Илиада — страница 97 из 112

Так он сказал и назад тут понёсся с решимостью гордой,

Бурный и быстрый, как конь с колесницей, что всех побеждая,

К цели несётся стрелой, расстилаясь по чистому полю, —

Так Ахиллес торопил свои быстрые мощные ноги.

22:25

Первым увидел тогда со стены царь Приам Ахиллеса.

Словно звезда он летел по равнине, сияющий блеском.

Так же, под осень звезда, вся сияя лучами, восходит

И между множества звёзд в чёрном небе горит тёмной ночью.

Псом Ориона её называют сыны человеков.

22:30

Всех она ярче горит, только знаменьем грозным бывает:

Злые приносит она лихорадки для многих несчастных, —

Так же лучами и медь у бегущего ярко сверкала.

Вскрикнул Приам. То терзал седину головы он руками;

То, к небу руки подняв, он вопил, моля горестно небо;

22:35

То слёзно сына молил скрыться в городе… Тот же упорно

Перед стеною стоял, страстно жаждал он биться с Пелидом.

Жалобно старец к нему и слова простирает и руки:

«Гектор! Возлюбленный сын! Ты не жди того страшного мужа

В поле один, без друзей, и своей не найдешь ты кончины,

22:40

Им ты не будешь убит: ведь тебя он сильнее в сраженьях!

Лютый! Когда бы он был и бессмертным богам столь любезен,

Сколько любезен он мне: труп его псы давно б растерзали!

Тяжкая горесть моя у меня отошла бы от сердца!

Сколько сынов у меня молодых и могучих украл он:

22:45

Этих – убил, тех – продал племенам островов отдалённых!

Вот и теперь нет сынов: Полидора с Ликаоном вместе;

Их я не вижу среди тех отрядов, что в город вернулись,

Юношей милых, сынов от царицы средь жён, Лаофои.

О! если живы они, но в плену, — из ахейского стана

22:50

Золотом выкупим их, медью выкупим: в доме обильно

Всяких сокровищ, что дал мне за дочь свою Альт знаменитый.

Если ж погибли они и уже в дом Аида спустились,

То Лаофое и мне – горе; мы их для горя родили!

Но для троянцев для всех, для народа то малое горе, –

22:55

Только бы ты не погиб, Ахиллесом ужасным сражённый!

Будь же ты с нами, мой сын! И войди в Илион! Так спасёшь ты

Жён и мужей, и детей илионских! И славы не дашь ты

Сыну Пелея! И сам не лишишься ты сладостной жизни!

О, пожалей ты меня! Об отце своём бедном подумай,

22:60

Старце злосчастном, его Зевс Кронид перед дверью могилы

Казнью ужасной казнит, принуждая все бедствия видеть:

Видеть убитых сынов, дочерей уводимых в неволю,

Рушимый силой Пергам; видеть гибель невинных младенцев,

Тех, что о каменный пол разбивают в жестоком разгроме;

22:65

Видеть невесток, как их увлекают свирепо данайцы!..

Сам я последним умру. И меня на пороге у дома

Алчные псы разорвут после, как смертоносною медью

Кто-нибудь сердце пронзит, мою душу из тела исторгнув.

Псы, что вскормил на пирах и обедах, дворовые стражи,

22:70

Кровью упьются моей и, унылые сердцем, у двери

Лягут при теле моём искажённом! О, юноше славно, –

Как ни лежит он, упав среди боя, растерзанный медью, –

Всё он прекрасен, и как ни откроется тело, – прекрасно!

Если же бороду вдруг или голову старца седого,

22:75

Или то место, где стыд, у убитого псы оскверняют, —

Участи горестней нет человеку, нет зрелища хуже!»

Так он кричал и рыдал. Сребристые волосы старец

Рвал на своей голове. Но у Гектора дух не склонил он.

Мать вся в слезах на другой стороне Скейской башни просила;

22:80

Грудь обнажила рукой, и на грудь указала, рыдая;

Льющая слёзы, слова устремляла крылатые к сыну:

«Сын мой! Хоть мать пожалей свою бедную; грудь, что вскормила

И утоляла твой плач во младенчестве! Вспомни об этом!

О, мой любезнейший сын, бейся храбро с ужаснейшим мужем,

22:85

Только за стены войди! Перед ним ты не стой одинокий!

Если, неистовый, он одолеет тебя, о, мой Гектор, –

Милую отрасль мою, на одре уж ни я не оплачу

И ни супруга твоя, Андромаха; далёко от нас он,

В стан свой тебя увлечёт, псам свирепым для игрищ ужасных!»

22:90

Так говорили они сыну милому, оба рыдая,

Так умоляли его. Но у Гектора дух не склонили.

Быстробегущего ждал Ахиллеса великого Гектор.

Словно как горный дракон, трав нажравшись лихих, ядовитых,

Злобою чёрной вскипя, у пещеры ждёт путника чутко;

22:95

В стороны страшно глядит, извиваясь вокруг над пещерой.

Так же и Гектор стоял, несмиримого мужества полный,

Выпуклосветлым щитом в основание башни упёршись.

Мрачно вздохнув, наконец, говорил он в душе своей гордой:

«Стыд мне великий, когда я, как робкий, за стены укроюсь!

22:100

Первый же в этом меня укорит Полидамас разумный:

Он ведь советовал мне в эту ночь роковую обратно

В город войска увести, как опять Ахиллес показался.

Я не послушался, но, верно, было б полезней послушать!

Так я троянский народ погубил лишь своим безрассудством.

22:105

О! Как стыжусь я троян и троянских жён длинноодежных!

Может последний теперь гражданин в Илионе воскликнуть:

— Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу! —

Так скажут все обо мне. О, стократ благороднее будет

В схватке сойтись и, убив Ахиллеса, войти уже в город;

22:110

Или в сражении с ним перед Троей всей славно погибнуть!

Но... может, лучше не так? Может, щит светлобляшный оставлю,

Шлем свой тяжелый сложу, и копьё прислоню я к воротам,

Сам же навстречу пойду, перед сыном Пелея предстану?

Если ему обещать и Елену, а с ней и богатства

22:115

Все совершенно, все те, что Парис в кораблях глубодонных

С нею привёз в Илион, — роковое раздора начало! —

Выдать Атридам; ещё вместе с тем разделить аргивянам

Все те богатства, что есть в закромах нашей Трои священной?

Если с троян, наконец, я потребую клятвы старейшин:

22:120

Чтоб ничего не скрывать, и представить чтоб честно к разделу

Наши богатства ему, что вмещает наш город любезный?..

Боги!!! Каким предаюсь размышлениям!? Нет, к Ахиллесу

Я не пойду на поклон! И не сжалится он надо мною!

Он не уважит меня; нападёт и меня без оружий

22:125

Нагло, как женщину, он умертвит бездоспешного в поле.

Нет, нам не время теперь с ним беседовать мирно, на камне

Сидя под дубом вдвоём, словно юноша с сельскою девой:

Ведь, на свиданье придя, те охотно беседуют, мирно;

Нам же с Пелидом сойтись лучше в битве! Тогда мы увидим,

22:130

Славу присудит кому между нами Кронид Олимпиец!»

Так размышляя, стоял. А к нему Ахиллес приближался,

Шлемом сверкая, он был быстр и грозен, как бог Эниалий;

Ясень отца, Пелиас, на плече колебался огромный,

Страшный; вокруг его медь ослепительным светом сияла,

22:135

Будто бушует огонь, будто солнце восходит средь поля.

Гектор, увидев его, испугался. Остаться на месте

Больше не мог, побежал он от Скейских ворот, устрашённый.

Бросился следом Пелид, полагаясь на быстрые ноги.

Будто бы сокол в горах, из пернатых быстрейшая птица,

22:140

Мчится быстрее стрелы за испуганной робкой голубкой;

Мечется в стороны та, но преследует сокол, и часто

С криком кидается вниз, на неё, за желанной добычей.

Пламенный, гнался Пелид так за Гектором. Трепетный Гектор,

Волю дав быстрым ногам, вдоль стены убегал от Пелида.

22:145

Мимо большого холма и смоковницы, ветру открытой,

Оба помчались вдали от стены, колесничной дорогой;

Оба примчались к ключам светлоструйным, где два вытекают

Быстрых источника вод для глубокого бурного Ксанфа.

С теплой водой был один, и над ним постоянно клубится

22:150

Пар, поднимаясь вокруг, словно дым от пожара. Другой же

Светлый источник бежал со студёной водой даже летом,

Вечно была в нём вода, словно снег или град, ледяная.

Возле ключей было два водоема больших, что из камня

Дивно устроены. К ним выходили троянские жёны

22:155

Белые платья стирать, и прекрасные дочери с ними, —

В прежние, мирные дни, до нашествия рати ахейской.

Там и промчались бойцы: догоняющий и убегавший.

Сильный бежал впереди, но преследовал много сильнейший.

Но не за призом они так неслись, не за кожу воловью

22:160

Спорили в беге: она – приз обычный ногам бегоборцев.