Пусть Проппер намотает себе на ус и запомнит раз навсегда, что каждая его подлая вылазка против Русского Православного Народа, против его святых верований и убеждений есть лишнее полено дров, брошенное в зажженный уже и пылающий костер народного гнева, гнева великого, святого, славного, небесного! Огненное пламя этого гнева не пощадит никого, когда настанет время, — сожжет всех ругателей Истины, Русского многострадального народа; вместе с другими нечестивцами оно сожжет и жида Проппера со всей его злой сворой лающих босяков-сотрудников!».
Но, чтобы вернее доставить это полено по назначению, о. Илиодор перенес дело на религиозную почву. Оскорбили не только самого инока, но и лавру: Проппер мимоходом назвал ее «захолустной». Это позволило о. Илиодору закончить статью очередным призывом к самосуду: «Проснитесь, Русские люди, и присоединитесь ко мне! Я, пастырь Церкви, зову вас исполнить свой долг пред Святой Православной Верой и Церковью Христовой! Откликнитесь! Довольно спать! Соединимся и положим конец проклятому издевательству над нашими святынями! Положим, хотя бы для этого пришлось смешать свою святую и мученическую кровь с кровью животных „нахальных безбожников“!».
Очевидно, о. Илиодор был совершенно не способен терпеть нападки, и они быстро выводили его из себя. Кроме того, следует отметить, что упреки, сделанные даже друзьями, не рождали в нем никаких сомнений по поводу правильности выбранного пути.
Почаев (1907)
Обострение с начала 1907 г.
С началом 1907 г. о. Илиодор вернулся в «Почаевские известия», вследствие чего у них началось обострение. Жестокость, ругань и призывы к самосуду превысили всякие допустимые пределы:
«Русский богатырь, встань и заткни онучей рот своим пришельцам, чтоб они не оскорбляли тебя, не поносили всего того, что свято и дорого для тебя».
«Твердо и уверенно идите вперед и вперед и давите жида, этого вонючего клопа».
Из номера в номер печаталась «дедушкина притча», явно илиодоровская: тут и «жиды вонючие», и интеллигенты-«подлецы», которые «учатся на наши пятаки трудовые».
Однако прибывший в лавру 17.I преосвященный Антоний особой резолюцией запретил редакции «руготню и угрозы». Газета поневоле покорилась, а сам о. Илиодор демонстративно, за своей подписью, напечатал почти приличную статью, разъясняющую крестьянам-союзникам их права. Почти — потому что одним из таких прав числилось право «гнать жида с своего двора по-русски, в шею и по морде». Крестьяне призывались к мирной борьбе — «без насилий, без угроз, без обиды, одним словом по-Божьи». Особо оговаривалась необходимость мира с помещиками: «они вам за ваш труд дают кусок хлеба». Словом, толковая статья, в интересах как правительства, так и Союза. По-видимому, именно в подобной пропаганде преосв. Антоний видел задачу «Почаевских известий».
Возможно, эта статья была экзаменом для о. Илиодора перед его повышением: сразу после нее он был назначен единоличным редактором «Почаевского листка» и «Почаевских известий». О. Виталий остался лишь цензором.
Повышение о. Илиодора показывает, что в целом направление его работы было преосв. Антонию по душе. В те дни он относился к молодому священнику сочувственно и защищал его перед Синодом и отчасти даже перед столичным корреспондентом, явившимся спросить, почему владыка допускает печатание человеконенавистнических статей в «Почаевских известиях». Преосвященный поразил собеседника-либерала его же оружием: «Ведь теперь свобода слова».
Карьера о. Илиодора наконец готова была взметнуться вверх, но снова вмешались неожиданные обстоятельства.
Угрозы взорвать Лавру
Стоило о. Илиодору опубликовать свой экзамен, как редакция получила письмо, которое от лица «народа православного» пригрозило ей террористическим актом:
«Ваши дела не доведут вас до добра, а напротив растерзают в пух и прах. А потому во избежание этого мы предлагаем вам немедленно уничтожить вашу редакцию с редакторами, иначе мы ее уничтожим бомбами, теперь столько бомб есть, что и перечесть невозможно. Имеете еще месяца 2 — больше вам времени не дадим, и кроме того требуем, чтобы вы опубликовали в листках, что редакция Почаевской лавры закрывается и переписок никаких не будет производиться.
Если не будет опубликовано, то будет взорвана Лавра в 3 ч. ночи».
Слухи о покушении евреев на Почаевскую лавру вообще и на редакцию «Почаевских известий» в частности ходили еще в августе-сентябре 1906 г… Угрожающие письма тоже были нередки — грозили, например, уничтожить лаврские святыни. Нынешнее безграмотное письмо походило на злую шутку, не имевшую под собой никакой реальной почвы. Будь о. Виталий в лавре, он бы сумел успокоить своего юного друга, но именно в те дни новоявленный цензор находился в Житомире, вероятно, занятый хлопотами предвыборной кампании. Предоставленный сам себе о. Илиодор ответил зложелателям на страницах газеты со всей мощью своего темперамента:
«Давно уже ждем с бомбами вас, подлые и вонючие жиды, неверные поляки-изуверы и проклятые русские безбожники-изменники! Идите, разрушайте святую Лавру, бросайте бомбы в св. мощи и чудотворные иконы! Убивайте нас, монахов, обличающих вашу подлость и измену: мы готовы пострадать за Веру, Царя и за счастье многострадального народа русского. Только ведайте, адские граждане, служители сатаны, поклонники антихриста, что звук от первой взорвавшейся бомбы разнесется не только по всей Волыни, но и по всей православной России. Он созовет верных сынов дорогой родины и Православной Церкви; он поднимет их на защиту своих вековых святынь… И… тогда конец вам, конец позорный. На горе Почаевской и около нее находится обильный вековыми деревьями лес; на этих деревьях вы, подлецы, будете качаться в назидание вашему проклятому и нечестивому потомству и во свидетельство последующим православным русским людям о том, как их предки защищали свою православную Веру.
Так идите же, аспиды, в злой час! Готовы встретить вас и днем и ночью!
А вы, православные, возлюбленные дети наши, готовьтесь к смертному бою за осмеянную и поруганную безбожниками Веру Христову!».
Меча громы и молнии в безбожников, якобы осмелившихся задумать покушение на святую обитель, о. Илиодор не задумывался о том, насколько чисто политические крайности его самого провоцируют подобные угрозы. Его откровенно вызывающее поведение не могло не вызывать неприязни определенных кругов, а эта неприязнь автоматически переносилась на весь монастырь, поскольку, как уже говорилось, на простодушный взгляд местного населения лавра, Союз и «Почаевские известия» были одним целым. Если бы дело действительно дошло до покушения, то о. Илиодору следовало бы в первую очередь пенять на себя и свою легкомысленную болтовню. Но искать собственную вину в событиях он не умел.
В Петербурге скандальная статья вызвала гнев. «Глубокое уважение к тем примерам Вашей доброты и справедливости, которых я лично был свидетелем, побуждают меня переслать Вам прилагаемый номер „Почаевских известий“, — писал П. П. Извольский преосвященному Волынскому Антонию. — Верю, что вы осудите слова и выражения, которым не место в этом издании … и которые не подкрепляют, а умаляют силу убеждения».
Открыл ли Извольский глаза своему адресату? В рапорте Св. Синоду владыка утверждал, что о. Илиодор действует за его спиной: «Мне почему-то не присылали ни одного номера „Известий“ со времени моего выезда из Лавры 24 января и о неразумных выходках редактора мне приходится узнавать от начальника губернии». Но ответ «аспидам» был напечатан 22.I, следовательно, в бытность преосвященного в лавре. Возможно, владыка сочувствовал и этому воззванию о. Илиодора.
Отвечая Извольскому, преосвященный, ранее обещавший ему, «что „П. Известия“ перестали дурить», пояснил: «Недельное отсутствие о. Виталия из Лавры дало возможность о. Илиодору опять написать нелепости. Я объявил ему строгий выговор, обещал при новой бестактности устранить его от издания вовсе; все это прописал в резолюции, но конечно впечатления этим не сгладишь». Выговор был объявлен 12.II, но к тому времени о. Илиодор уже выкинул новую штуку, превзошедшую все его предыдущие выходки.
Новое обострение: протокол казни гр. Витте
По-видимому, волнение от угроз обострило его душевную болезнь. Это чувствуется по возобновлению потока жестокости и ругательств в «Почаевских известиях». Но гораздо хуже была статья о. Илиодора, опубликованная вскоре «Вечем». В ней он призывает союзников перейти от слова к делу — в сущности, к террору.
Эта страшная статья родилась под впечатлением известия о покушении на гр. С. Ю. Витте, которое газеты приписывали черносотенцам, как и произошедшее годом ранее убийство Герценштейна. «Если только это правда, — писал о. Илиодор, — то я осуждаю и отрекаюсь от убийц вонючего жида и лиц, намеревавшихся убить подлого судейского прихвостня. Такое поведение черной сотни будет пошло, подло, а поэтому и недостойно ее».
По мнению о. Илиодора, «изверг» и «аспид» Витте подлежал только публичной казни, на которой следовало настоять черносотенцам. Автор набросал и протокол этого знаменательного действа: «Непременно нужно повесить этого изменника; нужно повесить при такой обстановке: на Красной площади в Москве построить нужно высокую виселицу из осины; ударить в набат на колокольне Ивана Великого; собрать весь Православный народ; около виселицы поставить всех министров; тогда привести великого преступника на место казни; привести, как следовало бы, не в ермолке и лапсердаке, а во всех орденах и графской короне; это нужно сделать для того, чтобы показать министрам и высшим сановникам, что от виселицы никто за измену и предательство не может убежать. Потом архиереям или священникам благословить палача на святое патриотическое дело, а он после того должен вздернуть графа на перекладину двух столбов. И все это должно устроить среди бела дня, а не тогда, когда казнят обыкновенных злодеев, о которых пишут в газетах: „на рассвете был повешен такой-то!“. Имущество великого злодея должно быть отобрано в казну Государеву».