Только пастырем войск Агамемноном, сыном Атрея,
Сладкий сон не владел. Волновался он множеством мыслей.
Так же, как молнией блещет супруг густокудренной Геры,
Сильный дождь несказанный готовя, иль град, или вьюгу
В дни, когда уже снегом повсюду засыпало пашни,
Или когда он огромную пасть у войны разверзает, —
Так из сердечных глубин испускал непрерывные вздохи
Сын Атрея, и внутренность вся у него трепетала.
Часто поглядывал он на простор илионской равнины
И удивлялся несчетным огням, что горели пред Троей,
Звукам свирелей и флейт и немолчному шуму людскому.
Взглянет потом на свои корабли и на войско ахейцев, —
В волосы пальцы запустит, и вырвет клоки, и поднимет
К вышнему Зевсу. И стонет он тяжко возвышенным сердцем.
Вот наилучшим какое ему показалось решенье:
С Нестором, сыном Нелея, как можно скорей повидаться
И сообща с ним придумать какое-нибудь понадежней
Средство, которое всем бы данайцам дало избавленье.
Встал Агамемнон с постели своей и в хитон облачился,
К белым ногам привязал красивого вида подошвы,
Сверху на плечи набросил до пят доходившую шкуру
Рыжего льва и копье захватил в многомощную руку.
Страхом таким же и царь Менелай волновался. На веки
Сон и ему не садился. Боялся он, как бы ахейцы
Не пострадали, — они, кто чрез влагу великую моря
Ради него устремились на Трою с войной дерзновенной.
Прежде всего он покрыл леопардовой шкурою пестрой
Спину широкую, взял и на голову шлем свой надвинул,
Медью блестящий, копье захватил в многомощную руку,
Встал и отправился к брату, который верховным владыкой
Над аргивянами был и, как бог, почитался народом.
Брата застал он прекрасный доспех надевавшим на плечи
Возле кормы корабля. И рад ему был Агамемнон.
Первым могучеголосый к нему Менелай обратился:
«Ты для чего, дорогой, снаряжаешься? Или к троянцам
Хочешь послать на разведку кого из товарищей наших?
Страшно боюсь я, чтоб кто не взялся за подобное дело
И не пошел бы один в неприятельский стан на разведку
Чрез амвросийную ночь: человек дерзкосердный он будет!»
Так отвечал Менелаю владыка мужей Агамемнон:
«Очень с тобою нуждаемся мы, о, питомец Зевеса,
В добром совете, который принес бы защиту и спас бы
Рать аргивян и суда. Изменилося зевсово сердце!
Жертвами, видно, своими весьма угодил ему Гектор!
Я никогда не видал и такого рассказа не слышал,
Чтобы один человек столько ужасов за день придумал,
Сколько ахеянам Гектор, любезный богам, причиняет
Собственной силою, — Гектор, не сын ни богини, ни бога?
Дел натворил он, которых, я думаю, долго и долго
Нам не избыть, аргивянам: такие он беды принес нам.
Вот что, однако: беги поскорей к кораблям, позови-ка
Идоменея с Аяксом, а сам я отправлюсь к Нелиду
Нестору и попрошу его встать, — не захочет ли старец
Стражи священный отряд посетить, приказанья отдать им.
Нестору больше всего они будут послушны: над стражей
Сын его — главный начальник совместно с вождем Мерионом,
Идоменеевым другом, — поставили их во главе мы».
К брату могучеголосый тогда Менелай обратился:
«Что же ты словом своим мне прикажешь и что повелишь мне?
Там ли остаться, у них, твоего ожидая прихода,
Или обратно сюда прибежать, передав приглашенье?»
Снова ответил ему повелитель мужей Агамемнон:
«Там оставайся. А то мы еще разминемся друг с другом
В сумраке ночи: немало дорог в нашем стане пространном.
Всех, как пойдешь, окликай, приказывай всем, чтоб не спали,
Каждого встречного мужа зови по отцу и по роду,
Будь поприветливей с каждым, ни с кем не держися надменно..
Нам и самим потрудиться приходится: тяжесть такую
Зевс-Кронион при самом рождении нам предназначил».
Брату так он сказал и отправил, подробно наставив.
Сам же отправился к сыну Нелея, владыке народов.
Старца нашел он при черном его корабле и при ставке
В мягкой постели. Доспехи узорные рядом лежали, —
Выпуклый щит, два острых копья и шлем светозарный.
Подле и пояс всецветный лежал. Надевал его старец,
В мужегубительный бой вести снаряжаясь народ свой:,
Горестной старости он нисколько еще не поддался.
Нестор, на локоть опершись и голову с ложа поднявши,
Сыну Атрея сказал и начал выспрашивать словом:
«Кто ты? Зачем ты один меж судами по лагерю бродишь
В сумраке ночи, когда остальные покоятся люди?
Ищешь кого из товарищей ты иль сбежавшего мула?
Не подходи ко мне молча, откликнись. Чего тебе нужно?»
Тотчас ответил ему повелитель мужей Агамемнон:
«Нестор, Нелеем рожденный, великая слава ахейцев!
Знай, пред тобою — Атрид Агамемнон, кого наиболе
Зевс отягчил непрерывной заботой, покуда дыханье
Есть в груди у меня и милые движутся ноги.
Так я блуждаю. Мне сладостный сон на глаза не садится.
Полон заботами я о войне и о бедах ахейских.
Страх меня сильный берет за данайцев, и дух мой не в силах
Твердость свою сохранять. Я в волнении. Сердце готово
Выскочить вон из груди, и трепещут блестящие члены.
Если ты что замышляешь, — ведь сон и к тебе не приходит, —
Вместе отправимся к страже, посмотрим с тобою, — быть может,
Сил у нее с утомленьем и сном нехватило бороться,
Все позаснули, забыв совершенно о строгой стороже.
А неприятель совсем недалеко, и знать мы не можем,
Не замышляет ли он и средь ночи напасть на ахейцев».
Нестор, наездник геренский, ответил Атрееву сыну:
«Сын многославный Атрея, владыка мужей Агамемнон!
Замыслы Гектора Зевс промыслитель едва ли исполнит
Все, на какие надеется он. И его удручит он
Горем, пожалуй, и большим, когда Ахиллес быстроногий
Милое сердце свое отвратит от тяжелого гнева.
Рад я итти за тобою. Пойдем же и прочих разбудим, —
Славного грозным копьем Диомеда, царя Одиссея,
Быстрого в беге Аякса[56] и мощного сына филея.
Вот бы кому-нибудь также пойти, пригласить на собранье
Равного богу Аякса[57] с владыкою Идоменеем.
Их корабли на конце становища, отсюда не близко.
Но Менелая, хоть он мне и друг, хотя его чту я, —
Все ж укорю. И, — сердись, не сердись, — от тебя я не скрою:
Он себе спит и тебя одного заставляет трудиться!
Должен бы он средь героев и сам потрудиться сегодня,
Всех умолять их: нужда неизбывная нынче настала».
Снова ответил ему повелитель мужей Агамемнон:
«Сам я в другое бы время просил пожурить Менелая.
Часто бывает медлителен он, не желает трудиться, —
Не потому, что он так уже вял или разумом скуден, —
Но на меня он глядит и ждет моего начинанья.
Нынче же, раньше меня пробудившись, ко мне он явился.
Тех я послал его звать, о которых как раз говорил ты.
Но поспешим. Мы застанем, я думаю, их середь стражи
Пред воротами; туда приказал я им всем собираться».
Нестор, наездник геренский, Атрееву сыну ответил:
«Ну, если так, то никто из ахейцев не станет сердиться
Или не слушаться, если он что им велит и предпишет».
Так он промолвил и тело одел себе мягким хитоном,
К белым ногам привязал красивые видом подошвы,
После, набросив пурпуровый плащ, застегнул его пряжкой, —
Плащ свой широкий, двойной, покрытый пушистою шерстью;
Крепкое в руки копье захватил, заостренное медью,
И торопливо пошел вдоль судов меднолатных ахейцев.
Первым из всех Одиссея, по разуму равного богу,
Нестор, наездник геренский, от сна разбудил, закричавши
Голосом громким. До сердца проник ему несторов голос.
Вышел из ставки своей Одиссей и спросил подошедших:
«Что вы по лагерю бродите здесь одни меж судами
Чрез амвросийную ночь? Иль нужда уж такая явилась?»
Нестор, наездник геренский, тотчас Одиссею ответил:
«Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многоумный!
Ты не сердись: одолело ахейцев великое горе!
Следуй за нами, разбудим еще и других, с кем могли бы
Вместе мы обсудить, бежать ли нам, или сражаться».
Так он сказал. Одиссей многоумный, войдя в себе в ставку,
Щит узорный повесил вкруг плеч и отправился с ними.
К сыну Тидея пошли и нашли Диомеда лежащим
Одаль от ставки, с оружьем. Товарищи около спали.
Им изголовьем служили щиты. Были воткнуты копья
Древками в землю и прямо стояли, и медь их далеко,
Молнии Зевса подобно, во мраке блистала. Герой же
Спал в середине на шкуре быка, обитателя поля.
Под головою Тидида ковер находился блестящий.
Нестор, наездник геренский, к нему подошел и, ногою
Тронув, от сна разбудил, торопить и корить его начал:
«Встань, сын Тидея! Ужели всю ночь почивать собрался ты?
Иль не слыхал, что троянцы, заняв возвышенье равнины,
Близко стоят у судов и лишь узкое место нас делит?»
Так он сказал. Пробудился Тидид и, поспешно вскочивши,
Нестору, сыну Нелея, слова окрыленные молвил:
«Больно уж яр ты, старик! Ни на миг ты покоя не знаешь!
Разве других, помоложе, ахейских сынов не нашлось бы,
Кто бы вождей разбудил одного за другим, обошедши
Лагерь ахейцев? Тебя ничего, как я вижу, не сдержит!»
Нестор, наездник геренский, тотчас Диомеду ответил:
«Все это, сын мой, сказал ты умно и вполне справедливо.
Храбрые есть у меня сыновья, и под властью моею
Много народу, — нашлось бы, кому созывать на собранья.
Слишком однако большая беда одолела ахейцев.
На острие мечном уже колеблется общая участь, —
Жалкая ль гибель постигнет ахейских сынов, иль спасенье.
Но поспеши же и сына Филеева с быстрым Аяксом