— Знаете что, — сказала она, — если я все-таки надумаю, то Аранта сменит занавески в своей комнате. Там будут ярко-красные шторы. Ты сделаешь это для меня?
Аранта молча кивнула.
— Ее окна выходят к морю, заметить этот сигнал будет несложно.
Троглио удовлетворенно кивнул, его миссия могла считаться полностью выполненной.
Глава двадцатаяЛовушка
О том, каким замкнутым был образ жизни обитателей дворца Амонтильядо, можно судить по тому, что не только Элен, но и сама Аранта узнала об осаде лишь на четвертый день. Дон Франсиско постоянно лежал у себя, а дон Мануэль или вообще не выходил к обеду, или молчал за столом. Вид у него был очень серьезный. Девушки слышали несколько раз грохот пушек, но им и в голову не пришло, что это не салют, а самая настоящая война.
Аранта совершенно случайно увидела возле кухни молодого водовоза, который был ранен. Это удивило ее, и она расспросила управляющего. Он, разумеется, все ей рассказал об армии разбойников, окруживших город. Аранта в тревоге бросилась к подруге.
— Мой отец осаждает город? — Элен опустилась на стул.
— Да, да, но не это главное. Энтони здесь! — воскликнула маленькая испанка.
— Здесь?! Не может быть! Где он?
— Он в тюрьме.
— А как он сюда попал?
— Этого я не знаю.
Элен не понимала радоваться ей или плакать. Она уже отчаялась и не верила в свое освобождение. Жизнь казалась ей мрачной и безрадостной. А теперь! Вот, оказывается, чем вызвано молчание дона Мануэля.
Элен залилась краской, ей стало стыдно оттого, что мысленно она обвиняла отца и брата в бездействии. Оказывается, они не сидели сложа руки и не тратили времени даром. Отец собрал целую армию, а Энтони скорее всего пытался пробраться в город, чтобы ее спасти.
— Что же нам делать? — жалобно спросила Аранта.
— Я и сама хотела бы знать, — попыталась улыбнуться Элен.
— После всего, что ты мне рассказала, я очень боюсь за жизнь твоего брата.
— Но дон Мануэль не может просто вот так взять и расправиться с человеком.
— Не знаю, Элен, не знаю, я уже ничего не знаю.
— Это же будет просто убийство! — вскричала Элен.
— Но ведь не постеснялся же он обманом похитить тебя.
Элен почувствовала, как у нее холодеют пальцы.
— А где он находится?
— Я же сказала, в тюрьме. Это на другом конце города.
— Надо что-то придумать.
— Надо. Но что? Я все время думаю, но мне ничего не приходит в голову.
Элен обняла ее за плечи:
— Надо что-то придумать, надо. Я не прощу себе, если не сделаю все, чтобы его спасти.
— Я понимаю тебя, Элен.
— Ведь он наверняка попал в плен, пробираясь в город, ко мне.
— Но что сможешь ты, когда сама находишься в заключении?
Аранта оглянулась на сидевшую у двери индианку.
— Я не про то, чтобы переодеваться мужчиной и размахивать шпагой. Мне кажется, в ближайшее время кое-что в нашей жизни изменится, — проговорила Элен.
— Почему ты так решила?
— У твоего брата мало времени. Он уже не может тихо ждать моей благосклонности, теперь ему надо действовать решительнее.
Аранта испуганно всплеснула руками.
— Ты думаешь, что он осмелится применить силу?
— По крайней мере попробует.
— Какой ужас! Что же делать?
— Против грубой силы я не устою, но можно проявить хитрость!
— А как же Энтони? Ведь ты любишь его!
— Люблю, я все это сделаю ради него!
— Но тогда я ничего не понимаю.
— Ты хочешь мне помочь?
— Конечно, но как?
— Я не знаю, но, кроме тебя, у меня сейчас никого нет.
— Я очень хочу тебе помочь, я сделаю все, о чем ты попросишь.
— Даже наперекор брату?
Аранта заплакала и, утирая слезы платком, сказала:
— Да, я готова оказать тебе любую помощь.
Маленькая испанка замолкла, прижимая платок к глазам.
Однажды сэру Бладу доложили, что его спрашивает какая-то девушка.
— Девушка? — Капитан посмотрел на своего верного Бенджамена, как на сумасшедшего.
— Да, сэр.
— Откуда она?
— Она из города, сэр.
— Перебежчица?
— Нет, сэр, ее выпустили из ворот совершенно спокойно.
— Ладно, пусть войдет.
В палатке было полутемно, на столе, заваленном бумагами, трубками и пистолетами, потрескивали две свечи в руках Артемиды.
— Здравствуйте, милорд, — негромко сказала вошедшая. Голос был ему знаком.
— Кто ты?
Она сняла с головы темную накидку.
— Тилби?!
— Я, милорд.
— Что? Как? Откуда ты здесь?
— Меня прислал дон Мануэль.
— Дон Мануэль?!
— Да.
— Ты сбежала от него?
— Нет, милорд, он послал меня к вам.
— С чем? Он дал тебе письмо?
— Нет, милорд. Он велел мне рассказать всем о том, что я видела собственными глазами в тюрьме.
— Что же ты видела?
— Я видела Энтони, сэр.
— Энтони? Здесь? В тюрьме?
— Святая Мария! — перекрестился Бенджамен.
— Да, милорд. Я видела его в колодках на куче гнилой соломы. Он плохо выглядит. Много хуже, чем на корабле.
— На каком корабле?
— Он назывался «Агасфер», милорд, это корабль мисс Лавинии. Мы плавали на нем, после того как вышли из Бриджфорда.
— Тебя схватили в порту?
— Да, милорд, когда я спешила к вам, этот лысый управляющий мисс Лавинии, он приставил мне к боку пистолет, и я так испугалась.
— Дальше, Тилби, дальше.
— Про корабль я вам уже говорила, а до этого я сидела в каком-то подземелье.
— Энтони тоже был на этом корабле, я правильно понял?
— Да, милорд.
— А как он туда попал?
— Тоже из подземелья в доме мисс Лавинии в Бриджфорде.
— О чем-то подобном я догадывался, а как он попал в это подземелье и откуда?
— Точно не могу сказать, милорд.
Сэр Блад в походе не носил парика и теперь ерошил свои короткие седые волосы.
— Стало быть, дон Мануэль показал тебе Энтони, чтобы ты могла рассказать мне, что мой сын в городе и что ему плохо.
— Наверное, так, милорд, но это еще не все, — сказала Тилби.
Сэр Блад снова поднял на нее глаза.
Дон Мануэль водил меня во дворец, там была дверь с окошком.
— Рассказывай, рассказывай!
— К этой двери меня подвел слуга.
— И?
— Я видела мисс Элен и дона Мануэля.
— То есть как видела, что ты хочешь сказать?!
— Мисс Элен была в подвенечном платье.
— Это что, было в церкви?
— Нет, милорд, просто в комнате, дон Мануэль стоял у стены, мисс Элен, как мне показалось, это платье примеряла. Я знаю, как она обычно это делает.
— В подвенечном платье... — глухо проговорил сэр Блад.
— Больше я ничего не видела, милорд.
— И слава Богу.
Дон Диего постарался, чтобы появление испанской эскадры на Больших Антилах обошлось без шуму. Он боялся, что капитан Блад, о котором ходила слава неглупого и предусмотрительного человека, обнаружив у себя в тылу испанцев, снимет осаду, уйдет на Ямайку и будет решать семейные дела иными средствами. Дон Диего понимал, что рано или поздно эскадре придется вернуться в Европу и он останется с Бладом один на один, вот почему надо было постараться не спугнуть англичан. Так что скрытность, скрытность и еще раз скрытность. Он так и сказал своим офицерам и добавил, что малейшее неповиновение будет расценено как пособничество неприятелю, а для предателей у него веревка всегда наготове, при этом он не стеснялся в выражениях.
Вот почему, когда на следующий день корабли подняли якорь и взяли курс на Санта-Каталану, никто, даже самые отчаянные горлопаны, не посмели открыть рот.
Едва завидев остров, адмирал дон Диего Амонтильядо приказал убрать паруса, чтобы с наступлением темноты выслать разведку. Наутро дон Диего знал все, что ему необходимо было знать. Из четырех боевых кораблей капитана Блада лишь два на плаву, но, судя по всему, большая часть команды на берегу. Основной лагерь пиратов находится в полутора милях от корабельной стоянки, на лесистом перешейке. Впрочем, уже не слишком лесистом — корсары для осадных работ свели значительную часть деревьев.
Дон Диего размышлял недолго, расстановка выглядела выгодной для него, и только дурак стал бы откладывать атаку на пиратскую стоянку. Один из офицеров высказал сомнение в разумности столь поспешных действий, аргументируя тем, что они не знают бухты.
— Сев на мель, наши суда станут отличной мишенью, — сказал он.
— Ну что же, — сказал дон Диего, — я разрешаю вам съездить в лагерь англичан и попросить у них лоцмана.
Других возражений не было.
— Вас смущает, что мы воюем не по правилам? Но прошу помнить: если мы победим, никто у нас не спросит, по правилам ли мы это сделали, а если проиграем, — даже то, что вы сделали все как положено, не спасет вас от виселицы.
На рассвете, двигаясь в кильватерном строю, корабли дона Диего вошли в бухту и в упор расстреляли пиратские корабли. Два из шести испанских кораблей, правда, угодили на мель, но зато от флота капитана Блада остались одни дымящиеся обломки.
Сразу за тем началась высадка. К удивлению испанцев, корсары встретили их пехоту дружным огнем, казалось, еще момент — и они сбросят солдат в море, но тут вовремя вмешались пушки кораблей, и корсары отступили к своему лагерю.
Потери были значительными, но испанцы ликовали и рассчитывали на добрый ужин. Однако дон Диего приказал пехоте двигаться в глубь острова, чтобы перерезать перешеек. Параллельно шла выгрузка пушек. Хитрый дон Диего оставил на Гаити гигантские осадные орудия, в противном случае его намерения были бы очевидны для дона Мануэля. Он приказал взять легкие горные пушки, которые можно перевозить на мулах или просто переносить вчетвером.
В нескольких рукопашных, произошедших в лесу, корсары, уже вполне опомнившиеся, показали, что один джентльмен удачи стоит трех, а то и четырех испанцев.
Стратегический успех остался за доном Диего, корсары были заперты на перешейке, превратившись из осаждающих в окруженных, и эта перемена подействовала на их моральное состояние отнюдь не благотворно. Как всегда в таких случаях, нашлись горлопаны. Длуги и Робсон с оравой дружков бросили позиции и собрались в лагере.