Проповеднические выезды
Дело в том, что ярославские союзники, огорченные разлукой с о. Илиодором, обратились к обер-прокурору П. П. Извольскому с просьбой позволить их пастырю наезжать в Ярославль и, как раньше, проводить беседы в местном отделе «Союза русского народа». Это ходатайство председатель отдела доктор И. Н. Кацауров передал Извольскому при личной встрече в Петербурге на съезде председателей и уполномоченных Союза. Затем повторил в форме письма (14.IX.1906).
«…патриотический огонь, горящий в душе о. Илиодора, и его пламенное, проникающее в глубину сердца слово могут в настоящие тяжелые дни, переживаемые нашей родиной, сослужить великую службу для внесения мира и успокоения в души русских людей. В высшей степени желательно, чтобы о. Илиодор получил возможность применить данный ему от Господа талант на пользу страждущего человечества не в одном каком-либо месте, как Ярославль или Почаевская лавра, но везде, где для наболевших сердец людских требуются успокоение и подкрепление. …
Позволяю себе от имени ярославского „Союза русского народа“ почтительнейше ходатайствовать перед вашим высокопревосходительством принять под ваше особое попечение нашего горячо любимого проповедника о. Илиодора и дать ему возможность преподавать людям духовное утешение и наставление везде, где того потребуют обстоятельства дела. …
Усердно просим ваше высокопревосходительство исполнить нашу просьбу и дать о. Илиодору великую миссию проповедника по всей великой и ныне только страдающей родине нашей».
Таким образом, теперь речь шла уже не только о Ярославле. Кацауров придумал грандиозный проект — сделать о. Илиодора всероссийским проповедником патриотизма и монархических идей! Да, это был его масштаб!
Обер-прокурор снесся с преосвященным Антонием. Тот (20.IX) ответил «полным согласием», обусловив его лишь разрешением архиереев тех епархий, куда будет выезжать о. Илиодор. 22.IX Извольский дал Кацаурову положительный ответ.
О. Илиодор был очень рад, считая такое дозволение «благоприятным оборотом»: «Я уже мечтал о том, что вот скоро увижусь со своими ярославскими сиротами для совместного утешения в молитвах и поучениях. Но Господь судил иначе».
Выздоровев, он действительно приступил к проповеднической деятельности, которую потом описывал так: «Покинув Почаев, я путешествовал с одного конца России на другой, через горы и долины, города и деревни, проповедуя повсюду. Люди следовали за мной тысячами и десятками тысяч. Религиозные процессии тянулись милями». Трудно оценить достоверность этих сведений, тем более что далее Сергей Труфанов без перехода рассказывает о событиях 1911 года.
Известно, что в декабре 1906 г. о. Илиодор посетил Ростов-на-Дону, где провел две беседы в местном отделе «Союза русского народа». При отъезде произнес прощальную речь с площадки вагона, обращаясь к собравшейся толпе союзников. И увидел возле себя союзника со свернутым флагом: не было разрешения градоначальника. «Вот тебе на, подумал я, в православном русском государстве нужно еще испрашивать разрешение на проявление своей любви к Царю… Тяжело мне сделалось на сердце; поезд тронулся, я отвернулся от народа и… горько, горько заплакал… О чем я плакал, поймет каждый православный человек, который прочтет эти строки, написанные кровью моей и нервами…».
Ездил он и по Волыни. Одноименная региону либеральная газета писала о его патриотических речах для крестьян разных местностей. Хотя «Почаевские известия» опровергли это сообщение, вскоре (17.IX) он посетил Борецкую волость, где после его проповеди почти вся волость вступила в Почаевский союз. От лица местных крестьян о. Илиодор послал верноподданническую телеграмму Государю, за что вскоре удостоился Высочайшей благодарности.
Существует малоправдоподобный рассказ об усмирении о. Илиодором революционного Житомира по ярославскому образцу: после краткой патриотической речи иеромонах вышел на площадь, поднял крест, «и все то, что пряталось и боялось назвать себя русским, последовало за Илиодором, а из старообрядческих молелен вынесли кресты и хоругви и присоединились к православной процессии. Красные флаги исчезли, и революционная толпа разбежалась, губернатор и все власти возвратились, вот какова сила проповеди Илиодора».
О перемещениях своего подопечного преосв. Антоний узнавал из письменных укоров губернатора, после каждой поездки о. Илиодора докладывавшего архиерею об очередном скандале, вызванном речами неистового монаха.
Итоги 1906 г. в Почаеве
Таким образом, за четыре месяца 1906 года Почаевский союз стал для Волыни влиятельной политической силой. Как уже говорилось, о. Илиодор утверждал, что организовал здесь под русское знамя 2 млн. чел. Точно так же положение видел с севера некий «Ярославец»: «Стоило о. Илиодору появиться в Почаеве, как после первых же проповедей весь край превращается в громадный „Союз русского народа“». Конечно, огромная ошибка — приписывать успех этого народного движения одному человеку, но заслуга о. Илиодора несомненна.
Наступивший 1907 год поставил перед Союзом новые задачи. Предстояли выборы в Государственную думу II созыва. Союз рассчитывал принять в них активное участие и провести в Думу своих членов. Поэтому о.о. Виталий и Илиодор вскоре с головой погрузились в предвыборную кампанию…
Идеология о. Илиодора
Не довольствуясь работой в «Почаевских известиях», о. Илиодор вышел на общероссийский уровень, став сотрудником газеты «Вече». По-видимому, он ее уже давно почитывал и много позаимствовал из ее стиля — жестокость, грубость, антисемитизм, даже написание слов «Русский» и «Православный» с прописной буквы. О. Илиодор очень ценил и «достоуважаемую газету „Вече“», и ее редактора В. В. Оловенникова — «честного и прекрасного Русского человека», «„гениального“ патриота», «верного друга народа».
О. Илиодор как редактор «Почаевских известий» и о. Илиодор как сотрудник «Веча» — это два разных человека. Для интеллигентной аудитории он писал совсем не так, как для волынских крестьян. Видно, что он любит и умеет писать. Впрочем, не стоит обманываться мнимой интеллигентностью сочинений о. Илиодора, в глубине души навсегда оставшегося простым сыном дьячка с казачьего хутора.
Если в Ярославле письменная речь о. Илиодора часто походила на проповедь с церковного амвона, то теперь стилистика претерпела значительные изменения, утратив гомилетический характер. Условности и шаблоны отброшены ради главной цели — донесения своих чувств и мыслей до читателя.
Автор бьет по нервам, не скупится на краски и преувеличения:
«Неужели же не пришло время этого восстания? Пришло, пришло! И не один раз пришло, а двадцать раз пришло».
При этом с очевидной легкостью умеет определить любое положение меткой формулой:
«Ведь посмотрите сами, сколько у нас употреблено усилий на учреждение разных „управ“, „подправ“, „переправ“, „заправ“, а воз, с великой скорбью должно сознаться, стоит на месте».
«В этом меня могут только обвинять люди, которые, хотя и называют себя Русскими, но они горе одно, а не Русские люди!».
Благодаря подобным приемам о. Илиодор добился крайней доходчивости своих текстов. Даже на письме его эмоции передаются читателю, прямо-таки заражают.
Здесь настало время сделать обзор его идеологии, поскольку главная ее часть изложена именно в статьях для «Веча». Дополнения можно позаимствовать из статей ярославского периода и царицынских речей, но к последним следует относиться с осторожностью, поскольку они известны лишь в передаче вражеского лагеря.
Славянофильство
Система взглядов о. Илиодора сформировалась под влиянием патриотического воспитания, полученного им в духовной школе, о чем он сам говорил сначала с одобрением, а потом, наоборот, с отвращением.
Прежде всего следует сказать, что он был славянофилом. Он полагал, что русский народ «призван Самим Богом к устроению Царства Божия на земле, к вере православной». Но на смену прежнему единению Церкви и Государства пришел разлад. Через прорубленное Петром I окно на Русь хлынуло нравственное развращение, охватившее уже интеллигенцию, студенчество и тех крестьян, которые перебрались ради заработка на городские фабрики.
Выход из положения, по мнению о. Илиодора, — отступить назад, «сузить до крайних пределов» опрометчиво прорубленное окно в Европу. «Прочь все, что пахнет заграницей!». «Мы покинули пастбище предков своих, мы оставили знамя родное, так возвратимся же к старине».
Патриотизм
По мере угасания юношеского пыла патриотизм о. Илиодора принял более суровый характер. Поздние речи и беседы иеромонаха поражают своей неприязнью к «пьяной, грязной и развратной России». «Русский народ — вороватый народ, большинство все воры»; «Народ наш грязный, пьяный, больной». Впрочем, этот взгляд не исключал сочувствия к соплеменникам: «Господи, ведь это ужас!.. Чем его исцелять? Евангельским словом».
Самодержавие и демократия
Свое политическое кредо о. Илиодор определял так: «Знамя мое следующее: Святая Вера Православная, Царь Самодержавный, но ограниченный Правдой Божией и историческими заветами Святых подвижников, и счастье всего многострадального Русского народа». Самодержавие он именовал «спасительным» и «священным», видя в нем «самодовлеющую идею, полную жизни и Божественного происхождения». О. Илиодор писал, что «по отношению к Царю со стороны Его верноподданных не может быть дерзости, а может быть только одна дерзновенность. Царь для нас — бог земной, высшая правда на земле, последняя наша надежда. Вот поэтому-то мы Царя и Бога Небесного называем на „ты“». Предсказывая, что когда-нибудь «страна Владимира Святого» лишится самодержавных Царей, о. Илиодор называл эту эпоху «временами антихристовыми». Самодержавие он именовал «основой торжества Веры Православной», «несокрушимой броней Православия», и оба этих понятия объединял под общим именем «святынь». Ему казалось правильным не разделять религиозную сторону вопроса от политической. В старину, писал о. Илиодор, для духовенства и монашества «не было различия между Церковью и Государством: они одинаково полагали жизнь свою за то и другое».