от Зевса.
Помни глаголы мои, сохраняй на душе и страшися
Их позабыть, как тебя оставит сон благотворный».
35 Так говоря, отлетел и оставил Атреева сына,
Сердце предавшего думам, которым не сужено сбыться.
Думал, что в тот же он день завоюет Приамову Трою.
Муж неразумный! не ведал он дел, устрояемых Зевсом:
Снова решился отец удручить и бедами и стоном
40 Трои сынов и данаев на новых побоищах страшных.
Вспрянул Атрид, и божественный голос еще разливался
Вкруг его слуха; воссел он и мягким оделся хитоном,
Новым, прекрасным, и сверху набросил широкую ризу;
К белым ногам привязал прекрасного вида плесницы,
45 Сверху рамен перекинул блистательный меч среброгвоздный[176];
В руки же взявши отцовский, вовеки не гибнущий, скипетр[177],
С ним отошел к кораблям медянодоспешных данаев.
Вестница утра, Заря, на великий Олимп восходила,
Зевсу царю и другим небожителям свет возвещая;
50 И Атрид повелел провозвестникам звонкоголосым
Всех к собранию кликать ахейских сынов кудреглавых.
Вестники подняли клич, — и ахейцы стекалися быстро.
Прежде же он посадил на совет благодумных старейшин,
Их пригласив к кораблю скиптроносного старца Нелида[178].
55 Там Агамемнон, собравшимся, мудрый[179] совет им устроил:
«Други! объятому сном, в тишине амброзической ночи[180],
Дивный явился мне Сон, благородному сыну Нелея
Образом, ростом и свойством Нестору чудно подобный!
Стал над моей он главой и вещал мне ясные речи:
60 «— Спишь, Агамемнон, спишь сын Атрея, смирителя коней![181]
Ночи во сне провождать подобает ли мужу совета,
Коему вверено столько народа и столько заботы!
Быстро внимай, что реку я: тебе я Крониона вестник.
Он с высоких небес о тебе, милосердый, печется;
65 В бой вести тебе он велит кудреглавых данаев
Все ополчения: ныне, вещал, завоюешь троянский
Град многолюдный; уже на Олимпе имущие домы
Боги не мнят разномысленно: всех наконец согласила
Гера мольбой, и над Троею носится гибель от Зевса.
70Слово мое сохрани ты на сердце. — И так произнесши,
Он отлетел, и меня оставил сон благотворный.
Други! помыслите, как ополчить кудреглавых данаев?
Прежде я сам, как и следует, их испытаю словами;[182]
Я повелю им от Трои бежать[183] на судах многовеслых,
75 Вы же один одного от сего отклоняйте советом».
Так произнес и воссел Атрейон[184], — и восстал между ними
Нестор почтенный, песчаного Пилоса[185] царь седовласый;
Он, благомысленный, так говорил пред собраньем старейшин:
«Други! вожди и правители мудрые храбрых данаев!
80 Если б подобный сон возвещал нам другой от ахеян,[186]
Ложью почли б мы его и с презрением верно б отвергли;
Видел же тот, кто слывет знаменитейшим в рати ахейской;
Действуйте, други, помыслите, как ополчить нам ахеян».
Так произнесши, первый из сонма старейшин он вышел.
85 Все поднялись, покорились Атриду, владыке народов,
Все скиптроносцы ахеян; народы же реяли к сонму.
Словно как пчелы, из горных пещер вылетая роями,
Мчатся густые, всечасно за купою новая купа;
В образе гроздий они над цветами весенними вьются
90 Или то здесь, несчетной толпою, то там пролетают, —
Так аргивян племена, от своих кораблей и от кущей,
Вкруг по безмерному брегу, несчетные, к сонму тянулись
Быстро толпа за толпой; и меж ними, пылая, летела
Осса[187], их возбуждавшая, вестница Зевса; собрались;
95 Бурно собор волновался; земля застонала под тьмами
Седших народов; воздвигнулся шум, и меж оными девять
Гласом гремящих глашатаев, говор мятежный смиряя,
Звучно вопили, да внемлют царям, Зевеса питомцам.
И едва лишь народ на местах учрежденных уселся,
100 Говор унявши, как пастырь народа восстал Агамемнон
С царственным скиптром в руках, олимпийца Гефеста созданьем.[188]
Скиптр сей Гефест даровал молненосному Зевсу Крониду;
Зевс передал возвестителю Ге́рмесу[189], аргоубийце[190];
Гермес вручил укротителю коней Пелопсу[191] герою;
105 Конник Пелопс передал властелину народов Атрею;
Сей, умирая, стадами богатому предал Фиесту[192],
И Фиест, наконец, Агамемнону в роды[193] оставил,
С властью над тьмой островов[194] и над Аргосом[195], царством пространным.
Царь, опираясь на скипетр, вещал к восседящим ахеям:
110 «Други, герои данайские, храбрые слуги Арея[196]!
Зевс громовержец меня уловил в неизбежную гибель![197]
Пагубный, прежде обетом и знаменьем сам предназначил
Мне возвратиться рушителем Трои высокотвердынной;[198]
Ныне же злое прельщение он совершил и велит мне
115 В Аргос бесславным бежать, погубившему столько народа!
Так, без сомнения, богу, всемощному Зевсу, угодно:
Многих уже он градо́в сокрушил высокие главы
И еще сокрушит: беспредельно могущество Зевса.
Так, — но коликий позор об нас и потомкам услышать!
120 Мы, и толикая рать и народ таковой, как данаи,
Тщетные битвы вели и бесплодной войной воевали
С меньшею ратью врагов и трудам конца не узрели.
Ибо когда б возжелали ахейцы и граждане Трои,
Клятвою мир утвердивши, народ обоюдно исчислить,
125 И трояне собрались бы, все, сколько есть их во граде;
Мы же, ахейский народ, разделяся тогда на десятки,
Взяли б на каждый из них от троянских мужей виночерпца, —
Многим десяткам у нас недостало б мужей виночерпцев!
Столько, еще повторяю, числом превосходят ахейцы
130 В граде живущих троян. Но у них многочисленны други,
Храбрые, многих градов копьеборные мужи; они-то
Сильно меня отражают и мне не дают, как ни жажду,
Града разрушить враждебного, пышно устроенной Трои.
Девять прошло круговратных годов великого Зевса;
135 Древо у нас в кораблях изгнивает, канаты истлели[199];
Дома и наши супруги, и наши любезные дети,
Сетуя, нас ожидают; а мы безнадежно здесь медлим,
Делу не видя конца, для которого шли к Илиону.
Други, внемлите и, что повелю я вам, все повинуйтесь:
140 Должно бежать! возвратимся в драгое отечество наше;
Нам не разрушить Трои, с широкими стогнами града!»
Так говорил, — и ахеян сердца взволновал Агамемнон
Всех в многолюдной толпе, и не слышавших речи советной[200].
Встал, всколебался народ, как огромные волны морские,
145 Если и Нот[201] их и Эвр[202], на водах Икарийского понта[203],
Вздуют, ударивши оба из облаков Зевса владыки;
Или, как Зе́фир[204] обширную ниву жестоко волнует,
Вдруг налетев, и над нею бушующий клонит колосья;
Так их собрание всё взволновалося; с криком ужасным
150 Бросились все к кораблям; под стопами их прах, подымаясь,
Облаком в воздухе стал; вопиют, убеждают друг друга
Быстро суда захватить и спускать на широкое море;
Рвы[205] очищают; уже до небес подымалися крики
Жаждущих в домы; уже кораблей вырывали подпоры.
155 Так бы, судьбе вопреки[206], возвращение в домы свершилось
Рати ахейской, но Гера тогда провещала к Афине:
«Что это, дщерь необорная тучегонителя Зевса!
Или обратно в домы, в любезную землю отчизны
Рать аргивян побежит по хребтам беспредельного моря[207]?
160 Или на славу Приаму, на радость гордым троянам
Бросят Елену Аргивскую[208], ради которой под Троей
Столько данаев погибло, далёко от родины милой?
Мчися стремительно к воинству меднодоспешных данаев!
Сладкою речью твоей убеждай ты каждого мужа[209]