4 Синода (июль 1910)
В июле общий документооборот по илиодоровскому делу заметно возрос. Во-первых, Василевский переслал свои отчеты о проповедях 2 и 9.V и 13.VI товарищу прокурора Саратовского окружного суда по Царицынскому участку. Поэтому к двум описанным ранее бюрократическим цепочкам прибавилась третья: Василевский — товарищ прокурора — прокурор Саратовской судебной палаты — министр юстиции — обер-прокурор Св. Синода. Во-вторых, 5.VII прокурор Саратовского окружного суда напомнил духовной консистории о состоявшихся обвинительных приговорах, согласно которым о. Илиодор за свою статью в «Почаевских известиях» и оскорбление Бочарова был присужден соответственно к двухнедельному и месячному аресту. Это отношение тоже вызвало переписку. Все получаемые по илиодоровскому делу бумаги Лукьянов исправно сплавлял Синоду, который в итоге за июль месяц возвращался к этому делу четыре раза.
14. VII Синод постановил поступить с третьей речью о. Илиодора в защиту Григория так же, как и с первыми двумя.
20. VII Синод слушал письмо гр. Татищева обер-прокурору с изложением второго, исправленного, ходатайства Царицынской думы против о. Илиодора. В том же письме губернатор удостоверял, что иеромонах лично ему подтвердил факт ругательств по адресу гласных. В заключение гр. Татищев ходатайствовал о принятии каких-либо мер к устранению подобных выступлений о. Илиодора. Синод приказал иметь это отношение в виду при рассмотрении данных следствия.
24. VII слушали сообщение о проповеди 13.VI, которое на сей раз пришло по третьей цепочке, то есть от министерства юстиции (письмо от Курлова запоздало). Констатировав, что о. Илиодор «продолжает произносить проповеди в неподобающем тоне и касается в них вопросов, могущих подать повод к опасным для общественного порядка заблуждениям среди простых слушателей», Синод приказал запросить преосв. Гермогена как по содержанию исходного рапорта, так и о том, каким образом исполняется указ 21.IV о предварительной цензуре проповедей о. Илиодора.
В тот же день Синод слушал рапорт секретаря Саратовской духовной консистории о том, что прокурор настаивает на приведении приговора над о. Илиодором в исполнение. Об этом тоже последовал запрос еп. Гермогену. Тот 12.VIII ответил, что первый приговор уже исполнен, а второй будет исполнен посредством отбытия епитимии при саратовском Спасо-Преображенском монастыре.
Наконец, 27.VII Синод слушал безнадежно устаревшие бумаги из министерства юстиции о речах 2 и 9.V и первом постановлении Царицынской думы. Приказали сообщить ведомству о состоявшемся уже на этот счет синодальном определении.
Погорельцы «Кавказа»
На смену поджогам в Царицыне пришел огромный пожар, который вспыхнул на окраине, так называемом «Кавказе», и разорил тысячи живших там бедняков.
В ту же ночь о. Илиодор телеграфировал Их Величествам с просьбой о помощи. Те быстро откликнулись и прислали 10 тыс. руб..
В проповеди 5.IX о. Илиодор говорил о пожаре как о Божьей каре за то, что жители этой местности были «озлоблены сердцем против Бога».
В Царицыне был создан благотворительный комитет по сбору пожертвований для погорельцев, но о. Илиодор сомневался в успехе этого дела, боясь, что собранные средства пойдут не по назначению:
«Русский народ — вороватый народ, большинство все воры, воруют чиновники, воруют знатные люди, только когда украдет бедный, то он сейчас же попадется, а если украдет богатый и знатный, то он так заметет следы, что и концов никто не найдет. Правду я говорю?». Слушатели выразили согласие.
Поэтому он решил сначала присмотреться к работе комитета. «Если же замечу, что погорельцев из городской управы гонят, как мне говорят, в шею и ничего им не дают, то я, недолго думая, сам отправлюсь по погорельцам и собственноручно буду раздавать им деньги».
Так и случилось. Погорельцы жаловались о. Илиодору, что «по две пары сапог избили», добиваясь помощи от комитета.
8. IX на монастырской площади были освящены 2500 калачей, которые затем и раздали погорельцам. От лица последних о. Илиодор послал августейшим благотворителям благодарственную телеграмму, в которой, между прочим, содержалась двусмысленная фраза: «Любовь наша к вам горит в сердцах наших так, как в темную ночь горели тысячи наших домов».
14. IX дума обсуждала последние заявления о. Илиодора. Узнав об этом, он ответил им на страницах «Царицынского вестника» открытым письмом с дерзким рефреном: «Неприлично, детки, неприлично!». И, памятуя о недавнем решении суда по его делу с тремя гласными, пригрозил клеветникам увидеться в камере судьи 1-го участка. «Тюрьму ремонтируют. В серый цвет красят ее. Значит, готовятся встречать почетных гостей. Один гость уже есть».
Сам он тоже взялся собирать пожертвования для пострадавших, о чем напечатал в газетах воззвание. Собрал 5 тыс. руб., и еще 3 тыс. руб. прислал преосв. Гермоген. Одно пожертвование было особенно трогательным — 50 коп. от мальчика, получившего эту сумму в подарок на именины.
За списком погорельцев о. Илиодор обратился к городскому голове Кленову. Это был опрометчивый шаг. Дело в том, что еще недавно иеромонах прошелся по Кленову в проповеди 8.VIII, укоряя его за сделанные им от имени Царицына займы. Со своим обычным прямодушием священник рассказал, что «Кленов, вместо того, чтобы отказаться от займа, поехал хлопотать о займе и в Петербург, и за границу, причем Дума на поездку ему ассигновала 1400 р., тогда как было совершенно достаточно 400 руб. Спрашивается — куда же девались 1000 р.?».
Неудивительно, что после этой речи Кленов ответил на просьбу о. Илиодора отказом, чем наказал не священника, а погорельцев. На это о. Илиодор отозвался в проповеди 3.X следующей убийственной характеристикой: «О, бедная голова! И что в ней есть? Там, в этой голове, нет мозгов, а сидят бесы и препятствуют благотворить погорельцам. Но еще беднее царицынские жители, с такой головой вы добра не увидите».
Свой сбор о. Илиодор продолжил на миссионерском съезде в Саратове.
Раздачу собранных пожертвований о. Илиодор назначил на Покров. Кроме денег священник решил раздать от монастыря еще 3 тыс. освященных хлебов. Верный себе, о. Илиодор и тут устроил зрелище. Деньги были разложены по конвертам в разном количестве — от 10 до 25 руб. Считая, что невозможно узнать, кто нуждается больше, а кто меньше, о. Илиодор затеял лотерею: каждый погорелец должен был наудачу тянуть из сундучка конверт.
На это торжество собралось 10 тыс. чел. После молебна о. Илиодор провел свою лотерею, причем собственноручно проверял каждого погорельца по списку и что-то записывал.
«Радость погорельцев, которым попадался пакет в 15 и более рублей, была неописуема, — докладывал Пучковский. — Некоторые бросались на землю и целовали ее. Благодарили также и те, которым доставалось только по 10 рублей».
Неудивительно, что это театральное мероприятие, как и предыдущее, увековечил кинематографист Парфияно.
10. X раздача повторилась. Погорельцы получили еще 4 тыс. руб.
Еще при сборе пожертвований о. Илиодор заметил, что это доброе дело совершенно игнорируется интеллигенцией, и пригрозил по окончании сбора назвать их «шантрапой и ложнообразованной ордой». Теперь священник осуществил свою угрозу в тексте благодарственной телеграммы, адресованной жертвователям. Но на сей раз о. Илиодор, утомленный долгой раздачей, не стал тратить время на предварительное оглашение текста телеграммы, а прямо выдал уполномоченным от погорельцев чистый лист бумаги и предложил подписываться, причем некоторые фамилии записал сам. 3.X этот список появился в «Колоколе» под чисто илиодоровским текстом с нападками на благотворительный комитет, интеллигентов и заодно местных богачей, которые, хоть и жертвовали, но другой рукой сбавляли рабочим заработную плату.
Когда прием, использованный о. Илиодором, открылся, то благотворительный комитет под председательством все того же Максимова (19.X) обвинил священника в подлоге. Оскорбленный иеромонах в ближайшей проповеди пригрозил клеветникам Божьей карой, причем будто бы повернулся к алтарю и произнес следующую молитву: «Господи! Накажи царицынских клеветников, безбожников, излей на них праведный гнев Свой», а затем сказал народу, что «Господь накажет их: одного — скверными детьми, другого тем, что отнимет детей, третьего — расстройством дел». Позже (31.X) о. Илиодор пристыдил погорельцев, что они раскрыли комитету правду, и просил не подписывать опровержение телеграммы.
При следующей отправке телеграммы от имени народа о. Илиодор шутя заметил: «Опять белый лист! Как бы опять не попасться! Надо бы принести черный лист!».
Синод ждет
Министерство внутренних дел не переставало бомбардировать обер-прокурора сообщениями о новых скандальных проповедях о. Илиодора. Однако с осени Синод сменил тактику. Если раньше каждое гневное письмо от Столыпина или его помощников препровождалось преосв. Гермогену, то теперь было решено дождаться от него рапортов по старым делам и затем на их основе провести над иеромонахом заочное судилище, в предвкушении которого все министерские отношения касательно о. Илиодора принимались Синодом к сведению (6.X о проповедях 4, 11.VII и 8.VIII, а также о пристрастном отношении духовных следователей к расследованию жалобы Царицынской думы, 28.X (о проповедях 29.VIII, 5, 12, 14.IX), 24.XI (о проповедях 3 и 6.X)), порой с угрожающим комментарием: «иметь в виду при обсуждении имеющейся в Синоде переписки об иером. Илиодоре». Ничего хорошего для бедного священника такая тактика священноначалия не предвещала.
Он, однако, получил отсрочку ввиду промедления преосв. Гермогена, который из всей горы синодальных запросов по илиодоровским проповедям пока ответил лишь на один, по поводу жалобы Царицынской думы (рапорт 13.IX). За преосвященным оставалось еще 6 указов Синода о 9 проповедях о. Илиодора, начиная со злополучной проповеди о театральных зрелищах, а также следствие по жалобе Максимовой. Если это следствие, по крайней мере, было назначено и работало, то старые указы еп. Гермоген как будто игнорировал.