Война продолжалась. На помощь троянцам подходили новые союзники. Пришло войско храбрых амазонок, предводимых могучею царицею Пентезилеей, дочерью бога войны Ареса. Ахиллес смертельно ранил ее в поединке, снял с нее шлем и, изумленный красотою амазонки, влюбился в умирающую. Из Африки на помощь троянцам привел свое войско богатырь эфиопов Мемнон, сын богини Зари. Его тоже убил Ахиллес, но вскоре и сам был убит стрелою Париса, направленною Аполлоном.
Войне не предвиделось конца.
Однажды утром троянцы с изумлением увидели со стен города, что ахейские корабли все спущены на воду и, полные воинами, распустив паруса, уходят от троянского берега в море. Троянцы кинулись к берегу. Среди покинутого стана они с недоумением увидели огромного, с гору, коня, искусно сработанного из дерева. Захваченный в болоте отставший ахеец сообщил, что ахейцы, отчаявшись в победе, отплыли домой, а коня этого соорудили в честь Афины и нарочно построили его таких размеров, чтобы его нельзя было втащить в город, так как если он очутится в Трое, то Азия победит Европу. Боги помутили троянцам разум. Не обращая внимания на предостережения, троянцы разобрали у ворот городскую стену, ввезли коня в город и поставили его в акрополе. Ночью потайная дверь в брюхе коня раскрылась, и из него спустились по веревке наземь все храбрейшие герои-ахейцы: Одиссей, Менелай, сын Ахиллеса Неоптолем и др. Они открыли ворота воротившемуся из-за острова Тенедоса войску. Троя была разграблена и сожжена, мужчины, в том числе старый царь Приам, перебиты, женщины, в их числе вдова Гектора Андромаха, захвачены в рабство. (Андромаху, по позднейшим преданиям, взял себе в наложницы свирепый сын Ахиллеса Неоптолем, убивший ее малолетнего сына Астианакта и престарелого свекра Приама). Троя была стерта с лица земли.
Из ахейских героев скоро и благополучно вернулись домой очень немногие: Нестор, Диомед, Идоменей. Аякс «Великий» погиб вскоре после смерти Ахиллеса. Как самому выдающемуся герою троянской войны, ахейцы присудили вооружение Ахиллеса Одиссею. Обиженный Аякс покончил самоубийством. Другой Аякс, сын Оилея, потерпел в море кораблекрушение. Выбравшись на скалу, он хвастливо заявил, что спасся против воли богов. Посейдон ударил трезубцем в скалу, расколол ее и обрушил осколок с Аяксом в бушевавшее море. Агамемнон, тотчас же по возвращении домой, был убит на пиру Эгистом, любовником его жены Клитемнестры. Менелай возвратился с Еленою домой только после долгих скитаний. Наибольшие испытания выпали на долю Одиссея. Он попал домой только через десять лет по отплытии из Трои и через двадцать лет по отъезде на войну с родного острова Итаки. Дома он оставил жену свою Пенелопу и малолетнего сына Телемаха. Дом его наполнился знатными молодыми людьми с Итаки и соседних островов. Решив, что Одиссей уже погиб, они убеждали Пенелопу выбрать себе из их среды нового мужа, а в ожидании ответа пировали с утра до вечера в доме Одиссея, поедали его скот и опустошали винные подвалы. Целомудренная и верная Пенелопа всяческими хитростями оттягивала ответ женихам. Долголетние странствия Одиссея, его возвращение домой и расправа с наглыми женихами составляют предмет другой поэмы Гомера — «Одиссеи».
Песнь перваяМор. Гнев
Пой, богиня, про гнев Ахиллеса, Пелеева сына,
Гнев проклятый, страданий без счета принесший ахейцам,
Много сильных душ героев пославший к Аиду,
Их же самих на съеденье отдавший добычею жадным
Птицам окрестным и псам. Это делалось, волею Зевса,
С самых тех пор, как впервые, поссорясь, расстались враждебно
Сын Атрея, владыка мужей, и Пелид многосветлый.
Кто ж из бессмертных богов возбудил эту ссору меж ними?
Сын Лето и Зевса[1]. Царем раздраженный, наслал он
Злую болезнь на ахейскую рать. Погибали народы
Из-за того, что Хриса-жреца Атрид обесчестил.
Тот к кораблям быстролетным ахейцев пришел, чтоб из плена
Вызволить дочь, за нее заплативши бесчисленный выкуп.
Шел, на жезле золотом повязку неся Аполлона,
И обратился с горячей мольбою к собранью ахейцев,
Больше всего же — к обоим Атридам, строителям ратей:
«Дети Атрея и пышнопоножные мужи ахейцы!
Дай вам бессмертные боги, живущие в домах Олимпа,
Город приамов разрушить и всем воротиться в отчизну!
Вы же мне милую дочь отпустите и выкуп примите,
Зевсова сына почтивши, далеко разящего Феба».
Все изъявили ахейцы согласие криком всеобщим
Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп.
Лишь Агамемнону было не по сердцу это решенье;
Нехорошо жреца он прогнал, приказавши сурово:
«Чтобы тебя никогда я, старик, не видал пред судами!
Нечего здесь тебе медлить, не смей и вперед появляться!
Или тебе не помогут ни жезл твой, ни божья повязка.
Не отпущу я ее! Состарится дочь твоя в рабстве,
В Аргосе, в нашем дому, от тебя, от отчизны далеко,
Ткацкий станок обходя и постель разделяя со мною.
Прочь уходи и меня не гневи, чтобы целым вернуться!»
Так он сказал. Испугался старик и, послушный приказу,
Молча побрел по песку вдоль громко шумящего моря.
От кораблей удалясь, опечаленный старец взмолился
К сыну прекрасноволосой Лето, Аполлону владыке:
«Слух преклони, сребролукий, о ты, что стоишь на защите
Хрисы и Киллы священной и мощно царишь в Тенедосе!
Если, Сминфей[2], я когда-либо храм тебе строил на радость,
Если когда пред тобою сжигал многотучные бедра
Коз и быков, то услыши меня и исполни желанье:
Пусть за слезы мои отмстят твои стрелы данайцам!»
Так говорил он, молясь. И внял Аполлон сребролукий.
Быстро с вершин олимпийских пошел он, охваченный гневом,
Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;
Громко крылатые стрелы, трясясь за плечами, звенели
Вместе с движеньями бога. Он шествовал, ночи подобный.
Сев вдали от ахейских судов, тетиву натянул он;
Страшно серебряный лук зазвенел под рукой Аполлона.
Мулов начал сперва и быстрых собак поражать он,
После того и в людей посыпались горькие стрелы.
Пламя костров погребальных всечасно пылало повсюду.
Девять носилися дней аполлоновы стрелы по стану.
В день же десятый созвал Ахиллес народ на собранье,
Это внушила ему белорукая Гера богиня:
Скорбью терзалась она, погибающих видя данайцев.
Стали сбираться они, и, когда на собранье сошлися,
С места поднявшись, пред ними сказал Ахиллес быстроногий:
«Видно, придется, Атрид, после долгих скитаний обратно
Нам возвращаться домой, если смерти избегнуть удастся:
Страшно и гибельный мор, и война истребляют ахейцев.
Спросим однако жреца какого-нибудь иль пророка.
Иль толкователя снов: ведь и сон посылается Зевсом.
Пусть нам поведает он, отчего Аполлон так рассержен:
Гневен ли он за обет неисполненный, за гекатомбу?
Или же дыма от жира баранов и коз без порока
Требует бог, чтобы нас от жестокого мора избавить?»
Так произнес он и сел. И тогда пред собраньем ахейцев
Встал Калхас Фесторид, превосходный гадатель по птицам.
Ведал, премудрый, он все, что было, что есть и что будет,
И по просторам морским направлял корабли к Илиону
Силой гадания, данной ему Аполлоном владыкой.
Добрых намерений полный, взял слово и стал говорить он:
«О Ахиллес! Объяснить мне велишь ты, любимец Зевеса,
Гнев Аполлона, далеко разящего бога-владыки.
Я объясню. Но пойми и меня, — поклянися мне раньше,
Что защитить пожелаешь меня и рукою, и словом.
Думаю, сильно придется разгневать мне мужа, который
Аргосом правит, которому все здесь ахейцы послушны.
Страшен для низшего царь, если злобу его он возбудит.
Вспыхнувший гнев он хотя и смиряет на первое время,
Но сокровенную злобу, покуда ее не проявит,
В сердце таит. Рассуди ж и скажи мне, спасешь ли меня ты?»
Тотчас Калхасу в ответ сказал Ахиллес быстроногий:
«Смело веление бога открой нам, какое б ни знал ты.
Фебом клянусь я, Зевеса любимцем, которому также
Молишься сам ты, Калхас, открывая веления бога:
Нет, пред судами, покуда живу на земле и смотрю я,
Рук тяжелых, клянусь, никто на тебя не поднимет
В стане пространном данайцев, хоть будь это сам Агамемнон,
Властию нынче верховной гордящийся в войске ахейском!»
Сердцем тогда осмелел и сказал безупречный гадатель:
«Сердится не за обет неисполненный иль гекатомбу
Феб, но за Хриса жреца: обидел его Агамемнон,
Дочь ему выдать назад отказался и выкуп отвергнул.
Этого ради карает нас бог, и еще покарает.
Не отведет от данайцев постыдной он гибели прежде,
Чем быстроглазую дочь отцу не вернете обратно
Даром, без выкупа, — прежде, чем в Хрису святой гекатомбы
Не привезете. Тогда лишь на милость мы бога преклоним».
Слово окончил и сел Фесторид. И с места поднялся
Сын Атрея, герой Агамемнон пространнодержавный.
Гневом пылал он. В груди его мрачное сердце ужасной
Злобой наполнилось. Ярко глаза загорелись огнями.
Прежде всего он Калхасу ответил, зловеще взглянувши:
«Бед предвещатель! Хорошего ты никогда не сказал мне!
Вечно приятно тебе только бедствия людям пророчить.
Доброго слова ни разу ты нам не сказал, не поведал.
Вот и теперь объявляешь ты всем, как речение бога,
Будто бы беды данайцам за то ниспослал Дальновержец,
Что за прекрасную Хрисову дочь я блистательный выкуп
Не пожелал получить. Ну да! Я хочу ее очень
Дома иметь; Я ее Клитемнестре, законной супруге,
Предпочитаю: нисколько не хуже она Клитемнестры
Станом своим и лицом, своими делами и нравом.
Но соглашаюсь: ее возвращу, если требует польза.
Лучше желаю я видеть спасенье, чем гибель народа.