Были с тобой навсегда и бессмертны и молоды тоже,
Я бы и сам не летел впереди перед войском сражаться,
12:325
Да и тебя бы не влёк на опасности славного боя.
Но и теперь, как всегда, окружают нас случаи смерти
Неисчислимые. Что ж, смертным смерти, увы, ни избегнуть.
Ну, так вперёд же, смелей! Иль на славу кому, иль за славой!»
Так говорил Сарпедон. С другом Главк согласился, и смело
12:330
Ринулись оба вперёд перед ратью великой ликийской.
В ужас пришёл Петеи́д Менесфе́й, увидав устремлённых:
Сила, что мчалась к нему, разрушением башне грозила.
С башни кругом он глядел: нет ли близко кого из ахейских
Мощных вождей, чтоб беду отразить тот помог от дружины.
12:335
Скоро Аяксов двоих он увидел, войной ненасытных,
Близко сражавшихся, и с ними Тевкра, который недавно
Вышел из ставки своей; только крик его был им не слышен:
Шум от побоища там до небес раздавался жестокий,
Крики и гром от щитов и от шлемов косматых, и створов
12:340
Крепких ворот, что толпой обступили трояне, пытаясь
Силой своей их разбить и ворваться. Тогда посылает
Вестника вождь Менесфей к копьеборным Аяксам, Фоо́та:
«Мчись, о почтенный Фоот, позови на защиту Аякса!
Лучше обоих зови! Здесь им быть несравненно полезней,
12:345
Так как тут скоро должна разразиться ужасная гибель!
Мчатся ликийцев вожди, те которые так же и прежде
Бурей являлись всегда там, где жарче пылает сраженье!
Если ж и там бой кипит для ахеян жестокий и грозный,
Пусть хоть один поспешит к нам Аякс Теламо́нид великий;